Незрячая душа министра

В схватке с болезнями мы, ставропольцы, всё чаще остаёмся с проблемами один на один, безо всякой помощи.

Чаще всего мы лечимся в поликлиниках или в стационарах просто по медицинскому полису. Но если болезнь серьезная, а лечение сложное и дорогое, тогда человека лечат в специальных клиниках по квотам.

В Министерстве здравоохранения России каждый год разрабатывается большая программа: какие болезни подпадают под высокотехнологичное лечение (ВТЛ) и какое именно лечение может быть назначено по каждой болезни. Это огромный документ, и он открыто размещен на сайте Министерства здравоохранения России. Для удобства он разделен по группам болезней, поэтому искать довольно легко.

 Как именно попасть в программу - тоже прописано. Лечащий врач по месту жительства проводит все необходимое обследование и пишет специальное направление в краевую больницу. В крае создается комиссия, которая коллегиально определяет, какой вид лечения нужен человеку в данном конкретном случае. После чего надо только дождаться, в какой из клиник, работающих по программе, освободится койко-место

Финансирование лечения по программам высоких технологий осуществляет, в основном, федеральный бюджет, поэтому люди наивно надеются, что у края нет причин «тормозить» их с выпиской направления на лечение. Но как обстоит дело на самом деле – я проверила на собственном опыте, и этот опыт оказался крайне отрицательным.

С медициной я вплоть до сегодняшнего дня сталкиваюсь нечасто, видимо, здоровое деревенское детство дало хороший фундамент здоровья. Но у меня врожденные проблемы с глазами: высокая близорукость, плохая сетчатка. С годами выдерживать зрительные нагрузки становилось все трудней, и я решила подлечиться.

Истории этой уже почти шесть лет, но забыть эту историю я не могу. В 2010 году я обратилась в Кисловодское ГБУЗ к доктору В. Гранадчикову. Я встретила внимательный прием и совет пролечить сетчатку по современным, высокотехнологичным методикам, то есть как раз по программам ВТЛ, так как возможности городской больницы ограничены.

Сверившись со своего ноутбука с сайтом Минздрава России, Валерий Александрович дал мне письменную рекомендацию для моего случая - в моем случае он рекомендует три вида лечения по министерской программе.

 Я сдала кучу анализов, и мне выписали направление в краевую клиническую больницу. Хорошо запомнила, что направление регистрировалось в специальном журнале, именно для направлений на высокотехнологичное лечение.

 Приехав в краевую больницу, я, естественно, ждала, что меня направят на комиссию, а комиссия выпишет мне электронный талон, то есть я наивно ждала соблюдения законного регламента. Но почему-то офтальмолог по фамилии Правденюк не стала направлять меня на комиссию, а выписала направление в частную клинику доктора Л. Чередниченко.

Это известный врач с хорошей репутацией, но его клиника – не участник программы ВТЛ. К тому же у него был неприемный день, и меня отправили домой.

В сомнениях я снова отправилась к доктору Гранадчикову, которому по сей день доверяю безусловно как хорошему врачу и хорошему человеку.

При мне он набрал телефон заведующего офтальмологическим отделением краевой клинической больницы М. Какулия и спросил его, при чем тут частная клиника, если пациентка направлена для получения высокотехнологичного лечения?

И получил успокаивающий ответ: «Пусть пациентка не переживает, профессор Чередниченко, с его большим опытом и авторитетом, просто ее осмотрит - и его слово будет решающим». Ну, вроде успокоили.

Клиника профессора Чередниченко понравилась, много разной аппаратуры, причем профессор действительно очень внимательно меня осматривал, несмотря на свой очень пожилой возраст. После обследования вынес вердикт: да, лечение необходимо, мы вас берем, идите в кассу.

Я опешила - как же так? Почему мое направление и моя карточка остались в краевой больнице, а я и кошелек оказались у вас? Я же ехала получать лечение по программе!

Тогда профессор просто выписал мне свое заключение, в котором рекомендовал уже два вида лечения по программе, а не три, как Гранадчиков. Ну, два так два. За обследование денег с меня не взяли – и на том большое спасибо.

Когда я вернулась в ГБУЗ, от прежней приветливости доктора Правденюк не осталось и следа – она мне явно не была рада. Я стала настаивать на соблюдении регламента, направлении меня на комиссию и выписке мне электронного талона, однако внезапно врач стала придираться, что у меня «направление не по форме», но образец показать отказалась.

Пришлось идти разбираться к зав. отделением М. Какулия, который как раз и уверял по телефону, что слово профессора Чередниченко – решающее. Показываю его заключение: вот профессор рекомендует два вида лечения по программе, как же мне их все-таки получить?

Врач Какулия рекомендацию профессора учесть отказался (а для чего же меня к нему отправляли?!) и выписал направление за своей подписью в диабетический центр: там, мол, есть лазер, вам там сделают профилактику отслойки сетчатки.

Грубо говоря, сетчатку «приваривают» лазером, чтобы она держалась крепче, но зрения это не улучшает! Я уже стала понимать, что есть явное стремление все лечение свести к нулю.

Попыталась настаивать, что по программе можно убрать катаракту, дайте направление хотя бы на это! Но нет, доктор настойчиво продолжал выпроваживать меня в диабетический центр. Не драться же с доктором, поехала, куда послали.

В диабетическом центре со мной управились еще быстрее, задав единственный вопрос: «У вас диабет есть? Нету? До свидания! У нас есть приказ – принимать только диабетиков». Направление с печатью главного офтальмолога края им было абсолютно по барабану.

Но центр, в принципе, и не осуществляет лечение по программе ВТЛ, возможно, формально они правы, но мне от этого было не легче.

«Косяк» начинался именно с краевой клинической больницы: вместо направления меня на комиссию они выпихивали меня куда угодно, но не на комиссию.

В поисках выхода из этого тупика я отправила два заказных письма: одно – своему старому знакомому М. Какулия, в котором сообщала, что диабетический центр его направление проигнорировал, и попросила все-таки направить меня на лечение по программе.

А диабетический центр я попросила дать мне отказ письменно, чтобы у меня на руках было доказательство, что в лечении мне отказали окончательно и бесповоротно. Ответить мне никто не соизволил.

На второй день я отправилась в минздрав края, где рассказала всю свою историю. Но там мне сказали, что Какулия все решает сам и никакая комиссия не нужна. Как именно решает? Чем руководствуется? – осталось загадкой.

Загадкой было и то, что все счастливчики с направлениями, которых я встретила в стенах министерства, почему-то плохо разговаривали по-русски. Но вот они смогли пройти эту полосу препятствий, а мне не удалось. У меня сложилось впечатление, что доступ к лечению тоже как-то монетизирован.

Со времен незабвенного сатирика Аркадия Райкина мы помним, что везде, где есть «дифисит», есть и «заднее крыльцо», через которое этот «дифисит» можно получить, но уже с дополнительной оплатой. Сейчас дефицит – места в хорошие клиники, и создается впечатление, что «заднее крыльцо» в России продолжает оставаться главным входом.

 Всю жизнь я получала «белую» зарплату, с которой платились все отчисления, но стоило один раз обратиться за помощью - у меня из кармана вытащили половину пенсии на поездки в Ставрополь, а помощи получила ноль целых, ноль десятых.

Напомню, это было почти шесть лет назад, в «тучные нефтяные годы», казна лопалась от денег, а простому человеку даже законную крошку получить невозможно. Я бы поняла, если бы объяснили, что квоты закончились на этот год, но ведь нет. Просто тупо футболят: мол, твое здоровье – твои проблемы.

Венцом всего этого бардака стал ответ самого министра Мажарова, в письме к которому я описала все свои злоключения. В ответе министра я прочла, что я, оказывается, вовсе и не нуждаюсь в высокотехнологичном лечении! Много я видела наглых отписок от чиновников, но эта – просто шедевр!

Я всегда говорю, что стиль поведения в любом ведомстве идет сверху: был бы строгий министр, зорко следящий за соблюдением прав пациентов, побоялись бы нижестоящие так нагло футболить, придумывать «отмазки» насчет неправильного оформления направления, не отвечать на письма. А так - чего бояться, если сам министр и есть главный «футболист»?

Вот и складывается стройная картина, где одни остаются безнаказанными, а другие - беззащитными, причем мимо положенных благ «пролетают» именно те, на кого эти блага и были рассчитаны, то есть те, кому дорогое лечение не по карману.

Сейчас, в пору экономического кризиса, рассчитывать и подавно не на что. Нам предлагают затянуть пояса, но с такими чиновниками пенсионерам их надо затягивать сразу прямо на шее. Или, как пишут нам многие читатели, надо все-таки «оцифровывать» бесплатные услуги, чтобы на тебя обратили внимание. А если ты честный человек и не умеешь давать взятки, то тебя живо отправят за борт.

Уверена, что мой случай – не исключение. Недавно ехала в поезде с женщиной, которая вот так же не могла добиться своевременной помощи и ослепла полностью.

Выплаты на ее пенсию по инвалидности, на собаку-поводыря, на реабилитирующие программы гораздо выше тех сумм, что когда-то требовались на ее лечение. Но чиновничье бездушие и упрямство не только ломает судьбы, но, в конечном счете, дорого обходится государству. Не пора ли избавляться от таких чиновников?