Поиск на сайте

Российский режим сегодня даже гибридным назвать нельзя, считает американский политолог Шери Берман.

Для демократических перемен понадобится смена поколений, прогнозирует эксперт.

© Фото из личного архива Ш. Берман

О роли терминологии в политологических исследованиях и минимальных требованиях к демократии в интервью «Росбалту» рассказала профессор политологии Шери Берман (Барнард-колледж Колумбийского университета).

 — Не так давно в российской блогосфере и прессе разгорелся спор о гибридных режимах, в том числе о том, насколько этот термин вообще уместен и способен внести ясность при анализе политической ситуации в той или иной стране. На ваш взгляд, работает ли вообще в современном глобализировавшемся мире классическая типология политических режимов?

 — Любые определения — это всегда некие идеальные типы. Они используются, чтобы помочь нам понять разницу между политическими режимами. Почти невозможно найти страну, которая соответствует всем классическим характеристикам, в той или иной степени все оценки приблизительны.

Трамп — детонатор революции в Америке?

К примеру, США исторически считаются демократией. Но если посмотреть на наши выборы, на роль, которую в них играет коллегия выборщиков, на правила изменения границ избирательных округов, то ведь тоже возникают вопросы. Все-таки эти особенности ограничивают влияние населения или по крайней мере направляют его в нужную сторону.

Так что терминология и типология нам помогает, но полностью не разъясняет и не описывает ни один режим. В конце концов, дело не в том, как мы называем ту или иную систему. Важнее сам анализ того, что происходит внутри нее.

И, кстати, я не уверена, что глобализация поменяла что-либо в этом плане. Многие страны и раньше не так легко было подогнать под какую-то классическую категорию. Поэтому в отношении государств, которые как-то по-особому смешивают отдельные характеристики, в итоге и появились такие термины, как «гибридные режимы», «нелиберальная демократия» или «полуавторитарные режимы».

 — То есть это уже «прижившаяся» терминология в политологической науке?

 — Это просто способ обозначить, что тот или иной режим не авторитарен в классическом смысле этого слова, но он и не демократичен. Я вообще агностик в этом отношении. Если то или иное определение или категория помогает кому-то понять, как режим работает, — используйте. А если только запутывает ситуацию — избавьтесь от него, поскольку предполагается, что любое определение должно вносить ясность.

 — Способен ли в принципе внести ясность такой термин, как, например, «нелиберальная демократия»? Политический режим может быть лишь отчасти демократическим? Или демократия либо есть, либо ее нет?

Мины XXI века

 — Политологи используют множество определений для демократии. Но есть минимальное требование — электоральное. Страна может считаться демократической, только если ее граждане избирают своих лидеров в ходе свободных и честных выборов. Это определение указывает на то, что отличает демократию от других политических форм. Остальные характеристики политической системы здесь выносятся за скобки. И вот если исходить только из этого минимального требования, то под демократическую категорию подпадают многие страны. Если оно не соблюдается — ни о какой демократии речи не может быть.

Но есть еще и либеральное определение, которое говорит о том, что честные и свободные выборы обязательны, но не достаточны. Тут вступают в игру защита меньшинств, прав и свобод граждан, свобода прессы, строгое верховенство закона, гражданский контроль над вооруженными силами и т. д. Если вы используете это определение, то демократическими могут считаться уже гораздо меньше государств.

Так что все зависит от того, что понимать под тем или иным типом политических режимов.

 — Давайте уточним, что такое «честные и свободные выборы» — раз это обязательное минимальное требование к демократиям…

 — Свободные и честные выборы подразумевают, что у действующего правительства или лидера всегда есть шанс проиграть. А у оппозиции должны быть возможности для политической организации, проведения полноценной избирательной кампании, она должна иметь доступ к прессе и т. д. Ну и, разумеется, результаты выборов не могут быть сфальсифицированы.

 — А какое минимальное требование для «гибридов»? Где лежит хотя бы приблизительная граница между гибридными и авторитарными режимами?

Гибка, как гусеница, гибридная Россия

 — К гибридам относятся те автократии, где проводятся полноценные многопартийные выборы, которые имеют хоть какой-то смысл. Но при этом в таких странах нарушаются другие демократические нормы. То есть преимущество термина «гибридный режим» состоит в том, что он помогает понять, что происходит в странах, где есть определенные аспекты демократии.

 — Таких демократических атрибутов, как многопартийный парламент и регулярные выборы, недостаточно?

 — Мы не живем в эпоху открытых диктатур, за исключением разве что нескольких стран третьего мира. С одной стороны, большинство лидеров не очень заботит, что политологи думают об их режимах. А с другой — сегодня никто в открытую не будет признавать, что его не волнует общественное мнение. Поэтому многие лидеры в авторитарных странах создают некую демократическую облицовку для своих режимов, заявляя, что представляют народ и трудятся во благо его интересов.

Но демократический фасад, если за ним ничего нет, — это притворство. Диктатура останется диктатурой, олигархия — олигархией и т. д.

 — Тем не менее наличие пусть и декоративного парламента — это все же лучше, чем его отсутствие…

 — Конечно. Я думаю, что это часть процесса обучения. Все начинается с каких-то атрибутов демократии. Потом, слой за слоем, могут появиться другие. И если стране повезет, со временем они заработают.

Сегодня одной из самых демократических стран в мире считается Швеция. Выборы там абсолютно свободные, защите прав и свобод уделяется очень большое внимание, индекс свободы прессы один из самых высоких и т. д. Но не стоит забывать, что современная Швеция и Швеция образца, например, 1850 года — это два разных государства.

 — Можно ли современный российский режим назвать гибридным?

Россия — гибрид ежа и ужа

— Пожалуй, все-таки нет. По крайней мере, большинство западных политологов Россию причисляют не к гибридам, а к авторитарным государствам. В первую очередь, потому что честными и свободными российские выборы не являются ни в какой мере. Реальные оппозиционные партии фактически не играют никакой роли на политическом поле. Да и если смотреть на данные таких классических рейтинговых агентств, как Freedom House, то Россия по многим параметрам (например, в вопросах коррупции) все дальше откатывается от демократии и все больше приближается к авторитаризму.

 — А какие государства вы бы тогда отнесли к гибридам?

 — Например, Малайзию и Индонезию. Выборы там относительно свободные, честные и имеют реальный смысл. Но для оппозиции все равно существуют ограничения. И в этих странах не так много защитных механизмов для элементов, необходимых при либеральной демократии.

 — Существует ли некая общая закономерность в трансформации таких режимов? Их путь непременно лежит к демократии, или же возможен разворот к авторитаризму?

 — Вариантов множество. Они могут как постепенно двигаться в сторону демократии, так и в какой-то момент начать сворачивать многие демократические начинания. Это совсем не обязательно путь только вперед.

Примером такого отката назад от демократии сейчас можно назвать Турцию. Четырнадцать лет назад, когда Реджеп Эрдоган пришел к власти, с Турцией было связано много надежд. Все думали, что Турция, как и весь регион в целом, будет все больше демократизироваться. А сегодня уже ведутся разговоры о том, можно ли вообще хоть в какой-то мере называть турецкий режим демократией. Демократические элементы не только не усиливаются, а наоборот, подавляются. Особенно после переворота в 2016 году.

 — Современная Турция — это гибридный режим?

Эрдоган может угробить всех, включая себя

— Хороший вопрос. Пожалуй, сейчас Турция уже ближе к авторитаризму. Но полностью под авторитарную модель она все-таки пока не подпадает. Несмотря на то, что после переворота в заключении оказались очень многие представители оппозиции, у оппозиционных партий пока еще есть возможности для политической организации и сохраняются шансы прийти к власти с помощью выборов. Тем не менее, ситуация там очень быстро склоняется в сторону авторитаризма.

Но есть и случаи, когда режимы успешно двигаются вперед. Самый хороший пример — Мексика. В этой стране десятилетиями доминировала одна и та же партия. И постепенно, далеко не сразу, она стала позволять все более свободные выборы. Сейчас можно сказать, что там произошел переход к полноценной демократии.

Так что когда у режима есть черты и демократии, и авторитаризма, он может пойти в обе стороны. Тут все зависит от очень многих составляющих. Важно, насколько умен лидер, который контролирует власть, насколько люди удовлетворены состоянием системы. Многое зависит от соседей: относятся они к демократиям или нет, готовы ли оказывать воздействие, чтобы соседний режим менялся в ту или иную сторону. Факторов слишком много, и предсказать, как будут развиваться события в долгосрочной перспективе в той или иной стране, очень непросто.

 — Не могу не спросить про Украину…

 — С Украиной все сложно. На ее территории сейчас конфликт, и непонятно, насколько вообще правительство контролирует ситуацию в стране. Это самая главная проблема. Поэтому пока трудно сказать, на что больше похож украинский режим — на гибрид или на слабую демократию. Нужно, чтобы правительство получило полный контроль над территорией и стало легитимным для всего населения.

Так что повторюсь: на мой взгляд, и лучше, и проще не зацикливаться на типологии и терминологии, а брать отдельно какую-либо страну, изучать ее особые характеристики, качества и их динамику.

 — Тогда давайте вернемся к теме трансформации политических систем от авторитаризма к гибриду, а затем — к демократии. Можно ли все-таки выделить минимальное требование, без которого переход к демократии будет попросту невозможен?

«Очень непросто изменить общество»

 — Демократия требует грамотного общества. Конечно, гораздо проще оказать давление на политических лидеров, чтобы добиться перемен. Это такой процесс демократизации снизу вверх. Но он не сработает, если демократические взгляды и модели поведения не распространены широко среди граждан. А они, как любые навыки, требует обучения и опыта. Нужно, чтобы эти взгляды распространялись через прессу, преподавались в университетах. Люди должны понимать, что по-настоящему делают их лидеры, что происходит в других странах. И чем больше людей будут вовлечены в этот процесс, тем лучше у общества будут позиции, чтобы влиять на своих лидеров, добиваться от них большей ответственности, а для себя — большего участия в политической жизни.

 — Этот процесс, очевидно, занимает даже не годы, а десятилетия. Достаточно вспомнить пример Швеции, который вы приводили…

 — Если мы говорим о политических переменах, то тут нужны не годы, а смена поколений. Создание инфраструктуры для успешной демократии либерального типа требует очень много времени.

Источник: © Росбалт.RU
Просмотр всей ленты новостей: http://www.opengaz.ru/news
 

Добавить комментарий