Поиск на сайте

«Зачетка» начинает серию публикаций в рамках большого проекта «Был такой город». Эта неформальная программа объединяет всю Россию, рассказывая живую, человеческую, максимально субъективную историю городов и поселков.
Авторы проекта записывают воспоминания, детские впечатления, бытовые подробности повседневной жизни горожан. Истории семей, их соседей, городских красавиц, хулиганов и сумасшедших для проекта намного важнее, чем хронология народных строек и переименования улиц.
«Это история про то, как назывался магазин на углу, как гремел бидончик, с которым мама посылала за молоком, как цвела акация и что находилось на месте нынешнего торгового центра», - пишет в концепции проекта его автор, журналист Светлана Анохина.
На страницах газеты старожилы расскажут о своих чувствах к городу и впишут себя в его историю. А новые поколения узнают много нового о привычных улицах, домах, площадях, а главное – о людях, живших тут прежде, наполнявших город своими словами, слезами, смехом и смыслом.
Итак, наш первый рассказчик – Лариса Ивановна ЧУРИКОВА, врач-педиатр, родившаяся в Ставрополе в 1921 году и всю жизнь прожившая здесь.
 
 

Ставропольские студентки 1930-х годов разувались, возвращаясь домой после танцев, а в институте носили чернильницу в кармане

 
«Скорая» на подводах
 

Мои дедушка и бабушка по папиной линии приехали в Ставрополь с Украины. Дедушка, Василий Александрович, был управляющим Павловой дачей и сажал парк, который позже стал называться Центральным. Мама показывала мне посаженные дедом дубы возле пруда (они до сих пор, должно быть, живы).

Дедушка по папиной линии был каменщиком и строил аптеку Байгера. Тогда она называлась аптекой Пейсаховича. Дед рассказывал маме, что клали они всего по два кирпича в день – такая ювелирная работа была.

Я родилась в 1921 году. Когда мне было четыре месяца, в городе случилась эпидемия тифа. Мама, заразившись, попала в больницу. Я только начинала ползать, смотреть за мной было некому: дедушка с бабушкой умерли рано. Вернувшись из больницы, мама увидела, как я ползаю вместе с собаками и с ними же ем.

Я не привыкла к конфетам, сладостям, потому что не видела их в детстве. Зато помню, как мы брали два камня и между ними растирали кукурузу. Из нее получалась то ли мука, то ли крупа. Мне приходилось молоть ее каждый вечер.

Я была единственным ребенком в семье и работала с ранних лет. В восемь уже пасла корову, убирала дом, должна была вскапывать огород. Мама говорила: «Перед тем как идти в школу, прокопай три ряда».

В голод 1933 года нам повезло - на чердаке хранился запас кукурузы, тыквы, картошки. А в городе было страшно. Однажды я проходила мимо «Шпиля», повернула на улицу Мира, а там опухшая от голода женщина умерла прямо передо мной: шла в костел и не дошла…

Наш город был тогда небольшой и грязный. Папа говорил, что проспект Карла Маркса назывался улицей Главной или Центральной, потом улицей Сталина. Домов тогда было совсем мало, зато повсюду простирались пустыри и болота, росли камыши. Для прохода между домами клали доски. Бывало, идешь по ним, наступишь, доска сломается - вся грязь на тебе.

На Дзержинского, там, где потом открылась физиолечебница, находился пункт «Скорой помощи». Вместо кареты - подвода на рессорах, в которую впрягали лошадь. И работал там один врач. Моя мама страдала мигренью, «скорая» нужна была ей часто. Чтобы «вызвать» врача, нужно было идти к пункту пешком. Придешь, а врача нет - на вызове. Тогда записываешься, идешь домой, ждешь.

 
Пять учебников на курс
 

За водой мы ходили в район, который назывался, как и сейчас, Туапсинкой. Чтобы мама могла постирать, нужно было пять раз принести на коромыслах по два огромных ведра воды. Как у меня это получалось, не знаю.

Не было у нас и топлива. Ни угля, ни дров, ни соломы. Все ходили в лес за Мамайкой за сушняком. Навяжешь пучок и несешь. Но делать это нужно было тайно: лесник-то их продавал, а мы собирали бесплатно, воровским, так сказать, способом. Поэтому из леса надо было убегать тихо и быстро, а под ногами колючки от боярышника - попробуй побегай! И вязанки были очень тяжелые, у меня от них по плечам текла кровь.

До войны у нас не было ни радио, ни телефона, ни электричества. Свет давала линейная лампа. Стекло, если разобьешь, надо покупать новое, а его не найти. Тогда делаешь каганец: берешь флакончик или баночку, заливаешь в нее масло, опускаешь фитилек, он пьет масло и горит. Я и в институте училась при этом каганце.

В 17 лет мне разрешили раз в неделю ходить на танцы в Комсомольский парк (будущий Центральный). Заходили туда с проспекта Октябрьской революции, заплатив 30 копеек за билет. В парке было «Колесо обозрения», рядом театр, потом пруд и чуть дальше – танцплощадка. Вход стоил тоже 30 копеек.

На танцы все ходили в туфлях, а домой шли босиком. Иначе туфли быстро снашивались. Доставались они с большим трудом. Там, где сейчас кинотеатр «Октябрь», стояла обувная фабрика, раз в месяц там можно было заказать одну пару, а потом ночами ходить пересчитываться: не придешь – вычеркнут из списка.

Чулок у меня было две пары на год. В одних гуляю, надеваю в институт, вторые лежат новые. Но платья у меня были красивые, ведь моя мама работала модисткой.

В детстве она окончила первый класс женской гимназии, а потом дедушка сказал: «У нас пятеро детей в доме, нечего тебе там делать». Купил в 1914 году машинку «Зингер» и отдал маму учиться на портниху. И до войны, и во время войны, и после она шила. Прекрасной модисткой была. На заработанные ее шитьем деньги мы построили дом.

За тканями мама ездила в Баку, в Москву, иногда добывала мне там кое-что из канцтоваров. Учебники, чернила, ручки в то время были большим дефицитом. Когда я училась в институте, нам не хватало ни того, ни другого, ни третьего.

Писать было тоже не на чем. Писали на газетах между строк. Большое счастье было, если кто-то добывал старые диссертации - писали свои лекции на них. И учебников - пять на весь курс. Чернильницу зимой носили в кармане, иначе чернила замерзали: аудитории тогда не отапливались.

Институт наш располагался, где сейчас зубная поликлиника, на улице Морозова. Когда я училась, там был единственный факультет – лечебно-профилактический. Кафедры находились в разных вузах: в сельхозе – по физике, в пединституте – по русскому языку. Там же, в пединституте, мы встречали Новый год, я впервые на втором курсе увидела елку, всю в игрушках.

А когда училась на третьем курсе, в городе появился первый автобус, он так и назывался - «Первый». Ходил с вокзала до улицы Шоссейной, нынешней Доваторцев. Запомнилась кондуктор - такая смешная. Бывало, машина тронется, пассажир бежит, а она кричит водителю: «Иван! Пять копеек бежит!»

 
Лариса Ивановна (слева) с подругами. Март 1948 года.
 
Хлеб из горелого зерна
 

В «мед» я поступила в 1939 году. Когда началась война и наших мальчиков забрали на фронт, осталось нас мало: ребят тогда принимали в институт 60%.

Зима 1941-1942 годов была невыносимо холодная. Нас, студентов, отправили рыть окопы в село Бешпагир и на хутор на Базовой балке. Жить было негде, ночевали в свинарнике со свиньями. Все замерзали до окоченения, мне потом пальцы на ногах чуть не отрезали.

Когда узнали, что танков не будет, нас отпустили. За кем-то приехали родители, кого-то забрали на подводах. За мной же никто не приехал. Папа был на фронте, защищал Кавказ, а мама никак не могла. И нам с одним парнем пришлось идти из Бешпагира в Ставрополь пешком. Снег, ветер, а мы идем, по дороге угодили в какое-то болото. Пришли домой, покрытые льдом, как панцирем. Как это пережили, не знаю.

Летом 1942-го готовилась эвакуация. Профессоров отправили второго августа, а студентов должны были вывезти третьего. Мы пошли на рынок купить вещей в дорогу, возвращаемся, а к нам бегут раненые: поезд с профессорами доехал до Пелагиады, там его разбили.

В Ставрополь вошли немцы. Как-то заехали в наш переулок. Мотоциклы у них были без глушителя, тарахтели невыносимо громко. У нас с подружкой сердце в пятки ушло. Спрятались за сарай. А они доехали до соседнего дома, постояли, развернулись и уехали. И пяти минут не прошло, а мы чуть от ужаса не умерли.

На месте тубдиспансера во время войны был аэродром. Когда наши летчицы, «ночные ведьмы», его бомбили, соседи прятались у нас в подвале. Мы все шесть месяцев оккупации провели в нем. Я по звуку научилась отличать, груженый самолет летит или уже без бомб. Помню, лежу в подвале, мама обнимает меня, укрывает собой. Говорит: «Если убьет, так вместе».

Я из подвала уже не могла выходить, от сырости болели ноги. А немцы были совсем рядом, возле соседних домов. Заходят, бывало, и говорят: мол, очень хорошая статуэтка - и себе забирают. Или открывают шифоньер, там папин костюм - забирают. И такие они были все чистенькие, ухоженные. А когда начали их гнать, все стали небритые, грязные. Вот, думаю, что значит - победитель ты или побежденный.

21 января нас освободили. Ночь перед освобождением была очень тревожная. Никто не знал, что происходит, но видим, что что-то не так. Вышли с мамой в сад и слышим, как там говорят между собой: скоро наши придут. Потом как услышали нецензурную брань, думаем: ну, точно наши.

А когда немцы уходили, они все уничтожили. Подожгли мельницу, зерно в ней сгорело. Из этого горелого зерна потом делали тяжелый, черный хлеб, который давали студентам по 400 граммов. Несу его домой, а он пахнет. Я себе говорю: «Не буду прикасаться, начну - все съем, а мне еще маму кормить».

Трудное было время. Трудное, но очень-очень интересное.

 
Записала Ника КАКОБЯН
 
P.S. Если вы хотите стать героем публикации или знаете кого-то, кто хорошо помнит Ставрополь прошлого века, обращайтесь в редакцию (телефоны и адреса указаны на главной странице сайта в разделе "Контакты").
 

Комментарии

Дима-Вова Кока-...
Аватар пользователя Дима-Вова Кока-Кокаев(ShevLer)

Ника, а что в крае только Ставрополь? Хочу рассказать о городе Лермонтове. Можно или проехали?

Ника (не проверено)
Аватар пользователя Ника

"Был такой город. Лермонтов" - это уже немного другой проект) Вернее, часть большого проекта "Был такой город", но другая. Если бы кто-то занялся этим в Лермонтове, было бы прекрасно - все города интересны и важны. Но смысл ведь не в том, чтобы рассказать о городе один раз, а в том, чтобы из множества воспоминаний максимального количества его жителей создать образ, написать этими рассказами историю. И, конечно, заниматься одному человеку больше, чем одним городом, очень сложно, и мне пока не под силу.

Дима-Вова Кока-...
Аватар пользователя Дима-Вова Кока-Кокаев(ShevLer)

Понятно. не буду мешать...

Ника (не проверено)
Аватар пользователя Ника

Вообще, это вопрос не совсем ко мне. Этот проект ведь придуман не мной и даже не газетой. "Открытая" предоставила место для публикаций (за что ей ещё раз большое спасибо) после того, как автор проекта предложил заняться этим в Ставрополе мне (потому что я сама живу в Ставрополе), и решать такие вопросы я, конечно, не могу. Но авторы проекта, безусловно, заинтересованы в том, чтобы участие в нём принимало как можно большее количество городов, поэтому спросить нужно у них, могу это сделать для вас.

Дима-Вова Кока-...
Аватар пользователя Дима-Вова Кока-Кокаев(ShevLer)

Ника, спасибо, но не надо. 

Добавить комментарий



Поделитесь в соц сетях