Поиск на сайте

О литературоведе, авторе знаменитой «Лермонтовской энциклопедии», человеке чистой души Викторе Мануйлове - его друг, житель Кисловодска Борис Розенфельд

 
Нет, не могу поверить, не могу представить, что четверть века со мной нет этого доброго, щедрого, мудрого учителя - Виктора Андрониковича Мануйлова, которого любовно называли ВАМом.
Не могу поверить, что не будет его телефонных звонков, писем, заботливых советов. Не будет такой приятной для меня просьбы: «Милейший голубчик, Борис Матвеевич, близится сентябрь - месяц отдыха и лечений, живу мечтой о дивном Кисловодске. Посылаю Вам отношение от Союза писателей и Ленинградского университета, вдруг они облегчат Ваши хлопоты. Надеюсь на встречу. Ваш ВАМ…»
С письмом и документами я пошел в Курортный совет, захватив с собой пять-шесть книг ВАМа. Председатель совета Александр Владимирович Дерябин встретил меня приветливо, выслушал просьбу. «Зря принесли книги, кто такой Мануйлов, я знаю, уважаю и отношусь к нему с большой симпатией. Вот резолюция на покупку путевки в санаторий Орджоникидзе, второй корпус, люкс».
Радостную весть сообщаю в Ленинград. «Ахти Вы мне, как жаль, мне не нужен второй корпус, роскошный люкс, мечтаю о самом скромном пятом корпусе, где трудится волшебница, чародей, доктор Елена Петровна Павлишвили. Надеюсь, она мне в этом поможет. Спасибо, спасибо и еще раз спасибо. Ваш ВАМ».
 
 
 
«Плыл парус навстречу бурям»
 

Виктор Мануйлов был человеком, прожившим большую, интересную, трудом наполненную жизнь. Результат: десятки изданных книг, бессчетное число талантливых статей и главный труд жизни - «Лермонтовская энциклопедия». Ее тираж в 150 тысяч экземпляров мгновенно исчез с прилавков магазинов.

Это Мануйлов помог мне, да и многим другим, увидеть и познать жизнь великого Лермонтова, не только как поэта, но и как потрясающе талантливого, разностороннего Человека, именно с большой буквы. ВАМ подчеркивал: «Он прожил неполных 27 лет, но каких разновеликих!»

Главным героем в жизни Мануйлова был Лермонтов. «В голубом тумане моря плыл белый парус навстречу бурям и звал за собой в неведомые дали...» - писал ВАМ в предисловии к «Герою нашего времени». Всю жизнь волновала его сосна на диком севере, морщинистый утес, мятежный Мцыри, печальный, отверженный миром Демон и гордый в своих страданиях Арбенин.

Все, кто знаком был с Мануйловым, заболевали Лермонтовым. Это он увлек меня темой «Лермонтов в музыке». Более десяти лет я посвятил поискам произведений на стихи поэта, не только изданных, но и тех, что остались в архивах, портфелях композиторов, рукописных отделах библиотек.

Потом ушло еще пять лет, пока книга об этом, написанная вместе с Людмилой Ивановной Морозовой, увидела свет. Я знал, что подобную работу уже издал известный библиограф Георгий Константинович Иванов, было желание отказаться, но ВАМ расставил все по своим местам: «Представляете, сколько талантливых книг написано о Лермонтове, но я посвятил ему всю жизнь и ничуть об этом не жалею. Ищите, находите и работайте - вот вам мой совет».

К счастью, в 1983 году книга увидела свет в издательстве «Советский композитор». Были благодарные отзывы и справедливые замечания. А в прошлом году дополненное и исправленное издание вышло благодаря ректору Кисловодского гуманитарно-технического института Борису Рамазановичу Гочияеву.

 
«Рассказать о прожитом - мой долг»
 

И еще раз признание и благодарность ВАМу! Вспоминаю наше знакомство - ему шестьдесят, мне тридцать, но какой он был удивительно молодой, увлеченный, открытый для друзей! Остроумный, всегда готовый к экспромтам. Познакомил с массажисткой и тут же выдал:

Тоня, полная огня,

Тонизирует меня…

Какой же он был благодушный, искренний, доброжелательный, с блеском в глазах! Легкий на подъем, он готов был лететь в Ереван, Баку, Коктебель. Много раз уговаривал меня поехать в вотчину поэта-художника Макса Волошина, - он был один из героев его жизни.

Жаль, я не воспользовался этим заманчивым предложением и посетил обитель поэта позднее. Коктебель стал совсем другим с уходом заведующего домом-музеем Волошина. Это он первый рассказал мне о посещении поэтом Кисловодска в 1928 году, открыв еще одно имя на литературной карте города.

Свою последнюю книгу ВАМ назвал «Записки счастливого человека». Он давно мечтал написать эту книгу о незабываемых встречах, о людях, с которыми довелось дружить, уважать, любить. «Поймите, ведь это мой долг души рассказать о прожитом пути», - говорил он.  Жаль, книга была издана уже после его ухода в 1999 году - почти пятьсот страниц признаний и откровений. Рождением многих очерков я был свидетель. При мне была поставлена последняя точка в повести «Отречение», и через час ВАМ читал ее на «субботе» в театральном музее.

Мануйловская лермонтовиана стартовала в 1932 году, когда Борис Михайлович Эйхенбаум пригласил Виктора Андрониковича к участию над собранием сочинений поэта.

С этого же года началась беспрерывная, ничем не омраченная дружба ВАМа с Ираклием Луарсабовичем Андрониковым, заметившим, что Мануйлов обладает удивительным даром популяризатора, он настоящий мастер человеческого общения. И считал «Лермонтовскую энциклопедию» логическим завершением двадцатитрехлетнего труда ученого-исследователя, ученого-организатора и ученого-наставника. 

 
Домик Лермонтова в Пятигорске
 
«Дышу здесь, как в молодости»
 

Для нас дорого и приятно, что Мануйлов считал себя нашим земляком:

«Моя дружба с Пятигорском очень давняя, первый раз я побывал здесь в 1910 году. Во многих городах мне довелось бывать, со многими людьми встречаться. Но на всей земле есть только один маленький неповторимый домик под камышовой крышей, который знают и любят во всем мире. И он сыграл немалую роль в моей судьбе. Я высоко ценю пятигорских друзей…»

Его память хранила дорогую встречу в Кисловодске с Алексеем Николаевичем Толстым. В 1938 году тот отдыхал в санатории им. Орджоникидзе. Сохранился снимок, сделанный доктором С.М. Покровским: Толстой и Мануйлов.

Не забуду кисловодские с Мануйловым прогулки по городу. Он показал клуб санатория «Родина» (ныне снесенный), где читал лекцию «Полтава» и «Евгений Онегин», а в зале присутствовали Алексей Толстой с сыном Димой. Позже с Дмитрием Алексеевичем Мануйлов написал оперу «Маскарад»…

В одну из прогулок забрели на улицу Урицкого (бывшую Померанцевскую), где сохранился дворец Мухтарова. В прошлом бакинец, Мануйлов знал всех тамошних нефтяных королей - Мухтарова, Тагиева, Манташева.

У Мухтарова была одна из лучших картинных галерей на Юге, и часть хранилась в кисловодском особняке (пансионат «Звездный»). Мухтаров гордился собранием, приглашал знатных гостей. Хотя за шумными беседами были и плачевные эпизоды, об одном из которых мне и рассказал ВАМ.

Мухтаров несправедливо сурово относился к своему смотрителю: ругал, оскорблял, и тот решил отомстить. Была заказана копия с подлинника Тициана, и во время одного из споров Мухтаров заявил, что теперь без жалости может расстаться с подлинником. Спор состоялся, и хозяин расстрелял картину у всех на глазах, не подозревая, что вместо копии служитель вывесил подлинник. Когда Мухтаров узнал об этом, с ним случился инфаркт.

 
«Делать приятное не легко, но…»
 

И в продолжение - о Василии Давидовиче Корганове, писателе о музыке.

После одной из «театральных суббот», состоявшихся в 1974 году, Мануйлов и все мы узнали, что Корганов является родственником нефтяного короля Манташева. Когда закончилась встреча, к Виктору Андрониковичу подошел человек, встал на одно колено и принялся его благодарить. Это был в прошлом солист балета, по жизни Иосиф Баграмович Мирзабеков, а на сцене - Иосиф Черный.

- Вы не представляете, что вы сделали для меня! Будет известно вам, что сын Василия Давидовича Корганова женат на моей родной сестре, и оба живут в Париже. Они были уверены, что в России имена Корганова и Манташева вычеркнуты из истории, и вдруг вы публично и так тепло о них говорите. Я обязательно напишу об этом Давиду Васильевичу в Париж! Сегодня же!

Письмо уходит в Париж. Мануйлов посылает туда копию своей рукописи «Отречение» о Корганове. Вскоре приходит ответ от Корганова-младшего, в письме - две фотографии и некоторые подробности из жизни Василия Давидовича.

Я упрашиваю Мирзабекова отдать письмо и фотографии в музей, и тот обещает. Но судьба распорядилась по-иному. Мирзабеков внезапно умирает, а его архив выкидывают на свалку люди, поторопившиеся завладеть квартирой одинокого человека.

В музей попадают только чудом сохранившаяся афиша и две фотографии Мирзабекова. Остальное, в том числе письмо из Парижа, пропало.

Сегодня о многом приходится сожалеть, и больше всего, что я не вел дневник бесед. ВАМ в этом смысле был прозорливее и умнее, он начал фиксировать свою жизнь с одиннадцати лет. Записывал, а точнее, описывал каждый прожитый день.

Гостеприимство ВАМа не знало границ. Все, кто хоть раз переступал порог его радушного дома, помнят чай с плюшками и бубликами, его знаменитую гречневую кашу. И еще одна черта его характера - дарить редкие книги и раздавать автографы. От этого он сам получал удовольствие не меньше, чем те, которых щедро одаривал.

Подарил мне «Песнеслов» Николая Клюева, которого принято считать крестьянским поэтом, но мало кто знает, что он читал «Фауста» в оригинале. При мне вручил Владимиру Купченко акварель Волошина с надписью: «Дорогому Витеньке от Макса». Огромную библиотеку в 15 тысяч томов передал в Тарханы, обогатив обожаемый им лермонтовский музей.

Помню сказанную им фразу: «Без книг жизнь пуста, и пустота эта опасна».

Я благодарен, что многие «театральные субботы» в нашем музее проходили с участием Виктора Андрониковича. Они незабываемы. Он рассказывал о встречах с Есениным, Маяковским, Вячеславом Ивановым. И уже после его ухода прошло несколько «суббот», посвященных светлой памяти ВАМа. Он всегда повторял: «Делать приятное не легко, но ради этого стоит жить!»

Виктор Андроникович прожил долгую жизнь - длиною в 83 года, при этом оставаясь работоспособным и молодым.

...Всё. Это лишь эскизы, отдельные зарисовки о дорогом и важном для меня человеке, главе моей жизни, о докторе «сердечных наук».

 
Борис РОЗЕНФЕЛЬД,
искусствовед,
заслуженный деятель искусств,
член Союза композиторов России
Кисловодск
Борис Розенфельд
 

Добавить комментарий



Поделитесь в соц сетях