Летом 1942 года, когда немцы подошли к Ставрополю, партийное руководство бежало в глубокий тыл, оставив на оккупированной территории тысячи тяжелораненых бойцов и командиров Красной армии. За их жизни продолжали бороться военные медики...
В годы войны на фронте и в тылу трудились 200 тысяч врачей и полмиллиона среднего медицинского персонала, почти половина из них - женщины.
Молоденькие девушки, вчерашние школьницы, встречали санитарные поезда с фронта и на руках выносили раненых из вагонов. Сутками дежурили у кроватей тяжелораненых, стирали и проглаживали бинты, которых так не хватало, перевязывали раны, убирали палаты, писали под диктовку раненых письма. Без выходных, из года в год.
Медики оказали помощь более десяти миллионам раненых, своим самоотверженным трудом они спасали жизни и выхаживали искалеченных бойцов. Около 80 процентов солдат и офицеров возвращались в строй.
Среди героев-медиков есть знаменитая жительница Ставрополья, единственная сегодня в России женщина - полный кавалер ордена Славы Матрена Семеновна Наздрачева, в апреле отметившая свой 92-й день рождения.
Зимой 1943 года девушка пробилась на фронт, став санинструктором 100-го гвардейского стрелкового полка 35-й гвардейской дивизии. С этой частью в составе 8-й гвардейской армии В.И. Чуйкова Матрена дошла и до Берлина.
Вот рассказ ее однополчанина об одном лишь дне фронтовой жизни санинструктора:
«Артиллерийская подготовка закончилась. Солдаты поднялись и побежали вперед. Побежала за ними и Мотя с двумя санитарами. Теперь их только трое осталось от санвзвода. На ходу поднимали упавших, оказывали им первую помощь.
Переносили в укрытие тяжелых и снова торопились в гущу боя. Подошла подвода, Мотя уложила на нее неспособных передвигаться. Двое тяжелораненых опирались на нее. Тихо двигалась по полю эта печальная процессия. Все пятнадцать человек доставила Мотя в санроту полка».
Сколько было тех, кого из-под огня вынесла девятнадцатилетняя санинструктор на своих плечах, в те годы сама-то весившая 45 килограммов?..
За исключительную самоотверженность при спасении раненых Матрене Семеновне в 1973 году была присуждена высшая награда Комитета Международного Красного Креста - медаль «Флоренс Найтингель».
Уже в июне 1941 года для лечения раненых и больных красноармейцев в тыловых районах СССР началось развертывание сети госпитальных учреждений. Всего было сформировано более 6 тысяч подобных медицинских учреждений, но основное их количество, около двух третей, было создано именно в первый год войны.
Уже к началу августа 1941-го по линии Наркомата здравоохранения и Наркомата обороны было сформировано 1,5 тысячи эвакогоспиталей на 658 тысяч коек, а также 215 эвакогоспиталей на 80 тысяч коек по линии Всесоюзного центрального совета профсоюзов (ВЦСПС).
Северный Кавказ относился к тем регионам, где создание госпитальной базы представлялось наиболее целесообразным. Во-первых, еще в довоенное время здесь была организована больничная коечная сеть на 37,3 тысячи мест.
Во-вторых, в наших местах находилась разветвленная сеть санаторно-курортных учреждений, оснащенных современным по тем временам оборудованием. В лечении использовались благоприятные бальнеологические и природно-климатические факторы: минеральные воды, лечебные грязи, целебный горный воздух.
Развертываемые на Северном Кавказе эвакогоспитали входили в состав местных эвакуационных пунктов (МЭП) №90, 94 и 104, находившихся соответственно в Кисловодске, Краснодаре и Сочи.
Изначально, в первые дни войны, Управление МЭП-90 по линии Наркомата здравоохранения СССР располагалось в Армавире. На него была возложена задача по формированию и последующему контролю над деятельностью 108 эвакуационных госпиталей на 60 тысяч коек, развернутых на территории Северо-Кавказского военного округа.
При этом центром всей госпитальной базы МЭП-90 являлись города-курорты Кавказских Минеральных Вод.
Уже в августе для более тесного контакта руководства с центром дислокации госпитальной базы Управление МЭП-90 из Армавира перевели в Минеральные Воды, а в сентябре - в Кисловодск.
С ноября-декабря в городах-курортах, как правило в Кисловодске, началось развертывание специализированных эвакогоспиталей: челюстно-лицевых, черепных, восстановительной хирургии, глазных.
По своему материально-техническому и кадровому обеспечению Кавминводская база наряду с курортной в Мацесте (Сочи) считалась крупнейшей и передовой в стране.
Вместе с тем десятки эвакогоспиталей были развернуты в других городах края, например в Буденновске, Невинномысске, Благодарном, Ворошиловске. Располагались они, как правило, в школах, институтах и клубах.
Известно, что семь эвакуационных госпиталей Народного комиссариата здравоохранения работали в Черкесске. Умерших красноармейцев, по свидетельству очевидцев, на крытых брезентом подводах свозили на городское кладбище и хоронили там без гробов в братской могиле.
Спустя годы это кладбище местные жители прозвали «старым», а над тремя протяженными братскими могилами поставили плиту с надписью: «Здесь похоронено более трехсот защитников Родины, умерших от ран в госпиталях Черкесска в 1941-1942 годах».
Сколько же в действительности покоится в этом месте наших бойцов, не скажет уже никто.
Остро не хватало квалифицированных медицинских кадров. Осенью 1941 года в крае был создан Комитет помощи раненым, развернулось массовое движение по подготовке среднего и младшего медперсонала, в котором приняли участие 1,3 тысячи человек, главным образом девушки.
В конце июля 1942-го состоялся выпуск врачей, в числе которых значились 342 студента 4-го курса Ворошиловского и Днепропетровского институтов (был эвакуирован в Ворошиловск). Впервые юноши и девушки получили дипломы без сдачи экзаменов. Многие тут же отправлялись на фронт.
В госпиталях края работало немало замечательных врачей: Т.Е. Гнилорыбов, Е.Ю. Крамаренко, И.С. Мироненко, М.Ф. Федоровская, Е.К. Коларж, С.А. Миров, Р.Ф. Акулова-Руднева... Они делали уникальные операции тяжело раненным в лицо, шею, ротовую полость, восстанавливали работу пальцев рук, с помощью гигантского магнита Милленгера, единственного в стране, удаляли осколки из глаз.
На счету профессора Тимофея Ермолаевича Гнилорыбова четыре операции на сердце из шести аналогичных в стране. Хирурги, фельдшеры, медсестры, санитарки работали по 16 часов в сутки, борясь за жизни раненых. Их усилиями в строй вернулись тысячи воинов.
В центре изучения истории медицины Ставропольского медицинского университета есть сведения о подвиге майора медицинской службы Адольфа Доршта, который без потерь перед самым носом у немцев вывел из города эвакогоспиталь.
В коллекции документов, хранящихся в музее, есть рукописные воспоминания знаменитого на весь мир профессора Михаила Макарова о периоде его работы в качестве начальника хирургического отделения эвакогоспиталя, который размещался в здании сельскохозяйственного института (во время оккупации его корпуса занял немецкий госпиталь).
Сегодня сотрудники центра готовят к изданию книгу, посвященную 110-летию со дня рождения профессора М.С. Макарова. А к 70-летию победы в Великой Отечественной войне ученые подготовили уникальную по своим историческим сведениям книгу «Ставропольский медицинский: дорогами войны».
Возглавляет центр доктор исторических наук Андрей Карташев, в прошлом начальник кафедры тактики Ставропольского авиационного училища, полковник в отставке.
Ведущий специалист центра - профессор Александр Курьянов, выпускник мединститута, известный в крае организатор стоматологической помощи населению. Война в судьбе Александра Константиновича оставила прочный отпечаток: вместе с мамой и старшим братом он оказался за колючей проволокой концентрационного лагеря.
Летом 1942 года отступление советских войск шло настолько стремительно, что штаб Северо-Кавказского фронта со 2 по 9 августа четырежды сменил место своей дислокации.
О ситуации на фронте можно судить по телеграмме, направленной Сталиным командующему фронтом маршалу С.М. Буденному:
«Государственный Комитет Обороны крайне недоволен тем, что от вас нет регулярной информации о положении на фронте. О потерях территории СКФ мы узнаем не от вас, а от немцев. У нас получается впечатление, что вы, охваченные паникой, отступаете без пути и неизвестно, когда наступит конец вашему отступлению».
Растерявшийся маршал практически потерял управление войсками. Только хладнокровие и находчивость начштаба фронта генерала А.И. Антонова спасали положение.
Под натиском превосходящих сил противника войска 12-й армии отходили в сторону Армавира, а войска 37-й армии - на Ставрополь.
На отдельных участках фронта отступление превратилось в паническое бегство. Проселочные дороги были забиты войсками. В степи воздух раскалился под 50 градусов. Люди буквально «высыхали» от зноя, но желанный, бесценный глоток воды еще не скоро утолит жажду. Где тот привал, где та полевая кухня?..
Позади в пыльном мареве оставались беленькие хатки станиц, возле которых молча стояли сумрачные старики и женщины с заплаканными глазами: «На кого бросаете, сынки?» А небо все чаще разрывалось от воя пикирующих стервятников. Бомбовые удары рвали землю, все смешалось в пороховом дыму: огонь, кровь, сталь, смерть.
В эти дни из Краснодарского крайкома в Москву, в ЦК ВКП(б), ушла шифровка: «…части Южного, а затем Северо-Кавказского фронтов деморализованы...» Московские же газеты на первых полосах писали: «Не отступать! Бить врага и истощать его силы! Упорным сопротивлением готовить почву для разгрома фашистов на юге!..»
Только гнать немцев с Северного Кавказа знойным августом 1942-го было некому. Стремительное наступление гитлеровских войск привело к тому, что накопленные в крае мобилизационные запасы сырья, продовольствия и материалов пришлось срочно эвакуировать дальше в тыл.
Вывозили все, что можно было вывезти, без определенного плана и графика. Что не успевали эвакуировать, бросали или уничтожали. Так, были взорваны Невинномысская шерстомойная фабрика и Пятигорский мотороремонтный завод.
История сохранила сообщение уполномоченного Госкомитета Обороны СССР по Орджоникидзевскому краю, председателя крайисполкома В. Шадрина:
«Эвакуация населения и имущества в крае началась 27 июля 1942 года, не имея на это разрешения Государственного Комитета Обороны СССР. Постановление ГКО от 31 июля 1942 года за №К-3-17-ОО «Об эвакуации населения, оборудования заводов и фабрик, сырья и продовольствия» было получено нами через представителя Северо-Кавказского фронта только 11 августа 1942 года».
К этому времени край практически полностью был захвачен немцами.
Из-за всеобщей неразберихи и критической напряженности транспортных потоков беспорядочно шла эвакуация промышленных предприятий, скота, гражданского населения и раненых. Но труднее всего было с тяжелоранеными, о чем замалчивали многие десятилетия. Только сегодня ряд важных документов, проливающих свет на эти события, рассекречен, и с ними можно ознакомиться в Государственном архиве новейшей истории Ставропольского края (ГАНИСК).
Самая, пожалуй, драматическая ситуация сложилась на железных дорогах - перевозка раненых проходила под непрекращающимися бомбежками гитлеровской авиации. На перегонах скапливались десятки составов с людьми, которые не могли передвигаться без посторонней помощи, ставшие для Люфтваффе живыми мишенями. Подлинный героизм в первых числах августа проявили железнодорожники Минераловодского узла, под бомбежкой и обстрелом восстанавливавшие разбитые вражеской авиацией пути.
Но не всем эшелонам с ранеными суждено было уйти от озверевшей гитлеровской армады.
В Невинномысске, несмотря на огромные красные кресты на вагонах, перевозивших раненых, завоеватели навстречу пустили цистерны.
«Немцы не трогали состав несколько дней, - вспоминает Николай Ильич Цыбульский, в годы оккупации 12-летний мальчишка, а ныне житель города Майского в Кабардино-Балкарии. - Подростки и женщины приходили смотреть на следы катастрофы. Из окон и дверей вагонов свисали трупы. В нескольких местах ноги мертвых почти касались земли. Зрелище казалось нереальным, и жуткая картина не вызывала ничего, кроме ненависти к врагу. Преодолевая ужас, пацаны старались рассмотреть лица раздавленных солдат…»
Все, кто мог самостоятельно передвигаться, вплоть до оккупации пешком уходили в сторону Нальчика и по Военно-Грузинской дороге в Тбилиси. За плечами в матрасных мешках болтались одеяла. Много недолечившихся раненых уходили с отступающими воинскими частями.
Но тысячи тяжелораненых солдат - те, кто не мог идти и кого не могли принять под видом родственника местные жители, остались на оккупированной территории.
Вот что писал первый краевой партиец М.А. Суслов в начале сентября 1942 года об эвакуации госпиталей в регионе Кавказских Минеральных Вод:
«Госпитали, расположенные в городах и селах, прилегающих к Ворошиловской железной дороге, вывезены полностью. В сложных условиях проводилась эвакуация госпиталей Кавминводской группы. Еще 4 августа в Кавминводах находилось на излечении 32 тысячи раненых, из них 9 тысяч тяжелораненых. Раненые бойцы, способные передвигаться самостоятельно, были эвакуированы пешими колоннами. Вывозились лишь тяжелораненые.
В связи с исключительными трудностями, сложившимися в железнодорожном транспорте, и крайне незначительным количеством автотранспорта, обеспечить полную эвакуацию тяжелораненых не удалось. Часть их, около 3 тысяч человек, осталась на территории, занятой противником».
Из докладной записки секретарю ЦК ВКП(б) товарищу Г.М. Маленкову:
«Руководители Кисловодского и Пятигорского курортных управлений в период эвакуации госпиталей проявили трусость и преступную безответственность, в результате чего 4 и 5 августа 1942 года покинули города, оставив в госпиталях большое количество раненых, медицинских работников и все ценное имущество…
В госпиталях Минераловодской группы было оставлено врагу свыше 4200 раненых бойцов и командиров, не менее 750 врачей и профессоров, свыше 80% медицинских сестер».
Между тем свидетели тех дней, в частности ведущий хирург Кисловодской госпитальной базы профессор Т.Е. Гнилорыбов, утверждали, что только в городе были брошены до 5600 раненых советских солдат и офицеров. В это число, судя по всему, входили и раненые, доставленные из Пятигорска, Черкесска, Микоян-Шахара (Карачаевска). С ними остались и несколько сотен врачей и медсестер.
Фактически их бросили на произвол судьбы, тогда как руководящие партийные товарищи из крайкома и крайисполкома бежали в тыл, не задержавшись ни в Невинномысске, ни в одном из городов Кавминвод, где эвакогоспитали остро нуждались в их организационном начале.
Добавить комментарий