От такого судейства у любого лицо перекосит

Нервный тик на лице человека, перенёсшего инсульт, судья приняла за насмешку над судом и гневливо приказала занести ему замечание в протокол

Месяц назад «Открытая» рассказала историю пятигорского предпринимателя Игоря Никишова, который в 2007 году сдал в аренду на два года за миллион рублей принадлежащий ему складской ангар площадью в тысячу кв. м в районе пятигорского рынка «Бета». Арендатор – Олег Ларюшкин, занимающийся оптовыми поставками бытовой техники, по истечении этих двух лет сказал, что хотел бы купить этот ангар, но дальше хотения дело не пошло.
Терпеливо прождав еще три года, владелец ангара Игорь Никишов продал его новым покупателям – Ивану Кожевникову и Арнольду Малиновскому, а те сразу после покупки оформили право собственности на него в Росреестре. И вот тут арендатор вдруг встрепенулся – подал иск в суд, заявив о своем праве собственника на эту недвижимость. В Пятигорском городском суде иск Ларюшкина удовлетворили.
В №37 от 25 сентября с. г. «Открытая» опубликовала материал предпринимателя Игоря Никишова и комментарий к нему Ивана Кожевникова и Арнольда Малиновского под общим названием «Что прикажете думать о судье, если...»
– если судья принимает иск-претензию на чужую собственность без единого документального подтверждения?
– если судья выносит определение втайне от ответчиков?
– если судья утверждает в своем решении прямо противоположное тому, что было зафиксировано в протоколе судебного заседания?
– если судья подыгрывает адвокату, зная что та вот-вот станет ее коллегой в краевой инстанции?
– если судья отметает необходимость исследования подозрительного документа на его истинность?
– если судья принимает за истинный «документ» о собственности, Росреестру неизвестный?
На все эти «если» нет ответа в правовом пространстве. Любой юрист, усмехнувшись, скажет, что в судебной практике это может означать только одно: абсолютную судейскую ангажированность, когда решение принимается вопреки фактам и обстоятельствам дела. «Нет ничего хуже, чем осознавать, сколь предвзято, необъективно и несправедливо местное правосудие», – размышляли в статье предприниматели.
Однако хранили надежду, что их обращение в апелляционную инстанцию рассмотрят и увидят, что в решении Пятигорского горсуда противоречия гнездились на противоречиях, а неоспоримые факты игнорировались самым циничным образом. Непредвзятому суду не заметить этого абсолютно невозможно.
…Судебное заседание в краевом суде состоялось 24 сентября, дело рассматривала апелляционная коллегия под председательством федерального судьи Натальи Задорневой. По стечению обстоятельств на этот же день было назначено рассмотрение в этом же зале и моей жалобы (о чем речь ниже). Так я стала свидетелем судебного шоу по делу об ангаре, поразившего меня откровенно избирательным отношением к участникам процесса вышеназванной судьи, нарушающей все нормы судейской этики. Судите сами.

Как судья «опускает на землю»
Всех участников судебного заседания пригласили в суд к 14-00, заседание началось уже после пяти часов вечера. Адвокаты, приехавшие из Пятигорска, к тому времени изрядно устали, но хуже всех чувствовал себя Иван Кожевников: совсем недавно во время преследовавших его судебных дрязг в первой инстанции он перенес инсульт.
Инсульт, наложившийся на ряд его очень серьезных заболеваний (о чем свидетельствует судебно-медицинская экспертиза), парализовал лицевые мышцы, и это было очень заметно, когда он говорил сильно волнуясь.
Мы это заметили еще в редакции, где он рассказывал историю захвата их собственности человеком, нашедшим расчудесную поддержку суда. У Ивана Кожевникова сильно тянуло лицо и дрожали руки, когда он демонстрировал документы, исходя из которых рейдеру впору было надевать наручники за фальсификации, лжесвидетельство, но суд счел эти моменты приемлемыми, законными.
Мужчина среднего возраста, крепко сложенный, до судебных мучительств бывший вполне здоровым, ныне вынужден сидеть на серьезных медицинских препаратах. Но держится по-мужски стойко: не ноет, не истерит, держит себя в руках, интеллигентно, ни разу не повысив голоса.
Понятно, что на очередной встрече с судьями он волновался изрядно, с тревогой надеясь, что на этот раз Фемида будет объективной, справедливой. Однако какое решение уже приняла апелляционная коллегия, стало понятно с первых же минут судебного заседания.
Председательствующая в судебном заседании судья Задорнева свое брезгливое отношение к ответчикам продемонстрировала с ходу. Приобретателя ангара Ивана Кожевникова, появившегося в судебном заседании в первый раз после инсульта, едва тот открыл рот, чтобы заявить ходатайство, тут же возмущенно перебила: «Перестаньте смеяться!»
«Я просто хочу...» – попытался объясниться Кожевников, тик на его лице усилился.
«Кожевников! Не надо здесь чего-то хотеть! – перешла на крик Задорнева. – Что здесь такого смешного?! Сформулируйте ходатайство, смеяться потом будете!»
Теряя над собой контроль, не пытаясь даже услышать ответ на свой раздраженный вопрос, она продолжала кричать, все больше распаляя себя: «Вам смешно? Сфор-му-ли-руй-те хо-да-тай-ство! Почему вы смеетесь в судебном заседании?! Я вынуждена повышать тон, чтобы опустить вас на землю! Запишите ему замечание в протокол!»
Смеха, однако, никакого слышно не было, лицо Кожевникова от крика судьи побагровело – у него критическая стадия гипертонической болезни. И зная об этом из справки медэкспертизы, я сильно испугалась, понимая, что человек может сейчас рухнуть, потеряв сознание, а судья Задорнева увидит эффект своего стремления «опустить на землю» заведомо определенного ею в «виновные» участника процесса.
В руках чуть качнувшегося Кожевникова от сильного нервного напряжения дрожал листок бумаги – ходатайство, которое ему так и не дали зачитать.

А если бы судью обозвали «полубезумной бабой»?!
Я смотрела на сцену этого унижения, готовая сорваться с места на помощь, если мужчина потеряет сознание, и потрясенно размышляла вот над чем.
Если судья позволяет себе разнузданное поведение в святая святых – в обители Правосудия, то совсем неудивительно, что она точно так же относится к оценке поведения и тех, кто мерзко, прилюдно оскорбляет и унижает людей.
Именно так вела себя судья Задорнева, рассматривавшая в этом году три месяца назад мою апелляционную жалобу на решение Ессентукского суда, отказавшего мне в иске о защите чести и достоинства к казачьему атаману Поматову.
В издаваемой им газете «Лик Кавказа» этот «мужчина» в красных лампасах изощрялся в хамских оскорблениях журналистки, напечатавшей статью, которая ему сильно не понравилась. Чтобы достать побольнее женщину, воспитывающую ребенка, унижал по половому признаку, обзывал «полубезумной бабой».
Гораздо за меньшее оскорбление женщины незадолго до этого краснодарские казаки отхлестали плетями своего товарища, а он, потерев горящую задницу, сказал им: «Спасибо за науку, братцы».
Такой науке впадающего в остервенение Поматова учить некому, поскольку с моральными скрепами у ставропольского казачества не густо. А он, как выразитель их нравственной недостаточности, сам ходит в начальниках: претендует занять место атамана Терского войска Клименко, которого в Москве «опустили на землю» после того, как ультиматум о предоставлении терскому казачеству крутых материальных привилегий был направлен им прямо президенту Путину.
Так что к смещению своего начальника его заместитель Поматов, по всему, приложил руку, поскольку в этой структуре занимается коммерческими вопросами.
Но я не за плети, я за цивилизованное наказание хама в суде. Так моя жалоба и попала в апелляционную коллегию, где председательствовала как раз судья Задорнева.
Так вот эта служительница правосудия, руководствуясь внутренней убежденностью, с полуулыбкой на лице (насмешливо? удовлетворенно?) сочла оценочными суждениями публичные оскорбления, на которые-де атаман имел право.
Я вышла тогда из суда потрясенная. У меня, вполне здорового человека, началась тахикардия (усиленное сердцебиение) и стало сильно дергаться веко (наверное, судья решила бы, что я ей подмигиваю, к чему-то склоняю).
После этого процесса у меня возникло непреодолимое желание разослать принятое апелляционной коллегией под руководством Натальи Задорневой судебное решение всем журналистам страны, которые бы узнали в каком-нибудь служителе правосудия «полубезумную бабу с сомнительной женской привлекательностью», «готовую по команде «фас!» броситься на любого, на кого укажут пальцем».
Меня не оставляет вопрос, как бы судья отреагировала, если бы подобное когда-нибудь было произнесено прямо в этом пафосном зале, где по умолчанию витает дух справедливости?! Но этот дух не витает, он спит, и все реже просыпается.
Вспоминая о пережитом, я, ставшая сегодня свидетелем очередного унижения человека, пришедшего к правосудию за защитой, могу только с горечью констатировать: от такого судейства у любого лицо перекосит.
Через неделю решением суда другой апелляционной коллегии, но уже после рассмотрения моего дела о защите чести и достоинства в президиуме краевого суда атамана Поматова поставили-таки на место, признали виновным в оскорблении, присудили выплатить моральный ущерб и судебные расходы.
А как быть с Задорневой, нанесшей моральный ущерб Ивану Кожевникову, которого после общения с ней едва не хватил повторный инсульт? В этом он признался спутникам, в полуобморочном состоянии возвращаясь домой, где неделю был не в состоянии подняться с постели.

Главным свидетелем суд не интересовался. А с чего бы?!
Но продолжу, однако, репортаж из зала суда. С того момента, когда Кожевников, новый владелец ангара, просил отложить заседание, чтобы апелляционная коллегия пригласила на него истца Ларюшкина, ни разу так и не появившегося в суде. Кожевников хотел в присутствии судей услышать непосредственно от бывшего арендатора, при каких обстоятельствах, где и когда тот якобы подписал с владельцем ангара Никишовым «договор», появившийся в материалах дела только через два месяца после начала процесса.
Тот же вопрос он хотел задать и Никишову, который во всех процессах отрицал ложное заявление пятигорского рейдера и хотел бы это снова повторить в присутствии коллегии, но по состоянию здоровья не мог приехать из Пятигорска в краевой центр – на днях он перенес полостную операцию, и ему был предписан постельный режим, что и подтвердили медсправкой его адвокаты.
Никишов очень хотел присутствовать в судебном заседании и просил суд отложить слушание хотя бы на неделю, чтобы хоть немного оправиться после хирургического вмешательства.
Его присутствие в судебном заседании было очень важно. В судебном решении, которое оспаривалось в апелляционной инстанции, было записано: «...со слов Никишова, деньги за ангар он получил». Однако текст судебного решения явно противоречил протоколу судебного заседания, где получение денег ответчик категорически отрицал.
Казалось бы, судьи, чтобы вынести справедливое решение, должны были разобраться с противоречиями, выслушать и истца, и ответчика сами, тем более что последний просил не рассматривать дело в его отсутствие. Но судебное заседание начали и без истца, и без ответчика. И сам человек, которого в этом заседании обобрали, при этом отсутствовал! Чего так торопился апелляционный суд, полностью пренебрегая своей главной функцией устранения судебных ошибок, ради чего совсем недавно в стране и создавался.

Беспроигрышный «вариант» отъёма собственности?
Новый собственник ангара Кожевников не раз предупреждал незваных арендаторов, чтобы те из помещения съезжали, а если не хотят, говорил, пусть заключают с ним договор аренды. Однако в суде Ларюшкин утверждал, что никто из новых собственников к нему не приходил и требований об освобождении склада не заявлял, иначе он-де сразу показал бы этот запоздало появившийся «договор».
Однако у Кожевникова были доказательства обратного – аудиозаписи разговоров с Ларюшкиным, которые подтверждали лживость его утверждений. Судья Задорнева напрочь отказалась приобщать эти дополнительные свидетельства.
Уже после судебного заседания я попросила Кожевникова дать мне прослушать эту аудиозапись, сделанную в июле прошлого года. И вот что я услышала. Сегодняшний истец Ларюшкин со своим компаньоном Биляном на тот момент говорили: «Мы здесь работаем, не являясь собственниками пока».
Основной доказательный момент этого фрагмента аудиозаписи – что они сами на тот момент собственниками себя не считали. Вели речь об арендной плате и о цене, по которой этот ангар Ларюшкину смогут продать в случае его покупки.
Они оценивали ситуацию. Что для них выгоднее – взять ангар в аренду теперь у Кожевникова или выкупить его у него в собственность? Они даже прикинули, что если будут освобождать помещение, то возьмут с собой все, чем оборудован этот ангар, оставив только голые стены. Но прибавили: «Мы рассматриваем варианты».
Короче, уходить им не хотелось, но не хотелось приобретать помещение законно – собственность была не дешевой. Ведь у непривлекательного вначале ангара появилась в последние годы куча преимуществ – рядом выстроили рынок, провели коммуникации… Вот они и «рассматривали варианты», как прибрать его к рукам, не сильно тратясь. И нашли.
Через три месяца обратились в суд с требованием… признать за ними права собственности, при этом – напомним! – никакого правоустанавливающего документа у них не было, но суд легко принимает иск. Как хотите, но не первый ли это признак того, что господа захватчики уже изначально решили свой вопрос в суде?!
Ведь и самый наивный человек понимает: претендовать на собственность можно лишь с регистрацией своего права в Регистрационной палате. Но там никакой регистрации не значилось. Собственность была оформлена на Кожевникова.
На фиксации этого и сопутствующих ему обстоятельств дело лжехозяев рассыпалось бы моментально. Но, по всему, они выбрали вариант беспроигрышный – тот вариант, когда не надо париться с доказательствами, а сразу обеспечить «законность» дорогущей собственности.
Не потому ли Задорнева напрочь отметала ходатайства о приобщении аудиозаписей, проливающих свет на это дело, о необходимости рассматривать его в присутствии главных участников спора, опрос которых все бы расставил по местам?
Судья продолжала и дальше удивлять своим «нелюбопытством» к фактам, которые она была вынуждена на процессе слушать, но реагировать на них, мягко говоря, своеобразно…
Вот, скажем, адвокаты Кожевникова и Никишова в очередной раз заявляют, что иск в суд поступил без каких-либо подтверждающих документов, а фальсифицированный договор (ответчики убеждены, что он фальшивый) появился в документах дела только через два месяца после начала судебного процесса.
Задорнева, которая уже не кричала, изобразила легкое удивление и даже переспросила: «Через два месяца после иска?» «Удивление», как элемент разыгрываемого шоу, было мимолетным, без последствий, двое судей, сидевших от Задорневой по обе стороны, пропустили правовую «бомбу» мимо ушей, сидели, «выражения лиц не меняя», как поется в известной песне о карточных «королях», любимых гадалками и шулерами.
Ни одного уточняющего вопроса не задали судьи и брату Ивана Кожевникова – Александру, который во время болезни брата по доверенности присутствовал на судах. Александр здесь свидетельствовал о том, что встречался с Ларюшкиным, требуя поторопиться с освобождением ангара. Но тот понуро объяснил ему, что он в этом бизнесе значится лишь формально, а решение принимает не он, а смотрящий. Александр Кожевников предложил приобщить аудиозапись с этим признанием, ясно указывающим на глубоко криминальный подтекст происходящего.
Но его показания, как и уже прозвучавшие доказательства, указывающие на ангажированность решения Пятигорского горсуда, ни в малейшей степени не заинтересовали краевых судей. Но заинтересовали меня, как журналиста–исследователя, победителя Всероссийского конкурса журналистского мастерства в его главной номинации «Журналисты против коррупции». Поэтому позволю ненадолго прервать репортаж из зала суда, чтобы рассказать читателям, как я решила проверить информацию о возможном присутствии в этой истории воровского сообщества.
Встретилась с владельцами других помещений, расположенных по соседству с этим спорным ангаром. И вот что удалось узнать. Официальная торговля индивидуальным предпринимателем Ларюшкиным ведется в магазине «Эловант», который находится по соседству с ангаром. Но многие покупатели товар получают непосредственно на складе (в ангаре), скорее всего, здесь же и производя оплату.
Ангар этот, поскольку ни в аренде, ни в собственности у предпринимателя не находится, как бы завис в воздухе. Придет любая проверка из налоговой – ей покажут только магазин, товары в магазине, документы на эти товары.
А склад – нет, это не наше, скажут. Договора аренды нет, права собственности тоже нет. На балансе ни в каком виде не значится. Никто туда и проверять не пойдет – оснований для проверки нет. Поэтому здесь все возможно – и уход от налогов, и контрабанда, и элементарное обналичивание денежных средств, которые непонятно куда после этого направляются – на какие криминальные дела.
Эта версия вполне объясняет, почему Ларюшкин тянул и с оформлением аренды, и с покупкой помещения.
На мои вопросы о смотрящем соседи согласились с предположением о том, что в этом бизнесе может быть пущен в рост воровской общак. А «общак» (общий воровской капитал) находится под контролем авторитетного лидера («смотрящего»), пользующегося доверием остальных воров. Соседи даже назвали предположительное имя смотрящего. Именно поэтому деньги, находящиеся в обороте у Ларюшкина, показывать налоговой или любой другой проверке было невыгодно.
Невыгодно было и оформлять в законном порядке какой-либо договор – будь то аренда или купля-продажа. Невыгодно было документально оформлять увеличение складских (а по сути торговых) площадей. Поэтому и решили пойти ва-банк – вывести Ларюшкина из дела, а огромное индивидуальное предпринимательское хозяйство оформить на Армена Биляна.

Спящий судья – спящее правосудие
Но вернемся в суд. Приглядимся внимательнее к членам судебной коллегии. Активность в процессе проявляла только судья Задорнева. Вдоволь покричав в начале судебного заседания, она вроде бы успокоилась – то ли сказывалась усталость в конце рабочего дня, то ли понимала, что за ней внимательно наблюдают и на диктофон записывают.
Сидящие рядом судьи выполняли исключительно роль статистов. Не задали ни одного вопроса, ни в чем не усомнились. Совсем еще молоденькая судья мило улыбалась немногочисленным присутствующим в зале (дело об ангаре рассматривали самым последним). А судья Турлаев пребывал в царстве Морфея – вовсю дремал.
В какой-то момент дрема совсем уж одолела его, и он стал сильно клониться набок. Упасть ему не дала судья Задорнева, толкнув локтем, чтобы он пришел в чувство. Сидевшие рядом девочки-адвокаты, наблюдавшие за этой сценкой, едва сдерживали смех.
Мне даже показалось, что в этот момент судья Задорнева готова была и им объявить замечание в протокол. За то, что заметили судейский конфуз.
Кстати, о конфузе. В середине января нынешнего года в Интернете опубликовали видеоролик спящего судьи, а 1 февраля нынешнего года «Российская газета» разместила сообщение о том, что заснувший во время судебного заседания судья из Благовещенска Евгений Махно после случившегося оставил должность судьи по собственному желанию.
Среди ставропольских судей стыдливость не поощряется, а бесстыдство не наказывается, потому и таких душевных «подвигов», как увольнение по собственному желанию, не дождетесь.
Апелляционная коллегия, которую под видом коллективного судейства единолично олицетворяла исключительно Завгороднева, не мучилась с вынесением решения, и в совещательной комнате побывала лишь для вида.
После того как было отказано в удовлетворении всех ходатайств, решение было уже очевидным: в удовлетворении апелляционной жалобы отказать, признать право собственности на ангар за предпринимателем Ларюшкиным.
Что еще означает это решение, кроме главного и очевидного: наглый захват чужой собственности теперь оформлен «по закону»? А то, что, по версии наших юристов-экспертов, воровской общак (если это предположение верно) будет процветать беспрепятственно благодаря схеме, узаконенной судом: ведь у теперешнего «хозяина» ангара Ларюшкина весь бизнес бытовой техники числится за его компаньоном Биляном, и проверять это складское хозяйство у борцов с экономической преступностью или налоговиков по-прежнему как бы нет оснований.
Ясное дело, такой расклад не устроил ни прежних (Никишова), ни нынешних владельцев ангара (Кожевникова, Малиновского). Первый раз после болезни попавший в судебное заседание и сразу в апелляционную инстанцию, Кожевников подал в Пятигорский городской суд (в первую инстанцию) заявление о восстановлении пропущенного срока рассмотрения дела, на рассмотрении которого он не был в связи с тяжелой болезнью.
Заявление приняли, даже назначили судебное заседание. Но, продолжая занимать уже выработанную позицию в отношении жертв рейдерства, попытались в очередной раз их обвести вокруг пальца: не сообщая о дате заседания, замыслили провести заседание в их отсутствие.
Однако, когда в заседание, узнав о нем накануне случайно, прибыл собственной персоной заявитель, пятигорские «законники» стушевались и судебное заседание не провели.
Сослались на то, что дело из Ставрополя якобы еще не вернулось. Но как же тогда заседание назначили? Вопросы к работникам Пятигорского суда повисают в воздухе – ответа на них нет.
У Кожевникова есть новые доказательства, которые отказались принять у него в апелляционной инстанции потому, что заявлены они, мол, поздно. Он готов бороться за свои права в очередном процессе, хотя суды, подобные вышеописанному, навсегда подорвали его доселе безупречное здоровье.
Ведь сегодня он отбивается еще и от грубо фальсифицированных обвинений лично в свой адрес, причем настолько очевидных, что суды вынуждены их отменять один за другим. Но для группы лиц дело об ангаре оказалось очень материализованным, чтобы дать ему разрешиться просто по закону.
Адвокаты Кожевникова, Малиновского и Никишова, как только получат на руки апелляционное определение, обжалуют его в надзорной инстанции. Если беспредел окончательно узаконят в крае, то они, обещают, сделают все, чтобы история, дотянувшись до Верховного суда и Страсбургского, получила широкую огласку в федеральной прессе.
История, которая даже на фоне неимоверной коррупции на Ставрополье представляется совсем не рядовой и грозящей стать устойчивой «тенденцией» криминализации регионального бизнеса.
«Отступись, – советуют Кожевникову судейские «доброжелатели». – Вот видишь, у тебя из-за этого и в собственных делах проигрыши получаются».
«Так я ведь за закон», – пытается он в сотый раз разъяснять свою позицию, цена которой оказалась равной жизни, и кровь, предвестница приступа, начинает резко пульсировать в голове. Он ищет в карманах пиджака очередную таблетку – пилюлю от инсульта, которая, увы, не спасет от судейского произвола.
Но такие, как бывший сотрудник надзорного органа Кожевников и предприниматель Никишов, вложивший огромный труд и талант изобретателя в производственную сферу, этот произвол еще надеются победить. Не вся же страна, в конце концов, с этим смирилась! А значит, надежда умрет последней.

Елена СУСЛОВА