Поиск на сайте

 

Что хотят Комитеты солдатских матерей

Война в Грузии закончена месяц назад. По сведениям российской стороны, в ней были ранены 340 военнослужащих РФ, 74 человека - погибли. Профессиональных военных и необстрелянных срочников. Таких, как члены экипажа танка №321 1-й роты танкового батальона 693-го гвардейского мотострелкового полка 19-й мотострелковой дивизии 58-й армии. Это рядовые срочной службы Максим Пасько из Москвы, Дмитрий Бурденко из Стерлитамака и командир экипажа лейтенант Михаил Владимирович Молчан  из Челябинска.
Солдатские матери требуют, чтобы, выиграв войну, мы не забывали о тех, кто отдал за победу свою жизнь. Погибших солдат мы должны провожать в последний путь со всеми почестями, а перед их родителями склонить головы - в знак уважения и скорби.

 

Звонили раз десять
О смерти своих детей семьи Молчан и Бурденко узнали из Интернета. Похоронки пришли только 18 августа, а списки погибших, тайком стащенные в Минобороны, «Комсомольская правда» опубликовала на целые сутки раньше.
Но и после того, как родители Димы Бурденко получили на него похоронку, представитель Генштаба генерал-полковник Ноговицын еще два дня утверждал, что срочники в боевых действиях не участвуют.
Родители Димы верили Ноговицыну, а не похоронке. Телеграмма, наверное, пришла по ошибке. Вон на днях Серегу Тарасова, сержанта-контрактника из Башкирии, тоже похоронили, а он взял да ожил. Отзвонился из госпиталя: все, мол, в порядке, теперь 100 лет проживу. Примета такая.
Стали родители в часть звонить. Дозвонились. Да нет, говорят в части, все верно, погиб ваш сынок 12 августа. Танк №321 подбили. Три человека там было - механик-водитель Максим Пасько, командир танка, взводный из 1-й роты Михаил Молчан и сын ваш - Бурденко Дмитрий, оператор-наводчик. В Ростов их тела отвезли, в госпиталь, в морг.
Позвонили в Ростов. Нет, говорят, у нас тел. Перезвонили еще раз десять. Нашлись наконец тела.
- Опознать можно? - спрашивают родители.
- Да, конечно, тела узнаваемы, - отвечают врачи.
- А когда их домой привезут?
- Ну, не знаем, экспертизу бы надо сначала сделать. Пришлите, пожалуйста, кровь на анализ ДНК.
Кровь родственники послали экспресс-почтой. Пока не дошла.
- Может быть, нам самим приехать? - спрашивают родители.
- Не надо, - отвечают врачи.

 

Точка отсчёта другой жизни
Во всех трех похоронках написано, что и Пасько, и Бурденко, и Молчан погибли 12 августа. При этом родители хорошо помнят, что последний раз разговаривали со своими детьми по телефону 11 августа.
Максим и Дима писали свои эсэмэски из Цхинвали, а лейтенант Молчан позвонил домой, когда проехал Рокский тоннель.
Это же очень важно - дата смерти. Это ж теперь точка отсчета другой жизни. Девять дней, сорок дней, год. Всем троим написали в свидетельстве дату смерти 12 августа - день эвакуации трупов с поля боя.
Писали, что грузины два наших танка подбили из 693-го полка. Ближе к вечеру дело было, все сходится. И последние звонки с эсэмэсками, и время боя, и танки сожженные.
В части молчат, как будто их всех там грузины положили. Еле дозвонились до начальника штаба. Фамилию, правда, родители не узнали. Только должность и звание.
- Товарищ майор, как же так получилось? Как Миша погиб?
- Да мы без боеприпасов остались, - ответил майор по секрету. - А нас гранатометчики и обложили.
- Как же вы без снарядов на штурм пошли? - успели спросить родители.
Разъединили. Связь плохая.

 

Последнее сражение войны
В тот день около двух часов дня из Цхинвали вышла большая колонна военных: псковские десантники, которые шли далеко впереди, танкисты (не менее тридцати машин «Т-72»), пехота 693-го полка и чеченский батальон под командованием Ямадаева. Колонна была большая, растянулась километров на пять.
Куда ехали? Поначалу сказали, зачищать грузинские села, (в частности, Тамарашени), но вышли сразу на Гори.
В Земо-Никози зашли случайно - просто ошиблись поворотом. (Как можно ошибиться поворотом, это военная колонна или повозка с сеном?) Вошли в село не в боевом, а в походном порядке. Над Земо-Никози висел грузинский флаг. Перед самым селом по колонне передали команду: «Интервал 100 метров». Старший колонны почувствовал угрозу. Не ошибся.
Из здания, похожего на ферму, начали стрелять из переносного противотанкового ракетного комплекса. Завязался бой. К медикам подвезли нескольких раненых - пехотинцев 693-го полка, все средней тяжести.
Раненые сказали, что в Земо-Никози сожжены два танка, одна БМП и один «Урал». Что с экипажами, никто не знал, но «Востоку» была поставлена задача дойти до танков и эвакуировать людей, «если они живые».
Ночью перестрелка в Земо-Никози продолжилась. В четыре утра вышли пять танков 693-го полка. Они всю ночь катались по селу, заблудились, даже пристраивались в хвост грузинской колонне, пока наконец не вышли на связь и не вырвались из села. Танкисты 693-го полка привезли на броне двух солдат, погибших 11 августа.
На следующий день, часов в 16, танкистов в вертушки еще не грузили. Начмеду было сказано: разбирайся сначала с живыми, а потом повезешь мертвых.
Когда 12-го прибыли в Гори, то услышали по грузинскому радио, что война закончилась.
Так выглядело последнее сражение пятидневной войны. В Земо-Никози зашли по ошибке, походной колонной, с недостаточным количество боеприпасов. В первых рядах сразу за псковскими десантниками и впереди чеченского спецназа шли 19-летние мальчишки-срочники. Шли и разлетались на молекулы от кумулятивных гранат.
Вот были Пасько и Бурденко, выстрелил «Фагот», секунда - и  их нет.

 

Генералы,  перестаньте лгать  родителям!
Что хотят Комитеты солдатских матерей? Чтобы солдаты на войне не гибли? Так на то она и война.
Мы бы хотели, чтобы генералы перестали лгать родителям погибших солдат. Не потому, что родители так уж хотят знать генеральскую правду, а просто из уважения к павшим и их родным.
Мы бы хотели, чтобы похоронки не рассылались срочными телеграммами, а привозились лично кем-то из старших офицеров полка, не ниже майора. А лучше пусть генералы возят. Пусть ездят при всех регалиях и лампасах, как почтальоны, хоть в Москву, хоть в райцентр Октябрьский Челябинской области, где жил лейтенант Михаил Молчан.
Мы бы хотели, чтобы экспертизу ДНК в таких случаях делали мгновенно, а не растягивали ее на три недели. Это возможно, что бы там ни говорили специалисты. Когда отец Максима Пасько привез в Ростов свою кровь, выяснилось, что он мог бы и не торопиться. В субботу и воскресенье лаборатория не работает. Почему? Ведь шла война!
Мы бы хотели, чтобы наша армия за свой счет привезла родителей погибших членов экипажа в Ростов и показала им хотя бы то, что осталось от их детей. Чтобы матери и отцы не мучились неделями от зловещей глухоты неопределенности и не искали своих детей, забивая их фамилии и номер части в поисковую строку «Яндекса». И не питали напрасных надежд, от которых потом так тяжело избавляться.   
Мы бы хотели, чтобы по центральному телевидению показывали в эти дни не только ликование южных осетин по случаю признания их государственности, но и торжественные похороны русских солдат, которые  отдали свои жизни за чужие мечты. И чтоб на гробах лежал российский флаг. И чтоб почетный караул стрелял в воздух. И чтоб новоиспеченный, теперь уже признанный президент Эдуард Кокойты как представитель Южной Осетии тоже присутствовал на похоронах Димы Бурденко, оператора-наводчика танка №321, или прислал телеграмму о соболезновании родителям.
Мы бы хотели, чтобы родителям погибших ребят оказали такую же гуманитарную помощь, как жителям Цхинвали, а не нищенские страховые и грошовую пенсию, положенную родителям только после 50 и 55 лет.
А если все это ну никак не возможно, мы бы хотели, чтобы кто-нибудь исправил дату гибели экипажа №321. С 12-го августа на 11-е. Потому что это сейчас самое главное - когда отмечать девять дней, сорок дней, год...                       

Людмила  БОГАТЕНКОВА,
председатель Комитета солдатских матерей
«Матери Прикумья»,
член координационного совета Союза КСМ России

Добавить комментарий



Поделитесь в соц сетях