Цена на месте не стоит

Почему в России крупнейшие стройки всегда оказываются дороже, чем изначально рассчитывали

На прошлой неделе появилась информация, что стоимость строительства Керченского моста увеличилась на 29 млрд руб. 

На прошлой неделе появилась информация, что стоимость строительства Керченского моста увеличилась на 29 млрд руб. Одновременно стало известно, что стоимость пяти контрактов, заключенных «Газпромом» с компанией «Стройгазмонтаж» Аркадия Ротенберга, на строительство газопровода «Сила Сибири» выросла на 25,6% – с 198 до 248 млрд руб. Кстати, «Стройгазмонтаж» получил контракт на строительство железнодорожных подходов к Керченскому мосту.

Алексей Павлишак/ТАСС

Ни один российский мегапроект не может уложиться в смету, которая была утверждена изначально. Рост стоимости проекта по мере его реализации – рутина нашей экономики, несмотря на отнюдь не рядовые суммы контрактов. Вспомним строительство в олимпийском Сочи (рост сметы с 1,2 до 1,5 трлн руб.) и кампус на острове Русский (с 55 до 68 млрд руб.), и космодром Восточный (со 130 до 493 млрд руб.), и пресловутый стадион «Зенит-арена» (с 7 до 40 млрд руб.). 

Мы уже смирились, что государство тратит миллиарды на престижные стройки, но почему же нельзя точно подсчитать, сколько они стоят?

Вице-президент Национальной ассоциации инжиниринговых компаний Владимир Ступников предполагает, что компании, которые подают заявки на участие в конкурсах, сильно демпингуют, а потом победителю приходится пересматривать смету и заключать допсоглашение.

В качестве еще одной причины эксперт указывает нестабильность финансовой системы и валютного курса – это приводит к  изменению цен на материалы и оборудование.

Павел Дашевский, руководитель портала Dolgi.ru, обращает внимание на географическую сложность указанных проектов. «Зенит-арена» и Керченский мост возводятся на подвижном грунте. Строители 4000-километровой «Силы Сибири» тоже сталкиваются с географическими проблемами. Эти препятствия нельзя участь в исходной смете, но потом всегда можно обосновать ее увеличение. Конечно, подвижность грунта можно было бы предвидеть. Но, как отмечает Владимир Денисов, партнер Berkshire Advisory Group, тут вступают в действие ошибки. Например, в Сочи из-за срочности строительство вели параллельно с проектированием. Это привело к недостаточной проработке проектов, причем решения менялись по ходу дела. В Красной Поляне при проектировании трамплина основывались на геологических данных двадцатилетней давности, а когда началось строительство, выяснилось, что сдвинулось русло подземной реки.

Но все эти факторы не играли бы такой роли, если бы их не усиливала коррупционная составляющая. «Важная причина – это семейственность и преемственность. Подобными проектами занимаются люди, как правило, тесно связанные между собой», – осторожно замечает Павел Дашевский. «При реализации больших и сложных проектов неизбежны длинные цепочки подрядчиков–субподрядчиков–контрагентов. Это создает почву для хищений. Такое положение дел очевидно по всем крупнейшим стройкам с госучастием», – добавляет Владимир Денисов.

Может быть, если бы в половине крупных строек мы бы не сталкивались с парой одних и тех же всем известных генподрядчиков, то и нестабильный валютный курс влиял бы на сметы не так сильно?