Два жарких года у подножия Гималаев

Далёкий Непал навсегда пленил нашего земляка, самые счастливые воспоминания которого похожи на сказки Кипплинга – с джунглями, носорогами и муссонными ливнями

Мое первое впечатление о Непале – вид из иллюминатора самолета, снижающего высоту: зеленые долины, от которых сплошной стеной с востока на запад тянутся громадины гор – Гималаи. Позже, в автобусе, который вез нас из столичного Катманду в маленький городок на границе с Индией, я с любопытством разглядывал необычные пейзажи – джунгли, рисовые поля, чайные плантации, банановые заросли...

В этом королевстве на краю света мы, горстка советских инженеров, очутились благодаря дипломатическим отношениям СССР и Непала. В 60-70-е годы наша страна безвозмездно построила здесь десятки объектов – госпитали, ГЭС, заводы, фабрики и, наконец, 109 километров автомагистрали «Симра – Джанакпур», с которой, собственно, и было связано наше пребывание у подножия высочайшей вершины мира.

Наши предшественники за пять лет построили 54 километра дороги. Мы за два года добавили еще 55.

«Что вы хребты ломаете? Сбавьте обороты!» – увещевали нас благожелатели. А мы пахали, как сумасшедшие, от зари до зари. Мы – это 11 советских специалистов и десятки непальских рабочих. Сколько лет прошло, а я и сегодня вспоминаю их с восхищением и теплотой.

Непальцы очень трудолюбивы, дисциплинированны и невероятно смекалисты. Наверное, оттого, что с малых лет приучены к тяжелому труду. Местные крестьяне до сих пор разбивают огороды на горных склонах, вручную вырубая узкие полоски земли, а дороги и дома выкладывают из речных булыжников, которые таскают на своих плечах по крутым извилистым тропам и терпеливо обрабатывают обычными молотками. 

На нашей стройке эти работяги осваивали любую профессию – токаря, сварщика, шофера, слесаря, электросварщика – всего за несколько дней. И это при том, что большинство даже не учились в школе!

К примеру, запроектировали мы огромный мост через реку Багмати – мощный приток Ганга, который прорезает весь Гималайский хребет. Требовался водитель большегрузного ЗИЛа-131 с прицепом-роспуском в 25 метров для перевозки железобетонных балок.

Приходит соискатель: хлопец лет 20, живет в селе неподалеку, баранку отродясь не крутил. Казалось бы, какой из него шофер? Как бы не так! Всю теорию и практику парень освоил... за три дня! И ни разу не допустил промаха, хотя даже развернуться на такой махине – целое искусство.

Мосты нам приходилось возводить едва ли не на каждом километре (около ста штук на 109 километров трассы), поскольку строительство велось вдоль Гималаев, откуда стекают бесчисленные реки и речушки. И ни одно сооружение не дрогнуло под напором стихии – муссонов, которые хозяйничают в Непале с конца апреля по ноябрь.

Во время тропических ливней вода с неба падает стеной, а горные реки несутся с чудовищной скоростью, сметая все на своем пути. Вспененные воды тащат камни, горные породы, вырванные с корнем деревья, так что после «дождика» на дне может остаться нанос в пару десятков метров. Потому мы вбивали опоры для мостов на глубину до 25 метров от основной породы, буквально вгрызаясь в материк.

Выглядели наши мосты «несолидно»: коллеги из других стран использовали балки толщиной в полтора метра, а мы – всего в 40 сантиметров.

Комиссия поначалу глядела скептически: мол, легкие брусья, конструкция завалится. В ответ я загружал экскаваторы, бульдозеры и отправлял на мост. Машины работали вхолостую, грохотали на всю округу – мосту хоть бы что. Потом гонял транспорт туда-сюда колонной – тот же результат.

В итоге после каждого муссона 90% китайских мостов разваливалось. У англичан  незавидный процент был поменьше, но тоже высок – около 70%. У нас же не обрушился ни один мост! Так эффективен был расчет балок, так крепка была сталь и сплочен коллектив инженеров московского «СоюздорНИИ» и местных крестьянских парней.

Работать с ними было легко. Несмотря на повсеместную бедность, Непал – страна счастливых людей: все очень дружелюбны, открыты, улыбчивы. За два года я не услышал здесь ни одного дурного слова, не увидел ни одного неодобрительного жеста или косого взгляда.

По штату мне был положен личный водитель служебного автомобиля. Звали его Рам Дэв Рауш. Работали мы все световые дни напролет, а отдыхали только во время местных праздников. Рам Дэв никогда не жаловался на усталость и на то, что давно не был дома. Я это видел и всячески пытался «насильно» отправить его домой – отдохнуть и помочь родителям.

С помощью Рам Дэва я взялся учить непальский язык (сам он неплохо говорил по-русски – научили наши предшественники). Вообще-то у нас был переводчик с английского и непальского, но он постоянно находился при «штабе», а на стройке нам приходилось самим находить общий язык с рабочими.

Каждый день мой педагог учил меня 10-15 новым словам. Вскоре я мог по смыслу угадывать незнакомые выражения, а через три месяца уже свободно разговаривал с непальцами. Я даже анекдоты начал рассказывать – переводил их с русского на непальский. Однажды в компании сидел отец одного сотрудника. Потом допытывался обо мне у сына.

– Слушай, он, наверное, здесь родился и вырос?

– Что ты, – рассмеялся парень, – совсем недавно приехал.

– Не может быть! – не верил дедушка. – Откуда он знает наши анекдоты?

Когда я вернулся в Россию, знакомые, как сговорившись, тормошили меня: «Вань, ведь в загадочной стране побывал! Расскажи, чем непальцы от нас отличаются? Что у них по-другому?» Я терялся: «Да все у них другое – свадьбы, похороны, верования, быт...»

К примеру, на рынке нельзя было купить мясо – его попросту не продавали. Некоторые непальцы ели буйволов, остальное мясо было под запретом. По местным верованиям нельзя убивать никакое живое существо.

Однажды ведем просеку через джунгли. Парни валят деревья. Слышу крик. Что такое? Работника укусил скорпион! Я сделал пострадавшему новокаиновую блокаду (таким вещам нас заранее обучили в Москве). А скорпион, вижу, ползет. «Убейте его!» – кричу. Они хором: «Нельзя!» Хотел сам палкой ударить – не дали, кинулись на меня чуть ли не в панике: мол, это же богвач – вроде как бог.

А паука не приведи господь убить! Перед ним там преклоняются – самое драгоценное насекомое. Я и сам проникся к восьмилапому уважением: человеку он вреда не причиняет, а от всякой заразы защищает.

К сородичам же непальцы могут быть гораздо более суровы, чем к членистоногим, например если речь идет о преступнике. Не знаю, как сейчас, а в те времена правоохраны в провинции не было: на весь район приходился один полицейский и пара клерков. Так что в случае поимки нарушителю грозила не тюрьма, а самосуд.

Как-то едем по дороге. Смотрю – человек к дереву привязан. Остановился выяснить, в чем дело. Ребята охотно объясняют: «Вора наказываем!»

– Сколько же он так стоит? – спрашиваю.

– Третий день.

– Так наказали уже! Отпустите.

– Нет, – упрямятся, – он вор.

Подозвал я старшего, дал пять рупий. «Уйди, – прошу, – мы его освободим, а ты вроде как ничего не видел». Он забрал своих людей, увел в джунгли. А я отвязал воришку, дал воды и отвез в деревню.

В редкие выходные мы с женами ходили на речку, катались на слонах, ездили в заповедник – поднимали носорогов, тигров. Бывали в Индии. И конечно, не могли налюбоваться на местные памятники старины. Какой красоты храмы в Непале – словами не описать! Да все там прекрасно – природа, архитектура, люди.

Верите – нет, я не видел в Непале некрасивых людей. На праздниках для нас танцевали «девушки» в национальных нарядах и цветочных гирляндах, так мы даже не могли сразу сообразить, что это переодетые парни, – такие правильные, красивые у них лица (демонстрировать нам настоящих девушек не позволяли местные традиции).

Мы совершенно обжились в этой, казалось бы, чужой стране. Я даже завел домашнее животное. Как-то после ливня ехал на своем ГАЗ-69, и дорогу мне преградила огромная лужа, в которой принимала ванну стая обезьян. Я постучал палкой – животные взметнулись на деревья, а одна маленькая обезьянка залезла на куст – выше карабкаться некуда. Я и забрал ее с собой.

Через два месяца она стала совсем ручной, любила сидеть у меня на плече. Мы жили в домиках рядом с лесом, где было полно обезьян. Они жутко волновались, видя мою подопечную, все хотели увести ее с собой, но она убегала ко мне и пряталась под мышку...

В декабре 1972 года состоялось открытие сплошного движения по автодороге «Симра – Джанакпур», на котором присутствовали король Непала Бирендра, посол СССР Борис Кирнасовский, главный инженер строительства Павел Кравцов и все строители – непальцы и русские.

Пришла пора расставаться. Непальцы осыпали нам дорогу цветами, наряжали в гирлянды, дарили подарки (мне вручили национальный нож, инкрустированный драгоценными камнями) – и плакали, не стесняясь слез. Сказать по правде, мы и сами не могли сдержаться – такими родными стали для нас эти люди и их родина.

Прошло много лет с тех пор, как мы, советские специалисты, попрощались с непальскими друзьями. Но каждый раз при встрече у нас только и разговоров о чудесной поре, когда мы трудились в жарких влажных тропических лесах, на пыльных равнинных дорогах и берегах бушующих рек Непала.

Всю жизнь я мечтаю: были бы деньги – поехал бы снова к подножию Гималаев. Но не случилось... 

Сейчас душой и сердцем я переживаю за непальский народ. Желаю ему выстоять  в это трудное время и обрести радость жизни. С тобой Россия, Непал!