"Григорополисская правда"

В станице установили памятник всем погибшим в годы Гражданской войны. И через 90 лет боль от братоубийственного противостояния не утихла

Глава станичной администрации Борис Васильевич Орлов – потомственный казак, как и большинство его земляков. В прошлом активный комсомолец, коммунист, он жил жизнью советского человека, веря в незыблемость идей марксизма-ленинизма. А на старинные фотографии предков в черкесках и папахах смотрел без особого волнения. Ну, было и было.
Но в конце 80-х, когда пришла та самая гласность и открылись источники доселе недоступной информации, он «заболел» историей казачества.
И вот уже более 20 лет изучает прошлое своей семьи и родной станицы. Прошлое – славное и трагическое, которое требует вдумчивого переосмысления, избавления от устоявшихся стереотипов.

Всего одна буква
По инициативе Орлова станичная администрация издает газету «ГригорИполисская правда». Буква «И» в названии выделена особо. Дело в том, что сегодня станица называется Григорополисской. А до 60-х годов прошлого века она именовалась Григориполисской, что значит – Город Григория. Вполне возможно, что названа в честь знаменитого Григория Потемкина.
Но одна учительница местной школы вдруг усомнилась в правильности такого написания. Почему «И», когда в русском языке соединительные гласные в сложных словах «О» и «Е»? Не долго думая – переименовали.
Весьма символическое событие. Тогда мы истово верили, что живем правильно, что настоящая история страны началась только в 17-м году. А все остальное – сплошное страдание большинства под гнетом кучки мироедов. Знать-то надо, как страдал народ, но гордиться прошлым можно разве что с большими оговорками, пристально разглядывая его сквозь лупу классовой борьбы.
Помню лет десять назад я побывал в станичном музее. Хорошая экспозиция о Великой Отечественной войне, с любовью подана история местного колхоза «Россия», действительно хорошего сельхозпредприятия. А о дореволюционной истории казачества – почти ничего, а это почти полтора века. Парадокс?
Вот Борис Васильевич и пытается исправить перекосы, просвещая в своей газете земляков. Некоторые считают, что перегибает, слишком уж «белый». На это он приводит высказывание одного станичника, который под давлением неопровержимых фактов однажды воскликнул: «Нам твердили, что мы красные. А теперь, смотрю, все-таки белые получаемся!» Скорее всего, бело-красные.
Но в силу той самой замены на букву «О» о красном цвете сказано слишком много и пафосно. А буква «И» взывает к справедливости и требует тоже своей правды.

Красный яр
В верстах двух от станицы по дороге на Армавир был такой лесок – Красным яром называли. Красный не потому, что красивый, а потому, что много там крови людской пролито. Многих казаков, не желавших признавать советскую власть, отправляли по этой дороге в тюрьму в Армавир. А не люба эта власть была более чем половине населения.
Красноармейцам лень было гнать ораву 40 верст, многих расстреливали без суда и следствия в яру. Некоторые станичники до сих пор сомневаются, враки ли это, легенды.
– А кто ж будет хвалиться такими подвигами? – рассуждает Борис Васильевич. – Родственники тех, кого расстреливали, так были запуганы, что до сих боятся эту тему поднимать. Вдруг времена поменяются?
Вот запись архивная. Отчет председателя станичного ревкома Еременко: «Когда вступили в станицу красные войска, карательный отряд, состоявший из матросов в количестве 150 человек, тотчас же принял меры к ликвидации бандитов, выступивших против советской власти. В период двух дней было расстреляно 80 человек, а 23 июля еще 8, и на митинге человек 12. Всего 100 человек расстреляно, а в заложниках сидят еще 150, судьбу которых выяснить не могу».
Далее Еременко сообщает, что в станице состоялся митинг, на котором станичники пообещали не выступать против советской власти. «Когда митинг был закрыт, каждый гражданин бросился, то есть взялся за выполнение данного ему наряда на хлеб и скот, и до настоящего времени хлеб и скот поступают максимально». Еще бы!
А бандиты, по красной терминологии «бело-зеленые», – это был повстанческий отряд, которым руководил Федор Сергеевич Шершнев. Его заместителем был дед Бориса Орлова, по матери Григорий Иванович Пантелеев.
До 1924 года эта «банда» сопротивлялась новым порядкам. И вряд ли бы она продержалась так долго, если бы ей не сочувствовали станичники. Шершнева все-таки убили.
Чуть позже кто-то выдал и Пантелеева. Его труп привязали к лошади и возили по станице на устрашение всем непокорным. А его жену, бабушку Бориса Васильевича, искололи штыками, изрезали ножами, вспороли живот.
– Страшное было время. Выяснять, кто был более жестоким, вряд ли уместно. Надо всех помянуть, простить и самим молиться, чтоб не было больше смуты на нашей земле, – говорит Борис Васильевич.
В память о всех жертвах братоубийственной войны и решили в Григорополисской поставить памятник недалеко от того самого Красного яра. Пусть это будет местом всеобщего покаяния.

Упокойтесь с миром
Здесь бы и поставить точку. Но выясняются все новые факты кровавой драмы. Татьяна Ивановна Коновалова, в девичестве Буланкина, нашла прямого свидетеля еще одной трагедии, о которой в станице открыто не говорили. Бывший станичный врач Петр Васильевич Криволапов указал ей место на кладбище, где, по словам его матери, были захоронены его дед и еще сотня казаков, расстрелянных красными.
Эта сотня под командованием Алексея Мытарева возвращалась в 1918 году с фронта Первой мировой войны. Казаки до последнего были верны присяге и оставили позиции только тогда, когда уже и защищать стало нечего. Ничего не подозревавших фронтовиков встретила засада красных пулеметчиков. Всех положили.
Родственникам запретили забирать трупы, наспех покидав их в фамильный склеп семьи Филимоновых, получившей дворянское звание за ратные подвиги и служение Отечеству.
– Не случайно, выходит, на этом месте у нас на кладбище никого не хоронят, – говорит Татьяна Ивановна, – видно, энергетика здесь такая, и люди чувствуют ее – не могут потревожить прах невинно убиенных.
– А это действительно невинно убиенные, – соглашается Борис Васильевич, – их вина перед новой властью была только в том, что они казаки, что верны были присяге и защищали то Отечество, которому присягали.
Мы тоже решили поставить на этом месте памятник – могильный крест. Не все поддержали мою идею. Некоторые говорили: зачем, мол, ворошить прошлое, опять вносить раскол в общество? Ведь до сих пор деление на красных и белых в какой-то степени остается.
А мне кажется, мы продолжаем ту же идею покаяния, извлечения уроков из прошлого. Без этого не будет мира в наших душах, не будет примирения в обществе.
Хорошо, что на траурном митинге было много молодежи. Пусть задумаются над нашим прошлым – реальным, а не подправленным под какую-то идеологию, и сами сделают выводы, как им жить.

Сергей ИВАЩЕНКО