Несмотря на многочисленные и жесткие антикоррупционные меры, недобросовестным чиновникам нередко удается уйти от реальной ответственности.
Уличенные в получении взяток порой отделываются мизерными штрафами, иным удается переложить вину на посредников или обвинить полицию в провокации.
Действующий Уголовный кодекс РФ предусматривает, что вместо лишения свободы или иного наказания суд вправе взыскать с взяточника штраф, в десятки раз превышающий размер полученной им мзды.
Один пишем, десять в уме
Так называемые кратные штрафы появились в 2011 году по инициативе Дмитрия Медведева, занимавшего тогда пост президента России. По его мнению, такая мера будет соразмерна преступному деянию и более эффективна, чем заключение чиновника в колонию: «Штрафы будут измеряться миллионами, десятками миллионов, сотнями миллионов рублей, которые потом придется выплачивать довольно долго, даже если лицо останется на свободе, материально оно пострадает. В то же время мы не заинтересованы в том, чтобы увеличивать общее число заключенных, у нас и так оно запредельное в стране», – пояснил свою позицию Дмитрий Медведев.
Конституционный суд России счел финансовые санкции соразмерной и справедливой мерой наказания. Так, рассмотрев жалобу Марии Мязиной, осужденной за получение взятки в крупном размере, он пришел к выводу, что «установление штрафов, кратных сумме взятки, отражает общественную опасность предусмотренных в ней коррупционных преступлений».
Но реально сотни миллионов за служебные проступки не заплатил, наверное, ни один чиновник. Понимая невозможность взыскания таких сумм, суды нередко соглашаются на их снижение. Например, сотрудник муниципального образования Рахья Ленинградской области Александр Саморуков, уличенный в получении взятки в 40 млн рублей, был приговорен к восьмикратному штрафу – в 320 млн рублей. Но апелляционная коллегия изменила этот приговор: придя к выводу, что чиновник не сможет заплатить десятизначную сумму, она уменьшила санкции до 55 млн рублей. То есть коррупционер должен по существу отдать государству то, что получил. Верховный суд России подтвердил такую практику, рекомендовав служителям Фемиды оценивать возможность уплаты штрафов: «Необходимо учитывать не только тяжесть совершенного преступления, но и имущественное положение осужденного и его семьи, а также возможность получения им заработной платы или иного дохода», – отмечается в разъяснениях высшей инстанции.
Кроме того, часть штрафа может быть «зачтена в счет» отбывания взяточника под стражей в период следствия. Например, Центральный районный суд Сочи назначил сотруднице городской мэрии Елене Соколинской, получившей за согласование архитектурных проектов по благоустройству дворовых территорий взятку в 1,5 млн рублей, штраф в 70-кратном размере и приговорил к девяти годам лишения свободы. Апелляционная коллегия заменила колонию увеличением штрафа на 15 млн рублей. А вот Краснодарский краевой суд оценилсемь месяцев нахождения чиновницы в СИЗО в снижении санкций на 8 млн рублей (по 1,1 млн рублей за месяц).
Заплати или садись
Далеко не всегда применяется к коррумпированным чиновникам и такая мера, как конфискация незаконно нажитого имущества. Например, бывшая управляющая Пенсионным фондом России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области Наталья Гришкевич, осужденная за получение взятки в 2 млн долларов, смогла сохранить все свои активы – следствию не удалось доказать, что 260 ювелирных предметов, восьмикомнатная квартира, домик в Финляндии и многое другое было приобретено на преступные доходы, а не мизерное довольствие государственного служащего. Сама чиновница, действия которой причинили государству миллиардный ущерб, была приговорена к десяти годам лишения свободы и штрафу в 950 тысяч рублей.
Но даже сниженные суммы штрафов не всегда реально выплачиваются. В случае злостного уклонения от исполнения наказания судебные приставы вправе ходатайствовать о замене финансовых санкций иным наказанием. Но доказать, что необходимых сумм у осужденного нет и не будет, удается крайне редко. Еще в 2012 году руководитель Федеральной службы судебных приставов Артур Парфенчиков критически оценил такой подход: «Штраф уголовный – это не гражданская задолженность. Поэтому мы торпедируем принцип неотвратимости наказания». Верховный суд России согласился с его доводами: в принятых в 2013 году разъяснениях указывалось, что сам по себе факт отсутствия у осужденного денежных средств не может признаваться уважительной причиной для неуплаты штрафа в срок. А потому в случае злостного уклонения финансовые санкции могут заменяться на иное наказание, в том числе лишение свободы, причем оно не может быть условным.
Например, несмотря на полученную пятилетнюю рассрочку уплаты штрафа в 2,6 млн рублей, Олег Ширинкин не исполнял приговор. В результате суд назначил ему другое наказание – три года лишения свободы (по месяцу за 70 тысяч рублей штрафа). Конституционный суд России счел такую замену справедливой, так как она «направлена на достижение целей наказания и позволяет учесть законодательную оценку общественной опасности таких деяний».
Не отличался аккуратностью в исполнении приговора и бывший судебный пристав из Великих Лук Армен Давтян, осужденный к 15-кратному штрафу в размере 21 млн рублей. Поэтому финансовые санкции были заменены на пять лет лишения свободы в колонии строгого режима (то есть каждый месяц служители Фемиды «оценили» в 350 тысяч рублей).
Жесткие меры приняты и в отношении капитана запаса Дмитрия Никитина, осужденного за почти полсотни эпизодов получения взяток от курсантов Военного инженерно-технического университета и мошенничество к трем с половиной годам лишения свободы и штрафу в 3 млн рублей. Но выплачивать его осужденный фактически не начал даже после освобождения, объясняя это тяжелым финансовым положением – отсутствием доходов и необходимостью содержать свою семью (двух малолетних детей и не работающую жену). «Сам по себе факт отсутствия у осужденного денежных средств и имущества не может признаваться уважительной причиной для неуплаты штрафа в предусмотренный законом срок», – заключил Верховный суд России, подтверждая назначение бывшему офицеру повторного срока лишения свободы еще на три с половиной года (по месяцу за 70 тысяч рублей штрафа).
Не виноватые мы...
Зачастую «крайними» оказываются посредники, участвующие в вымогательстве взятки. Например, проведя масштабную проверку ООО «Компания «Агротрейд», правоохранительные органы Нижнего Новгорода не смогли выявить нарушений налогового законодательства, но пригрозили руководству новыми ревизиями, а для «улаживания вопросов» предложили обратиться к директору юридической фирмы «Юрсервис» Светлане Подоляко. Последняя же за прекращение «кошмаривания» потребовала заплатить 2,5 млн рублей. Следствию не удалось доказать причастность сотрудников полиции к вымогательству взятки, а рекомендованный ими юрист отрицала даже получение денег и назвала проведенную операцию провокацией. Суд расценил действия Светланы Подолякой как мошенничество, приговорив юриста к трем годам лишения свободы условно. В настоящее время она продолжает деятельность, в том числе рекламирует услуги по «решению практически любого налогового спора в пользу налогоплательщика».
Некоторым взяточникам удается найти покровительство даже в Европейском суде по правам человека. Например, врач Алла Носко из города Заречинск Пензинской области за продление листа нетрудоспособности («больничного») получила от пациента 500 рублей. Медик расценила вручение денег как благодарность за лечение, хотя почему-то спрятала их в туфлю. Николай Нефедов, будучи экспертом-наркологом, за 16 тысяч рублей изменил результаты освидетельствования водителя на алкоголь. По мнению осужденных эксулапов, правоохранительные органы незаконно создали искусственную ситуацию для подстрекательства их к получению взяток. Страсбургские служители Фемиды пришли к выводу, что уголовное разбирательство против врачей было несовместимо с понятием справедливости. «Европейский суд сознает трудности рассмотрения российскими судами доводов о провокации на основании ограниченных данных, предоставляемых им по усмотрению органов, проводящих негласные операции. Однако он продолжает подчеркивать, что в борьбе против наркоторговли, коррупции и других преступлений нельзя допустить, чтобы соображения процессуальной экономии и эффективности стояли на пути фундаментального права лица на справедливое судебное разбирательство, особенно в свете успешных усилий, предпринятых другими европейскими странами в этой сфере», – отмечается в решении ЕСПЧ.
Справка
В 2015 году за получение взяток было осуждено 1,7 тысячи человек, в том числе 906 к штрафам, почти 400 – к реальным срокам лишения свободы, 375 – условным. Ни один из обвиненных в коррупционных преступлениях не оправдан.
Мнение экспертов
Илья Шуманов, заместитель генерального директора «Transparency International Россия»
Сама задумка наказывать коррупционеров кратными штрафами была неплохая, но реализовать ее не удалось. На практике получилось, что осужденные не выплачивают многомиллионные суммы. В результате приставы просили заменить это наказание на лишение свободы. То есть чиновники готовы были «посидеть», а не платить.
С другой стороны раньше уголовные дела за небольшие взятки нередко прекращались за малозначительностью. Поэтому кратные штрафы за получение 500 и даже нескольких тысяч рублей весьма разумны. Кроме того, в июле этого года по инициативе Администрации Президента России в Уголовный кодекс РФ внесли новую статью, предусматривающую ответственность за мелкое взяточничество (в сумме до 10 тысяч рублей). Мне кажется это является косвенным признанием со стороны властей нереалистичности взыскания многомиллионных штрафов.
Юрий Любимов, статс-секретарь – заместитель министра юстиции России
Существует две формы коррупции – в старом русском языке они назывались мздоимство и лихоимство. В первом случае чиновник берет взятку за те действия, которое он и так должен сделать, – выдать лицензию, какую-нибудь «галку» поставить и так далее. Но он тянет, стимулируя вынужденного волею судьбы обратиться к неправомерным действиям. Лихоимство – получение денег или иное вознаграждение за действия, прямо противоречащие задачам чиновника. Например – привлечение к ответственности невиновного или освобождение виновного. Это самая страшная форма коррупции.
Добавить комментарий