Поиск на сайте

Отзывы об этой кампании сливаются в общий неодобрительный гул, который только мешает расшифровать ее смысл.

Не было ни тотального бойкота, ни сокрушительного провала оппозиции.

Соображения по поводу того, что случилось в день голосования, делятся на казенные, к которым мне добавить нечего, и неказенные, относительно которых кое-что скажу.

Вот несколько мифов, мгновенно ставших популярными в наших интеллектуальных кругах.

© Иллюстрация ИА «Росбалт»


1. Все подтасовано. 

Это не так. Но сначала признаю ошибку: еще недавно считал, что выборных и подсчетных манипуляций в 2016-м будет меньше, чем в 2011-м. На деле их оказалось примерно столько же.

Пять лет назад рапортовали о шестидесятипроцентной явке, хотя в реале она была, скорее всего, пятидесятипроцентной. Сейчас говорят, что голосовали 48% от списочного состава, а действительная доля, видимо, ниже 40%.

Выборы как лишний груз

Равным образом, тогдашние 50% и нынешние 54%, записанные «Единой России», судя по всему, раздуты, но не похоже, что радикально.

Когда ссылаются на предвыборные опросы (которые у всех социологических служб, включая опальную «Леваду», выявили среди респондентов лишь 39—41%, намеренных голосовать за «ЕР»), то упускают, что сумма сторонников всех прочих партий, вместе взятых, не превышала в этих же опросах 25—30%. Даже с поправкой на то, что часть граждан лгала поллстерам или хотя бы умалчивала о своем выборе, было заранее очевидно, что официальная партия выйдет вперед с большим отрывом.

Сюрпризом оказалось как раз то, что у нее сейчас всего на 4% больше голосов, чем в бунтарском 2011-м. Помня обо всем, что с тех пор у нас случилось, такой прирост следует считать очень скромным.

2. Народ бойкотировал эти выборы. 

В действительности о бойкоте, то есть сознательной и демонстративной неявке на участки, спорили между собой, пускай и очень горячо, только московские и в меньшей мере петербургские интеллектуалы, то есть несколько сотен тысяч человек. Перевес оказался на стороне голосующих, и реальное количество людей, бойкотировавших выборы, исчислялось, видимо, лишь десятками тысяч.

А десятки миллионов не дошли до участков, во-первых, по причине неафишируемости и даже скрытности этого мероприятия, а во-вторых, понимая, что комплектуемые в этот день представительные учреждения никоим образом не являются у нас органами власти. Надо распознавать разницу между бойкотом и равнодушием.

3. Низкая явка помогла реакции победить. 

На самом деле, низкая явка помогла оппозиции. По крайней мере там, где оппозиционеры имели шансы.

Чего не надо делать на выборах

В 2013-м в выборах мэра Москвы участвовали всего 32% избирателей. Если бы явка была выше, Навальный получил бы меньше. Осмеянные тогда прогнозы ФОМа и других служб просто ориентировались на более массовый приход на участки. И на этот раз те, кто желал поддержать противосистемные в их глазах партии, почти поголовно пришли голосовать, и их вклад на фоне вялости всех прочих оказался вполне заметен.

4. Оппозиционеры сокрушительно проиграли.

Сокрушительно проиграл только ПАРНАС. Что же до яблочников, которые в этот сезон стали восприниматься в качестве главной оппозиционной силы, то на выборах в петербургское Законодательное собрание они получили больше 12% (по данным экзит-полов) и около 10% по сведениям избирательной комиссии, лично у меня вызывающим сомнения.

Так или иначе, петербургское «Яблоко» более или менее удержало уровень поддержки, достигнутый им в 2011-м, и сохранит свою фракцию в городском парламенте в составе, как минимум, Бориса Вишневского и Михаила Амосова. Два года назад, на пике крымских страстей, ни о чем подобном не могло быть и речи.

Сходная картина и в Москве. В большинстве мажоритарных думских округов оппозиционные кандидаты набрали там от 10 до 20% голосов, хотя нигде и не стали первыми.

Дебаты без споров

Оппозиционное меньшинство внятно заявило о себе в обеих столицах. Да, именно как меньшинство. Но в 2014-м вряд ли получилось бы сделать даже это.

Ну а то, что почти все «мажоритарные» места в Думе займут единороссы, — продукт не столько их популярности, сколько однотуровой системы выборов. Будь эта система другой, то почти во всех округах страны, за вычетом этнических автономий и нескольких особо управляемых областей, сейчас состоялись бы туры № 2, которые приводят у нас обычно к поражению кандидата «от начальства».

И еще одна пикантная особенность нынешнего дня голосования. Скорее всего, второе место среди партий заняла ЛДПР. Ее цифры просто слегка поправили. Так вот, хотя Жириновского справедливо считают вернейшим слугой системы, его избиратели вовсе не являются таковыми.

Фонд «Общественное мнение» еженедельно замеряет восприятие нашими гражданами деятельности Владимира Путина, распределяя их по группам: испытывающие по отношению к нему «позитив», демонстрирующие «смесь позитива и негатива» и обнаруживающие только «негатив».

«От состава мало что зависит»

Смейтесь, если хотите, но среди сторонников Владимира Вольфовича больше критиков Владимира Владимировича, чем среди приверженцев любых других системных партий. По последнему довыборному замеру ФОМа, жириновцы составили 21% от общего числа наших граждан, относящихся к Путину со «смесью позитива и негатива», и целых 36% от тех, кто воспринимает его «негативно». Доля зюгановцев в обеих этих группах вдвое ниже.

Так что успех ЛДПР 18 сентября обозначил, помимо прочего, всплеск низовой оппозиционности, и с наибольшей наглядностью — именно в тех краях, куда не дотягиваются «Яблоко» и ПАРНАС. Эта оппозиционность — неинтеллигентная, а по многим пунктам явно нелиберальная. Но странно было бы ее не замечать. В любой момент она может найти себе другой выход.

5. Демократы опять не объединились, и от этого все их беды. 

Данный тезис, некогда крайне популярный, начинает, наконец, выходить из моды, но все еще используется довольно широко. Хотя буквально все, что происходило 18 сентября, его опровергало.

В тех немногих случаях, когда оппозиционеры реально соперничали друг с другом, они терпели неудачи вовсе не из-за отказа «объединить голоса». Самым шумным и нелепым был скандал в Москве по поводу взаимного неснятия кандидатур историком Андреем Зубовым от ПАРНАСа и выдвиженкой Михаила Ходорковского Марией Бароновой, в которой московские интеллектуалы, не знаю уж почему, находят многочисленные политические достоинства. И только после того, как голосование состоялось, скромные его итоги открыли фигурантам, что весь их спор не стоил выеденного яйца.

Каждой партии свой маневр

Вовсе не страсть с кем-то объединяться, а только умение завоевать общественный вес ведет кого угодно, и демократов в том числе, к победе. В этот раз попытки овладеть таким умением если и были предприняты, то разве что «Яблоком», которое поэтому и добилось хоть каких-то локальных успехов. Не только в Петербурге, но, например, и во Пскове, где Лев Шлосберг снова стал областным депутатом.

Если бы яблочники продвинулись дальше в избавлении от своей архаики, то получили бы больше. Но ненамного. Общественный климат хоть и меняется, но по-прежнему не таков, чтобы оппозиционеры или хотя бы политики, похожие на оппозиционеров, заполучили у нас большинство где бы то ни было.

6. Новая, почти поголовно единороссовская Дума будет гораздо хуже и страшнее прежней. 

Государственная дума не является центром принятия решений — так же, как и условная Яровая не является самостоятельным сочинителем условного же «пакета Яровой». Седьмая Дума, как и шестая, станет исполнять получаемые приказы, какими бы они ни были. По крайней мере, на первом этапе своего существования.

То, что в нее не прошли по мажоритарным округам люди с политическим талантом и нормальным депутатским опытом — Владимир Рыжков, Дмитрий Гудков или Оксана Дмитриева, — признак продолжающейся феодализации нашего руководящего класса. Теперь типичный одномандатник — это либо местное владетельное лицо, либо креатура одного или нескольких таких лиц. Иногда говорят, что с одномандатниками верховной власти будет труднее торговаться, чем со списочниками, из чего мало помалу и родится свобода.

Запрашивать за услуги они и в самом деле станут больше. Но управляемость предыдущего поколения думских одномандатников (избранных в 2003-м и служивших до 2007-го) была вполне безупречной, и никакой свободы они не породили. 

В России осталось только две силы

Другое дело, если новая Дума доживет до какого-то общественного кризиса, и обстоятельства заставят ее вести себя как орган власти. Но совсем не очевидно, что народ воспримет ее в качестве такового. Ледяное его равнодушие, проявленное в день голосования, не обещает новому депутатскому корпусу ни уважения, ни поддержки.

Называть то, что произошло 18 сентября, актом большой политики нет причин. Изменить систему эти выборы заведомо не могли. Разве что подкорректировать ее на второстепенных участках. Но в качестве опроса общественного мнения они многое раскрывают — и полезны для всех, кто готов избавиться от расхожих мифов.

Сергей Шелин

Как менялась Госдума РФ

Источник: © Росбалт.RU
Просмотр всей ленты новостей: http://www.opengaz.ru/news
 
 

Добавить комментарий