Политика, которой нет

Данные социологов наводят на мысль, что россияне гораздо лучше, чем это может показаться, понимают, каких тем нужно избегать.

Почти половина граждан России (48%) заверили социологов из Фонда «Общественное мнение» (ФОМ), что их интересует внутренняя политика (данные исследования приводит газета «Коммерсант»). Еще больше уточняют, что интересуются политикой внешней. Это рекордный рост количества подобных «интересантов» за последние 15 лет, иначе говоря – за эпоху правления Владимира Путина. В результате пресса уже начала обсуждать всплеск политизации российских граждан. Вот только свидетельствует ли опрос об этом на самом деле?

Как это часто бывает, интерес у прессы вызывают одна-две яркие цифры, которые можно красиво подать в материале. Между тем, собственно заявление 48% россиян о том, что они интересуются политикой, ничего не значит. Самое интересное как всегда в деталях.

Например, гораздо показательнее то, насколько желанной является политика в качестве темы для обсуждения. Казалось бы, это одна из самых распространенных тем для разговора, почти как футбол у мужчин и мода – у женщин. Однако опрос ФОМ демонстрирует, что в современной России все не так просто. Только 26% россиян часто ведут разговоры о политике. Заметно большее число граждан (31%) вообще стараются о ней не говорить. Ну а 42% разглагольствуют с друзьями и знакомыми о политике лишь изредка.

Причем, как показывают дополнительные вопросы, даже те, кто рассуждают о политике, чаще всего понимают под этим ситуацию в Сирии и на Украине, а отнюдь не в России.

Можно ли из этого сделать вывод, что внутренняя российская политика – почти запретная тема для россиян? И да, и нет. С одной стороны, про нее основательно забыли. В течение двух последних лет телевидение и новостной сегмент российского интернета, контролируемый преимущественно государством, навязывали россиянам прежде всего внешнеполитическую тематику. В конце концов, новости о жизни в иностранных государствах (в тех же Сирии и на Украине) почти полностью подменили собой внутреннюю тематику. Люди, которые не в состоянии вспомнить, за какого депутата они голосовали и с трудом называют имена федеральных министров, с легкостью могут перечислить членов украинского правительства или рассказать, какой из городов в Сирии какая группировка контролирует.

С другой стороны, по мере приближения осенних парламентских выборов, особенно на фоне проведения агитационной кампании в поддержку власти под видом праймериз «Единой России», телевизор и интернет все чаще начали напоминать россиянам и о внутренней политике. Пусть даже в несколько извращенном, пропагандистском контексте. Однако сограждане не торопятся обсуждать ее на каждом углу.

Данные опроса позволяют предположить, что россияне гораздо лучше, чем может показаться стороннему наблюдателю, понимали и понимают, что происходит в стране. И многие из них просто опасаются публично рассуждать на такие «скользкие» темы, как их отношение к политике нынешних властей.

Скорее всего, дело здесь в неясных опасениях, которые зиждутся на едва ли не столетнем опыте гражданских войн, репрессий и доносительства, что и заставляет россиян «следить за базаром». Эти опасения так же туманны, как и ощущение того, что в стране «что-то идет не так», - об этом ощущении говорят некоторые политологи, в том числе, и в связи с опросом ФОМ.

Иначе говоря, получается следующая картина. Россияне постепенно начинают вспоминать (сами или с помощью пропагандистской машины) о том, что в стране все еще существует внутренняя политика. Экономическая ситуация, которую уже почти 80% населения оценивают, используя слово «кризис», заставляет многих думать, что либо государство по своей воле движется в неверном направлении, либо что обстоятельства сильнее нынешних российских властей. Это еще больше усиливает интерес к внутренней политике, но эта же потенциальная критичность в отношении власти заставляет россиян следить за языком.

Политикой интересуются втихаря, дома у компьютера, а обсуждают ее разве что с самыми близкими друзьями. С остальными – только Сирию или, на худой конец, «киевскую хунту». Где точно уж не промахнешься и совсем несложно оставаться в рамках «официального дискурса».

Создается интереснейшая ситуация, в которой народ явно что-то уже думает о внутренней политике, но то ли не может это четко для себя сформулировать, то ли опасается высказывать. А власти, которые вроде бы по-прежнему управляют симпатиями и антипатиями россиян, в реальности уже не могут понять, о чем думают их «подданные».

Другими словами, «низы» пока не могут сформулировать, чего они хотят, а «верхи» все еще могут добиться практически всего, чего им потребуется, но стена непонимания между ними становится все выше. Что и фиксируют социологи, которым все труднее становится ответить прямо и коротко на вопрос, о чем думают россияне.

Но вот чего точно сейчас нет – так это возвращения к тому высокому уровню политизированности, который был отличительной чертой российского общества в 1990-е годы, до прихода к власти Владимира Путина.