Чего опасаются прокурор, следователь и судья?
О судебном заседании телефонным звонком лишь накануне меня известила помощница судьи Мальцевой, объяснив в двух словах: мол, будет рассматриваться жалоба Фоминой на незаконность возбуждения против нее уголовного дела на основании моего заявления в следственные органы о фактах, содержащих признаки преступления в деятельности ОАО «СГРЦ» и его генерального директора.
Меня все премного удивило. Во-первых, никакого постановления судья мне не представила, и я не знала, о чем, собственно, на заседании, пусть и предварительном, пойдет речь и чем мотивирована жалоба.
Во-вторых, я понятия не имела, на какое постановление, какого следователя поступила эта жалоба. Ведь, несмотря на то, что заявление в следственный комитет края было официально подано мною в конце июля, я до сих пор оттуда не получала на него никакого официального ответа. Более того, не знала, у какого оно следователя «в работе» и движется ли вообще.
Из информации на сайте краевой прокуратуры узнала, что в отношении Фоминой возбуждено уголовное дело следственным отделом Промышленного района. Удивилась, почему дело возбуждено районным(?) следователем (каким именно, мне тоже было неизвестно).
Давным-давно ко мне в редакцию с коротким опросом приходил некий молодой сотрудник районного отдела по фамилии Сухачев. Но с той поры как в землю провалился – никакого интереса ни к делу, ни к свидетелям не проявлял, что и стало основанием для моего заявления с просьбой передать дело в краевой следственный комитет, где им занялся следователь В. Москвитин. Встреча с ним была также единственной – и снова долгая пауза, после которой я ему позвонила и узнала, что мое заявление передано снова районному следователю С. Сухачеву.
После чего дело снова оказалось в краевом комитете и попало к следователю И. Анисимову, которого я впервые и увидела на этом судебном заседании. До этой поры он ни разу не выходил ни на меня, ни на указанных в заявлении членов регионального центра «ЖКХ-контроль» – В. Молчанова, Б. Мамина, супругов Верхотуровых (они как раз и пришли на судебное заседание) и представителей других общественных организаций, от имени которых, а также по их документальным материалам было подготовлено обширное заявление в краевую прокуратуру и следственный комитет.
Так как понимать всю эту странную карусель с перекидыванием материалов дела, которое, словно горячую картошку, не задерживая в ладонях, перебрасывают из рук в руки?
Исходя из своего немалого опыта журналиста-расследователя, можно с большой степенью вероятности предположить наличие серьезных подводных камней в этой ситуации. А именно: заявление по фактам, содержащим признаки мошенничества в особо крупных размерах в деятельности ОАО «СГРЦ» (незаконнорожденного детища горадминистрации Ставрополя), оказалось крайне «горячим» тем, что близко приближалось к известным в городе фамилиям, чьи коммерческие тайны в сфере криминального ЖКХ обнажились бы с устрашающей ясностью.
А потому «честь» возбудить уголовное дело, которое может дешифровать тайную жизнь и происхождение громадных состояний у многих «уважаемых лиц» Ставрополя, отдали молодому следователю Сухачеву, только что переведенному в Ставрополь из Буденновска и потому на взлете карьеры готовому выполнить любое задание руководства, даже быть «козлом отпущения» в случае чего.
А вот какое наставление от руководства он получил – большой вопрос. И большие сомнения в том, что в наставлениях ему вообще упоминались интересы граждан – «неопределенного круга лиц», как формулирует закон интересы больших групп людей, которые в правовом плане по разным причинам не могут себя защитить и за них это делает государство.
Но в соавторах поданного мною заявления, послужившего основанием для уголовного дела в отношении Фоминой, указаны конкретные имена активистов народного контроля, представивших следствию свои доказательные материалы мошеннических схем в деятельности СГРЦ. Но Сухачев их не опрашивал. А потому и для него они были «никто», незаинтересованные лица по данному делу. Но понимал ли он, что это причиной недопуска на открытое судебное заседание быть не может?
Но в любом случае старательно подыгрывал судье Мальцевой. Судья мучительно искала «правовую зацепку» для удовлетворения агрессивного требования адвоката Фоминой провести заседание в «закрытом режиме»(?!), поскольку присутствующие-де на заседании общественники не являются заинтересованными лицами по делу(?!). И издевательски предлагал выдворить из судейского кабинета пожилых людей (всем под 80 лет!) с помощью приставов.
После чего Мальцева поинтересовалась «мнением следствия», старательно избегая упоминания о «заинтересованных лицах» и заменив его вопросом: одна ли подпись стоит под заявлением в этот орган? «Одна подпись, одна», – закивал головой Сухачев, также избегая определения процессуального статуса фактических соавторов заявления в следственный орган.
Веский камень в правосудную чашу бросил резво вскочивший с места, сидевший до этого отстраненно, с каменным лицом, помощник прокурора Промышленного района М. Малахов, от которого за сто верст несло неприязнью к разоблачителям Фоминой, рубанул: мол, так и есть – их нельзя считать заинтересованными лицами.
В каком статусе он был вызван в суд, мне тоже было неизвестно. Ведь по закону прокуратура участвует в таких делах на стороне обвинения, в защиту прав граждан. Здесь же эта «защита» была вывернута наизнанку. Сплошные загадки и тайны, которые, полагаю, указывали на бурную подковерную деятельность в защиту Фоминой неведомых мне лиц.
Судья Мальцева, видно, все-таки чувствовавшая некоторые угрызения профессиональной совести от неправового запрета на гласный суд, обрадовалась этой расчудесной поддержке стороны ответчика представителем госзащиты (а главная функция надзорного органа – защита конституционных прав граждан), показала прокурору пальчиком на последнюю страничку заявления: «Видите, здесь же только одна подпись…»
Прокурор никакого заявления не читал, но – как в скверном анекдоте – все равно был против: его психологическая установка читалась еще откровеннее, чем у буденновского, тьфу, теперь уже ставропольского следователя Сухачева.
Вообще о методах «работы» прокуратуры Промышленного района в расследовании преступлений в сфере ЖКХ – отдельный разговор, который мы поведем в следующем номере. Приведем примеры ангажированного, непрофессионального и в определенной части безнравственного отношения к тем, кому помогать предписано законом о прокуратуре. Но, видно, многие служат там совсем другим ценностям.
Адвокат Фоминой, дерзкий и хамоватый, явно довольный от поддержки районным прокурором и следователем его требования о закрытом суде, совсем перестал скрывать свою тактику: «А то, видите ли, гражданка Леонтьева решила сюда весь город привести, устроить базар-вокзал, будто в редакции… Вызывайте приставов и выводите. – Он откровенно хамил при полном молчании прокурора, обоих следователей и робком замечании Мальцевой, словно завороженной его напором на повышенных тонах. – Да мало ли, что гражданка Леонтьева в каких-то организациях состоит, куда-то еще входит и от чьего-то имени выступает, я ее заявления не читал…»
– Заявление надо прочитать, оно опубликовано, – тихо посоветовал ему интеллигентный 76-летний Владимир Андреевич Молчанов, с трудом поднимаясь со стула, чтобы вместе с другими общественниками по решению Мальцевой покинуть ее кабинет.
– Да иди ты отсюда! – заорал на весь кабинет фоминский адвокат на старика. Во время этого хамского ора ни один мускул не дрогнул на лицах обоих следователей и помощника прокурора Малахова.
Тактика этой «союзной» группы вместе с судьей Мальцевой, превратившей «наш самый справедливый и открытый суд в мире» в закрытое мероприятие, имела ясную и, очевидно, согласованную цель.
Судья должна была представить громкое, скандальное дело огромной общественной важности по разоблачению организованной преступной группы стервятников в сфере ЖКХ, затрагивающих интересы населения целого города, которое нещадно обирает коммунальное ворье, как некое маленькое гражданское дельце по мелкому спору некой гражданки Леонтьевой (такой мой статус педалировал адвокат Фоминой) с уважаемой госпожой Фоминой – акционером сверхдоходной фирмы «СГРЦ», работающей под покровительством (а правильнее сказать, под прикрытием!) горадминистрации и лично А. Джатдоева.
Ведь именно широкая огласка, огромный интерес к этому делу тысяч и тысяч жертв коммунального обмана, страшно этим господам с их явными и потаенными опекунами-союзниками, использующими госресурс своих должностей.
Им страшно допустить общественность к разбирательству потаенной жизни коммерческой структуры муниципалитета, скрывающего темное происхождение капиталов этой фирмы и неизвестным направлением их утечки.
Заявление в следственные органы не содержит ни единого факта, свидетельствующего о каком-либо личном интересе «гражданки Леонтьевой». Но зато содержит четкое указание на заявителя как общественного деятеля – члена Общественного совета города, главного редактора общественно-политической газеты, которая собрала и исследовала представленные в редакцию факты с признаками крупномасштабных махинаций.
Все эти факты были опубликованы на страницах «Открытой», но ни на одну из публикаций следственные органы не ответили. Заявление в следком края содержит собранные воедино факты из статей – не больше и не меньше. Это заявление журналиста, в очередной раз требующего провести проверку давно опубликованных фактов и дать ответ в соответствии с законом о СМИ.
Но как из этой ситуации выворачиваются следственные и надзорные органы, как дружно они нивелируют, спускают на тормозах дело огромного общественного звучания, видно из вышеприведенного.
Свое возмущение действиями районного надзорного органа я довела до руководства краевой прокуратуры, где наконец-то пообещали: в общественно значимом процессе будет участвовать сотрудник именно краевой прокуратуры, который выступит с ходатайством о проведении судебного заседания в открытом режиме.
Приглашаем всех неравнодушных граждан на этот процесс, который состоится 2 октября в 9 часов утра в кабинете №315 судьи Промышленного суда Елизаветы Мальцевой.