Политика [2]
Почему молодёжь уходит в террористическое подполье
Новый полпред президента в СКФО Сергей Меликов объявил свою повестку дня. Сделал он это в Пятигорске на заседании обновленного состава Общественного совета Северного Кавказа (вместо прежних 43 членов в нем теперь всего 32 человека).
Свои посты в совете сохранили всего 10 человек, в том числе директор Московского бюро по правам человека Александр Брод, епископ Пятигорский и Черкесский Феофилакт, руководитель Координационного центра мусульман Северного Кавказа Исмаил Бердиев, представитель правительства Дагестана в Ставропольском крае Абдулла Омаров, председатель движения «Наша Осетия» Владимир Лагкуев и другие.
Выступая перед советом, Меликов заявил, что его главная задача сегодня в том, чтобы «вырвать корни религиозного экстремизма и терроризма... предотвратить [их] передислокацию... за пределы округа». К счастью, действовать он намерен не только силовым способом, поскольку понимает, что противостоять экстремизму на Кавказе нужно идеологическими методами.
Вот и членов совета полпред призвал к тому, чтобы этот орган стал открытой дискуссионной площадкой для представителей разных точек зрения, и не всегда комплиментарных власти. Поэтому новый Общественный совет возьмет на себя функции и ранее существовавшего (правда, лишь на бумаге) Экспертного совета при полпредстве в СКФО.
Своими приоритетами Меликов видит защиту прав человека и гражданский контроль за органами власти. Особо выделил он вопросы государственной информационной политики (читай: пропаганды). Полпред осознает, что сегодня государство вчистую проигрывает борьбу за умы молодых, поскольку играет с экстремистами на разных «полях».
Чиновники, ответственные за пропаганду, строят свою работу лишь с «традиционными» СМИ (это газеты, радио, телевидение). В то время как основной канал получения информации для молодежи на Северном Кавказе – это интернет и социальные сети.
Вот здесь-то у государства, считает Сергей Меликов, полный провал. Правда, что именно власти округа могут противопоставить интернет-радикализму, непонятно: решено, что предметно об этом поговорят на ближайшем заседании Общественного совета.
Каток идёт по Кавказу
Несмотря на то, что полпред обещает сделать новый Общественный совет независимой экспертной площадкой, сам процесс его формирования проходил в закрытом режиме. Кто и как принимал решение добавить или исключить отдельных членов совета, непонятно. Как непонятны и критерии отсева.
По крайней мере, многих крупных экспертов, которые всю жизнь занимаются проблемами ислама и Северного Кавказа, в совете нет. Как, например, и правозащитников, к мнению которых чиновники прислушиваться пока боятся.
Между тем в преддверии собрания Общественного совета северокавказские правозащитники дважды собирались на большие форумы. Один из них прошел в Нальчике, и был организован Институтом экономической политики, а второй провела в Пятигорске партия «Яблоко» («Открытая» уже писала о них).
В частности, «яблочники» приняли решение создать независимый Центр мониторинга и защиты прав человека на Юге России. Ведь позиция правозащитников относительно того, что происходит сегодня на Северном Кавказе, едина: всплеск радикализма среди молодежи – это ответная реакция на давление властей и силовиков.
Например, член Общественной палаты КБР Марат Хоконов сравнивает ситуацию в СКФО с Гражданской войной 1917-1922 годов. Тогда российское общество разделилось пополам по политическому признаку, а сегодня общество Северного Кавказа также разделено, но уже по признаку религиозному (на мусульман умеренных и нетерпимых к власти).
«Завинчивание гаек», которое началось в стране в «нулевые» годы, наиболее заметным оказалось именно на Северном Кавказе. Именно после захвата школы в Беслане, под видом борьбы с терроризмом, были отменены губернаторские выборы, а следом в республиках была ликвидирована почти вся оппозиция (и в первую очередь самые яркие национальные движения).
Обернулось это тем, что молодежь, более не видящая легальной возможности для реализации своих политических прав, стала брать в руки оружие. Один из примеров – это нападение на Нальчик в октябре 2005 года, в котором участвовали около двухсот молодых людей, большинство из которых происходили из вполне благополучных, светских семей.
Правозащитники сходятся во мнении: установка на то, что радикалы на Северном Кавказе – это лишь малообразованная или асоциальная молодежь, в корне неверна. Среди исповедующих нетрадиционные формы ислама множество интеллектуалов, вплоть до кандидатов наук. А что же толкает их в объятия радикалов?
Палачи или жертвы?
На обоих круглых столах прозвучало множество примеров неоправданных зверств силовиков. Например, когда в ходе спецоперации в той или иной республике вместе с предполагаемыми боевиками убивают их жен, а порой и детей. Почти каждодневно происходят задержания верующих: например, когда в отделение полиции скопом отправляют всех посетителей какого-либо религиозного кафе или прихожан мечети.
Вспомнили и такой пример. Молодой начальник УВД одного из дагестанских городов, чтобы выслужиться перед начальством, устроил «спецоперацию»: вход в мечеть перегородили полицейскими «Уралами» и всех прихожан, направлявшихся утром Курбан-Байрама на намаз, побросали в машины и повезли в отделение. Там сняли отпечатки пальцев, продержали несколько часов и без извинений отпустили.
А нередко сопровождаются такие задержания оскорблениями, избиениями, пытками, не говоря уже о том, что члены общественных наблюдательных комиссий (ОНК) не могут получить доступа к этим задержанным. На враждебный лад настраивает даже официальная риторика: как гласит ТВ, предполагаемых террористов и их пособников только «уничтожают» или «ликвидируют».
Впрочем, надо понимать, что подобные факты исчисляются вовсе не сотнями или десятками. Зато существуют интернет-сайты (часто англоязычные) и общественные организации, которые рядятся под личину «правозащитных» и жадно муссируют подобные истории, лишь бы нагнетать мрачную атмосферу.
В итоге, например, у западного читателя или зрителя создается впечатление, будто российские власти на Северном Кавказе ведут геноцид мусульман. Но ведь спецоперации проводятся вовсе не против мирных жителей (как, например, украинские вооруженные силы бомбят не только базы сепаратистов, но и мирные села), а против людей, взявших в руки оружие.
То, что происходит сегодня на Кавказе, в научной литературе описано как «круг насилия». Теракты и полицейские спецоперации поочередно сменяют друг друга, становясь все более жестокими, растет и озлобление в обществе с обеих сторон – сочувствующих «нетрадиционным» мусульманам и силовикам.
Именно это и имел в виду Марат Хоконов, называя происходящее на Кавказе «ползучей» гражданской войной.
Адаптация – лишь на бумаге
Создавать из «лесных братьев» образ неких героев-мучеников – это неправильно. Под личины идейных борцов, преследующих некие высшие цели, зачастую рядятся и обычные бандиты. Они насилуют, убивают ни в чем не повинных людей, вымогают деньги у бизнесменов под видом «налога на джихад».
Депутат горсовета Нальчика, замректора Исламского института Аслан Гедгафов считает, что основная причина появления «лесных братьев» на Кавказе – это недостаток качественного исламского образования. По канонам ислама, человек может стать имамом только в зрелом возрасте сорока лет (именно в этом возрасте Аллах избрал Мухаммада своим пророком), и только после этого он вправе издавать нравоучения-фетвы.
Сейчас же в среде салафитов, нетрадиционных мусульман, имамами провозглашают людей, которым чуть за двадцать. Голова у них по определению пуста, зато кровь кипит. Потому и учат своих последователей они вовсе не тому, как законными способами защищать свои права, а требуют немедленно брать в руки оружие и идти свергать власть.
Но если представителей нетрадиционного ислама на Северном Кавказе насчитывается несколько десятков тысяч, то среди них готовых воевать с оружием в руках (тех самых «лесных братьев») – считанные десятки. Только с ними государство и должно действовать жесткими методами. Но никак не проводить тотальные репрессии против всех людей, которые молятся «по-иному», носят бороду не той формы, надевают хиджаб или тюбетейку.
Подобные репрессии – это от непонимания, боязни всего чужого, незнакомого. Ведь люди, которые по долгу службы обязаны разбираться в тонкостях ислама, демонстрируют в таких вопросах потрясающий непрофессионализм.
Правозащитник Валерий Хатажуков напомнил, что после нападения на Нальчик в 2005 году в республике не было проведено ни одного круглого стола или научной конференции, посвященной проблемам экстремизма. Государственные вузы и экспертные центры, которые существуют в регионах СКФО, эту тему боязливо обходят.
Между тем почти во всех республиках Северного Кавказа имеются так называемые комиссии по адаптации. Туда может обратиться молодой человек, который ушел в «лесные братья», но затем раскаялся и захотел вернуться к мирной жизни.
Но вот парадокс: скажем, в Кабардино-Балкарии такую комиссию возглавляет генерал, бывший начальник Центра противодействия экстремизму. Поэтому и последние два года работу она ведет лишь на бумаге.
Кто разорвёт замкнутый круг?!
Что касается Ставропольского края, то здесь проблема религиозного радикализма среди молодежи, к счастью, стоит не так остро, как в соседних республиках. Но все равно само мусульманское сообщество (умма) уже явственно разделилось на две неравновесные части – горячую, нетерпеливую молодежь и умеренных, умеющих выжидать людей среднего возраста.
Первые требуют от властей все большего, порой не считаясь с правами и свободами других социальных групп. Достаточно вспомнить историю с запретом хиджабов в нескольких школах Нефтекумского района: всероссийский резонанс ей сознательно придали несколько молодых активистов, напористость которых затем осуждали их более зрелые собратья.
Ведь те мусульмане, которым сейчас больше сорока, застали советские годы, когда на Северном Кавказе в принципе невозможно было отправлять религиозные обряды. Потому они с благодарностью воспринимают нынешние свободы: еще ведь четверть века назад было невозможно представить, чтобы в каждом ауле восточной зоны Ставрополья была своя мечеть с имамом.
И эти люди понимают: чем наглее молодежь будет ставить властям все новые ультиматумы, тем жестче будет противодействие (причем как стороны чиновников и силовиков, так и светской части общества).
Именно так, похоже, произошло со строительством соборной мечети в Пятигорске, которая появилась три года назад на земле, принадлежащей частному лицу на углу улицы 50 лет ВЛКСМ и переулка Сквозного. Оформленный под ИЖС участок «приютил» огромное культовое сооружение с минаретом, возведенное без единого разрешительного документа. А ведь дело это небогоугодное – строить «дом Аллаха на земле» в обход земных законов!
Администрация Пятигорска потребовала мечеть снести и получила предсказуемый результат: резонанс в социальных сетях, открытые письма, угрозы проведения коллективного намаза на центральной площади города.
Тем не менее в ноябре горсуд Пятигорска потребовал снести минарет, и этот вердикт в конце апреля подтвердила апелляционная инстанция краевого суда. Причем демонтаж сооружения за собственный счет должен осуществить собственник участка, некий гражданин Коков.
Но вот что вызывает удивление: своим решением суд запретил использовать для религиозных обрядов все соседние здания в переулке Сквозном. А ведь в одном из них уже много лет (и вполне легально!) находится молельная комната Духовного управления мусульман края. Выходит, слепо следуя букве закона, Фемида с водой выплеснула и ребенка?
И эта история со сносом мечети снова демонстрирует: чем бескомпромисснее требования религиозных активистов, тем жестче ответная реакция власти, что, в свою очередь, порождает новый виток противостояния. Сначала слова, затем угрозы и, наконец, насилие. Кто же разорвет этот замкнутый круг?!
Антон ЧАБЛИН,
кандидат политических наук, обозреватель
«Открытой»