В сельском психоневрологическом интернате для больных созданы прекрасные условия
Вижу длинные одноэтажные корпуса со следами недавнего ремонта, с новыми крышами. Наверное, это и есть тот самый интернат? Только почему без заборов?
Около административного здания меня встречает директор Наталья Ивановна Аксенова (на снимке).
- Да здесь заборов никогда и не было. Наши ребята гуляют по поселку, ходят на работу, но, конечно, под присмотром наших работников. В этом преимущество сельской местности. В городе обязательно обнесли бы такое заведение забором. А здесь нет смысла.
Больше половины местных жителей – работники интерната, так что всех 150 клиентов большинство знает в лицо. Чего их бояться, зачем отгораживаться? Подобная открытость - своего рода форма психологической реабилитации.
Резануло словечко «клиенты». Спросил: что это, термин такой?
- Да, раньше рекомендовалось говорить «пациенты», сейчас – «клиенты», раз не больница. Еще можно – «проживающие». Но нам это не нравится. Казенно. Мы предпочитаем называть их «ребята», «мальчики».
У нас работают особые люди, с добрым сердцем. Кто не способен к состраданию, здесь не приживается. У нас есть очень проблемные мальчики, у которых не просто отклонения в психике, а глубокая умственная отсталость, которые и обслужить себя не в состоянии, а есть и просто лежачие. Без доброго сердца здесь недолго продержишься.
Начали мы экскурсию по интернату с реабилитационного центра, а по-простому - с клуба. Несмотря на утро, здесь уже было много народа. Кто-то играл на бильярде, кто-то сражался в шашки, некоторые ребята рисовали. Есть здесь и тренажеры, которые, правда, были не востребованы.
Подошел к рисующим. Среди них выделялся Женя. Он раскрашивал машины, контуры которых уже сам нарисовал. Очень неплохо: есть в рисунках и динамика, и настроение.
- У нас много талантливых ребят, - говорит культработник Снежана Петровна Павлова, - мы недавно выступали на фестивале в селе Балахоновском, стали лауреатами. У нас прекрасно поет, например, Дима Щеголев. Очень хорошо была принята хореографическая композиция, посвященная 70-летию Победы. Мы танцевали вальс в военной форме.
- А кто же партнерши?
- Наши девочки, работницы. У некоторых ребят врожденное чувство ритма, хорошая координация движений, а кому танец давался трудно, мы их все равно привлекали для массовки. Знаете, какое удовлетворение у них от того, что что-то могут, что преодолели себя.
- И на футбол мы ездим, даже в Таганроге были на турнире, - говорит Наталья Аксенова. - Расскажи, Андрюша, про турнир.
- У меня нет настроения, - оборвал ее парень, к которому она обратилась, и вышел на улицу.
Да, не все так благостно и безмятежно в этом доме.
Идем дальше, смотрим, как живут ребята. День выдался теплый, поэтому многие были на улице. Одни копали клумбы, другие что-то грузили на машину.
- У нас многие любят работать, хотя это и не обязательно, - рассказывает Наталья Ивановна, - но так ребята себе жизнь разнообразят, чувствуют свою нужность. Двое у нас даже оформлены по трудовому договору, зарплату получают. А по закону все клиенты 75 процентов пенсии перечисляют на счет заведения на свое содержание, 25 процентов – непосредственно их деньги. Кто в состоянии адекватно распорядиться деньгами, сам покупает себе, что хочет, ну а другим мы покупаем сладости или еще что. Курят многие, что уж поделаешь…
Посмотрели, как организовано питание ребят. Оно четырехразовое и весьма разнообразное. Меня поразила столовая блеском и чистотой. Вообще, порядок в коридорах, палатах идеальный.
Признаться, не ожидал, что здесь будет так уютно. Только один корпус в интернате остался без капитального ремонта да хозяйственные постройки. На них пока не хватило бюджетных денег, которые регулярно выделяет на содержание инфраструктуры министерство труда и социальной защиты края.
Хорошо, конечно, что в бюджете изыскивают средства на содержание подобных учреждений, несмотря на наметившиеся в последнее время проблемы с финансированием. Но без хозяйской руки деньги, как говорится, на ветер. А рука чувствуется, и не только хозяйская, но и заботливая, трудолюбивая.
Я поговорил и с медсестрами, и с санитарками, и с поварихой, и ощущение такое, что все относятся к работе не только как к способу зарабатывания денег, но как к служению.
Поразили меня палаты, где находятся самые сложные клиенты. Когда мы подошли к кровати, на которой лежал маленький человечек – Коля, он расплакался, стал показывать на рот.
- Конфетку Коле забыла принести, – сокрушалась Наталья Ивановна. - Не плачь, Коленька, принесу конфетку обязательно.
У Коли скрюченные, недоразвитые ножки, на которых он не может ходить. А интеллект, как у двух-трехмесячного младенца, несмотря на то, что ему почти 30. Коля – результат непутевой жизни своих родителей, алкоголиков и наркоманов, бросивших мальца в роддоме. И теперь его, почти растение, до конца дней будут пестовать эти добрые женщины, искупая чужой грех.
Я вышел из палаты потрясенный и Колиной безысходностью, и тихим, незаметным подвигом этих простых русских женщин. Трудно подобрать слова, только и остается поклониться им до земли.
И все же я вынужден добавить ложку дегтя в рассказ об этом замечательном учреждении и его людях. К ним нет претензий, а вот к государству…
Не поверите, но оклад у повара интерната 3500 рублей. К этой унизительной ставке добавляют чуть-чуть от учреждения, чтобы вписаться в МРОТ. Не многим лучше обстоят дела и с другим персоналом.
У медсестер – 10-12 тысяч со всеми надбавками, у санитарок и санитаров, которым приходится оставаться ночью один на один с целым корпусом больных людей, не больше. Им хоть не сняли надбавки за вредность, а медсестер таковых лишили. Оптимизацией расходов называется.
Вина в том не краевого министерства, ставки определяет федеральный центр. Они, как видим, позорно низкие. И так было всегда. Соцработников не баловали и в советские времена. Да, эти люди не производят материальных ценностей, чем, видимо, объясняется столь низкая оценка их труда.
Но ведь давно сказано: не хлебом единым. К тому же у нас полно людей, которые вообще ничего полезного обществу не дают, однако купаются в роскоши. Безрадостно все это.