Судьба банка «Пересвет» с пугающей наглядностью обнажает проблему, масштаб которой еще предстоит осознать всем участникам финансового рынка.
Ни зачистка системы, ни близость к высшим сферам — иногда сразу и в земном, и небесном смысле — не делают банк надежнее.
Когда в стране 595 банков и вдруг (это важное слово, именно «вдруг», ибо никто не ожидал) начинаются проблемы у банка номер 44 по размеру активов, это, конечно, заметное событие. Но не прямо из ряда вон выходящее: за последние три года падали банки и покрупнее. И все-таки именно банк «Пересвет», который, скорее всего, придется спасать — не столько по финансовым, сколько по морально-политическим соображениям, — войдет в историю как «особый случай» в зажигательной истории российской банковской системы 2010-х годов.
Казус Внешпромбанка (эта кредитная организация, кстати, была покрупнее «Пересвета») научил нас тому, что даже крупный частный банк, в котором держат деньги высокопоставленные государственные деятели и уважаемые госкомпании, может схлопнуться в одночасье. И что «дыра» в балансе даже крупного банка может практически достигать размера заявленных активов. Казус «Пересвета» показывает, что никакой особый «политический» статус банка сам по себе не оберегает его от финансовых проблем.
«Пересвет» в его нынешнем виде, независимо от состава акционеров и совета директоров, а также от реально хранящегося там объема денег церкви (в основном она хранит свои средства в Сбербанке и ВТБ), считался на рынке не просто «банком РПЦ». Он имел репутацию банка, связанного лично с патриархом Кириллом. Еще не будучи предстоятелем Русской православной церкви, тогда еще митрополит Кирилл сыграл важнейшую роль в увеличении финансового и, как сейчас модно говорить, символического капитала бывшего Экспобанка. Более того, позиции «Пересвета» как опорного банка РПЦ вроде бы еще более упрочились после отзыва лицензии у другого, конкурирующего «православного» банка — «Софрино». Наконец, «Пересвет» получил докапитализацию через ОФЗ в рамках государственной антикризисной программы поддержки банковской системы — и сам этот факт вроде бы тоже выглядел дополнительным подтверждением его финансовой устойчивости. Ан нет!
Кстати, этот особый статус «Пересвета» существовал не только в качестве «мнения участников рынка», но и в официальном представлении о себе самого банка. Неслучайно в презентации для инвесторов, сделанной перед размещением облигаций на Ирландской фондовой бирже, кредитная организация прямо заявляла, что имеет исключительную позицию на рынке — «это не государственный и не частный банк, а скорее «квазисуверенное» лицо с определенной нишей клиентов и значительными конкурентными преимуществами».
Такой особый статус, конечно, все еще способен сыграть свою спасительную роль в судьбе «Пересвета»: этот банк может оказаться не столько слишком большим, чтобы упасть, сколько слишком «святым». Чтобы имя РПЦ не связывалось в сознании православных россиян с «разорившимся банком».
Но, если вдуматься, спасти репутацию «Пересвета» в его нынешнем виде уже вряд ли возможно — в случае санации либо у него появятся новые собственники, либо просто государство проявит свою финансовую волю и оставит банк жить за счет казенных средств.
Любой из этих вариантов не отменяет фундаментальной проблемы. С 24 июня 2013 года, когда Эльвира Набиуллина начала отзывать банковские лицензии на посту главы ЦБ, их на сегодняшний день лишились 267 банков. Практически треть от общего числа кредитных организаций на тот момент. По идее такая зачистка должна была сделать банковскую систему надежнее. Более того, в целом по банковскому сектору ситуация вроде бы не просто выправляется, но и вообще смотрится прямо-таки райской на фоне показателей остальной экономики. По данным Банка России, за шесть месяцев 2016 года банкам удалось суммарно заработать 360 млрд рублей: более чем семикратный рост по сравнению с январем — июнем прошлого года. У нас теперь едва ли не самой большой головной болью банковской системы стали называть возможный профицит ликвидности. Пока у пенсионеров, домохозяек и прочих категорий граждан «денег нет, вы держитесь там», банкам деньги буквально некуда девать.
Однако ни тотальные зачистки банков, ни опять растущая прибыль, ни еще один предмет публичной гордости регулятора — заявления, что «раньше сомнительными операциями занималось более 150 банков, а теперь только около десяти», оказывается, не делают банковскую систему фундаментально надежнее. Мы видим, что в любой момент даже достаточно крупные банки лопаются, как мыльные пузыри. Что в их балансах могут обнаружиться гигантские «дыры». Что у них нарисованная отчетность и забалансовые вкладчики. Что сомнительные финансовые операции не исчезают и, по-видимому, не исчезнут, пока будет спрос на тот же «обнал». Что наличие среди клиентов влиятельных покровителей, крупных компаний и даже докапитализация государством не являются гарантией финансовой устойчивости банка, не говоря уже об эффективности управления и честности ведения бизнеса. У нас, наоборот, высокое покровительство часто воспринимается бизнесом как индульгенция. Как карт-бланш на злоупотребления.
В общем, банк «Пересвет» открыл нам неутешительную истину о текущем состоянии банковской системы в России. Истина эта проста: практически с любым банком за пределами списка системно значимых (да и в банках из списка стопроцентной уверенности нет — все будет зависеть от состояния экономики) может произойти что угодно когда угодно. Все под Богом и регулятором ходим…
Добавить комментарий