Поиск на сайте

Сергей КОЛЕСНИКОВ: Чиновники ведут борьбу с рейдерами, а учёные – с разгильдяями

Сергей КОЛЕСНИКОВ (на фото) – профессор Южного федерального университета, заведующий кафедрой «Экология и природопользование», доктор сельскохозяйственных наук, кандидат географических наук, член президиума Общества почвоведов России.
Он также возглавляет научную школу «Экология почв».
В активе этой школы множество федеральных грантов, один из них – на издание атласа почв Юга России. Какие же результаты сегодня ученые могут предъявить аграриям, без сомнения, более всего заинтересованным в появлении такой книги?
 
- Сергей Ильич, недавно вы получили президентский грант как ведущая научная школа России. Что реально это может дать для развития почвоведения в нашем регионе?
- Ведущих научных школ поддерживается не более 400 в целом по стране, а вручают гранты раз в два года. Порядка 60 школ относятся к биологии, сельскому хозяйству и технологиям живых систем. Дают гранты за то, что научная школа имеет высокие показатели: большое количество публикаций, патенты, есть преемственность поколений.
Финансирование - 400 тысяч рублей в 2014 году и 220 тысяч рублей в 2015 году. То есть этот грант имеет скорее имиджевую цель: показать, скажем так, достижения в науке. В то время как, например, на персональную поддержку молодых докторов наук выделяется по 1 млн. рублей в год. Можете сопоставить: в нашей научной школе более 30 человек. Это не только сотрудники кафедры, но и ботаники, зоологи, микробиологи с других кафедр ЮФУ.
Проект наш называется «Устойчивость экологических функций почв к антропогенным воздействиям». Его задача - на примере Юга России оценить, насколько почвы устойчивы к разным неблагоприятным антропогенным факторам - химическому и электромагнитному загрязнению, переувлажнению, обезлесиванию.
- Представьте, что какой-то инвестор собирается построить новый завод, и вы всерьез думаете, что при этом он будет ориентироваться на научные наработки?
- Мы сможем составить почвенные картосхемы устойчивости почв для всех регионов Юга России, то есть двух федеральных округов. Это даст возможность не только оценить степень существующего воздействия разных факторов, но и, например, прогнозировать, где и почему нельзя использовать определенные сельхозкультуры.
Представьте: инвестор захочет, например, построить консервный завод или молочно-товарную ферму, заложить интенсивные сады. Он обязан пройти государственную экологическую экспертизу своего строительного проекта, должен просчитать, не будут ли превышены экологические нормативы при работе его будущего завода или фермы. Если превышение есть - экспертизу он не пройдет.
Причем, исходя из наших расчетов, мы также предлагаем изменить и сами нормативы качества почв: предельно допустимые концентрации (ПДК) для химических веществ и предельно допустимые уровни (ПДУ) для физических факторов.
- Но ведь такие нормативы давно подсчитаны и успешно используются: над этим в советские годы бились целые НИИ. Зачем их менять?
- Вот смотрите. Скажем, ПДК для тяжелых металлов едины для всей России с ее великим разнообразием типов почв. Хотя на самом деле они должны быть дифференцированы: один норматив - для чернозема, другой - для дерново-подзолистых почв.
Возьмем территории Юга: чернозем более устойчив к химическому воздействию, чем другие распространенные у нас почвы (скажем, каштановая или бурая полупустынная). То есть у него выше поглотительная способность: если вредные вещества попадут в чернозем, то ниже вероятность, что затем с пищевыми продуктами они окажутся в организме человека или животных. И все это мы предлагаем учитывать при разработке ПДК.
Для свинца ПДК единый для всей страны - это 32 мг/кг почвы. Но у нас есть территории, где уже природное содержание свинца в горных породах изначально намного больше. Но при этом нет и антропогенного загрязнения.
И те экосистемы, которые на этих территориях находятся, уже адаптировались к таким высоким концентрациям тяжелого металла. Хотя, если строго следовать нормативам, заниматься земледелием здесь вообще нельзя. То же самое с хромом: его природная концентрация в почвах на всей территории Ростовской области выше ПДК.
При этом, например, в России до сих пор не принят федеральный норматив на содержание нефтепродуктов в почвах. Зато такие нормативы есть в некоторых регионах (скажем, в Тюменской или Ленинградской областях). На мой взгляд, такая практика должна быть во всех субъектах.
- Правильно ли я понимаю, что вы изучаете не только химическое воздействие на почвы?
- Исследуем мы и электромагнитное воздействие. Радиационный, ионизирующий фактор почвоведы стали активно изучать после чернобыльской катастрофы, а вот неионизирующее излучение - только сейчас. А ведь этот вид загрязнения растет гораздо большими темпами, нежели химический. Это и ЛЭП, и базовые станции мобильной связи, и электропоезда.
- Я часто езжу по Ставрополью и с ужасом вижу, что сегодня под посевы распахивают даже кромки полей, вплотную подходящие к автодорогам. Но ведь это нарушение всех ботанических норм!
- Конечно, это ненормально, когда поле подходит прямо к кромке автотрассы с ее выхлопами. Существуют жесткие ограничения, что санитарная полоса должна составлять десятки метров, в зависимости от интенсивности движения автотранспорта. Но здесь, как вы понимаете, вступают в противоречие экологические и экономическое мотивы: с позиции бизнеса не должно быть пустых участков, землю нужно возделывать и получать урожай, хотя и с риском заработать вред для здоровья.
- А помните, еще лет десять назад все боялись нитратов в продуктах, даже на рынки и в магазины ходили с нитрометрами. Почему сейчас такой боязни нет?
- В девяностые годы азотные удобрения еще были дешевыми, да и с советского времени остались большие запасы, поэтому сельхозпроизводители активно сыпали их в почвы.
Сейчас удобрения (и не только азотные) очень дорогие, и с избытком никто их использовать не будет. Кстати, за последние годы почти перестали использовать органические удобрения - это следствие кризиса в животноводстве, доля которого все меньше.
С позиции потребителя куда более опасными, нежели удобрения, являются другие средства химизации - гербициды или инсектициды. А что касается нитратов, то есть лишь один пример их явно избыточного использования - это выращивание ранних бахчевых культур. Тут для крестьянина потенциальная прибыль перекрывает расход на дорогие удобрения. Совет: если на рынке вы встретите арбузы уже в начале лета, лучше воздержитесь от покупки.
- Развейте еще один миф: какие фрукты и овощи полезнее - тепличные или открытого грунта?
- Каждое растение должно плодоносить в свой, отведенный природой сезон. А чтобы обмануть природу, вырастив в теплице культуры вне этого сезона (например, яблоки зимой), нужно изощряться, внося больше средств химизации. Так что сами судите: с точки зрения полезности для здоровья нужно покупать овощи и фрукты открытого грунта.
- Вообще считается, что в сравнении с советским временем сейчас у крестьян более хищническое отношение к сельскохозяйственным землям. Вы согласны с тем, что происходит неуклонное ухудшение агротехнологий и, вместе с тем, деградация почв?
- Что касается отношения к почвенным ресурсам, то, увы, да, оно сейчас стало более хищническим. А в том, что технологии ухудшились по сравнению с СССР, не согласен. Наоборот, они шагнули вперед: например, мы уже забыли даже про названия таких жутких вредных веществ, как ДДТ или хлорофос.
Если фермер родился на этой земле, получил ее по наследству от отца и твердо уверен, что через три-пять-десять лет он ее не потеряет, то и будет относиться к ней ответственно. Причем речь не о какой-то социальной ответственности, а о чисто экономическом расчете на повышение урожайности.
А вот если это арендатор, который пришел на землю на год-два, то, конечно, ни о какой ответственности говорить не приходится. Не вносится нужное количество удобрений, не соблюдается севооборот: например, каждый год на одном и том же поле сажают подсолнечник, после чего почва истощается калием.
- На Ставрополье огромная проблема - это распашка пастбищных земель, с которой борются и прокуратура, и МВД. Но причина сугубо экономическая: растениеводство более прибыльно, чем животноводство. Как вы думаете, что делать?
- Хоть я и не экономист, но ответ для меня очевиден: нужно, чтобы у крестьянства была уверенность в завтрашнем дне, была долгосрочная стратегия развития отрасли. Вы говорите о распашке земель, а я на примере ЮФО наблюдаю другую тенденцию - когда пахотные земли просто забрасываются, превращаясь в залежи. Например, это очень большая проблема для Адыгеи. Да и в целом по Югу России площади земель, вовлеченные в аграрное производство, по сравнению с советским прошлым значительно уменьшились. Опять-таки причина экономическая: сельское хозяйство - низкорентабельный бизнес.
- Сами крестьяне ведут давний спор, кто более эффективен на земле - мелкий собственник, фермер или агрохолдинг. Вы бы как ответили?
- Однозначного ответа у меня нет. Понятно, что у агрохолдинга в сравнении с фермером будет менее эффективной производительность труда. Зато и выше финансовые возможности, чтобы, например, купить удобрения или пестициды. А вот фермеры на этом откровенно экономят, что не лучшим образом сказывается на качестве почв.
На мой взгляд, нужно не выяснять отношения, кто лучше, а вместе заниматься повышением качества агротехнологий. Радует, что все шире популяризуется на Юге так называемая «ноль-технология» - с минимальной механической обработкой почвы (скажем, когда взамен отвальной вспашки идет боронование).
Эта технология особенно хороша в наших южных регионах, поскольку у нас на фоне засушливости развита ветровая эрозия. Распахали - и ветер просто сдувает верхний, плодородный слой почвы.
Никогда не задумывались, почему машины в Ростове или Ставрополе пачкаются за день-два, а в Москве или в Кисловодске - намного дольше? Все из-за того, что с сухих полей ветрами сдувается почва.
- То есть ветровая эрозия - это сегодня для нашего сельского хозяйства проблема номер один?
- Не для всех территорий, а прежде всего для зоны рискованного земледелия, к которой относится большинство районов Ставропольского края и восток Ростовской области. А если брать Юг России в целом, то на первое место я бы поставил проблемы с водной эрозией.
И будет только хуже. Столько денег, сколько выделялось в Советском Союзе на содержание гидромелиоративных сооружений, в ближайшее время мы не увидим. А ведь многие объекты (например, защитные лесополосы) фактически не имеют хозяина и находятся в плачевном состоянии.
- Но ведь что-то же надо делать! Вот, скажем, правительство Ставрополья обещает провести инвентаризацию земель, чтобы выявить все проблемные объекты и поставить их на учет. Обещают, что после инвентаризации и земельных конфликтов станет меньше.
- И снова экономический фактор: учет земли более выгоден в тех районах, где почвы плодороднее. В свою очередь, именно там земельный передел уже прошел, и сейчас конфликтов намного меньше, нежели в районах рискованного земледелия, где остается острой конкуренция за почвенные ресурсы.
Скажем, на территории Ростовской области передел уже давно завершен: еще пять-десять лет назад здесь окончательно закрепились агрохолдинги, массово выкупавшие паи у крестьян. Этот же этап, посмотрите, прошел и в западных районах Ставрополья с его плодородными черноземными почвами.
 
Беседовал
Антон ЧАБЛИН
 
 
 

Добавить комментарий



Поделитесь в соц сетях