Минздрав навязывает регионам завышенные стандарты лечения, не подкрепленные материальной базой
В минувший четверг в Ставрополе прошел круглый стол по проблемам оказания высокотехнологичной медицинской помощи в рамках нацпроекта «Здравоохранение». Столичные чиновники рапортовали об успехах на этом поприще, а ставропольские врачи все больше сетовали на бюрократические препоны, из-за которых нацпроект вообще теряет всякий смысл. Но чиновники к мнению простых медиков оказались глухи.
«Деньги уже давно поделили»
Во вступительном слове зампредседателя краевого правительства Любовь Волошина отчиталась об успехах нацпроекта на Ставрополье: за последний год в полтора раза уменьшилась естественная убыль населения, на 10% выросла рождаемость, на 7,5% снизилась общая смертность и на 15% – детская смертность и заболеваемость.
Но при всех этих потрясающих показателях месяц назад в отставку был отправлен министр здравоохранения края, врач с сорокалетним стажем Сергей Вардосанидзе, и вместо него назначили никому не известного Юрия Комарова. Журналисты, приглашенные на круглый стол, уже готовились задать вопрос об этой странной рокировке самому Комарову и его шефу Волошиной, однако обещанную пресс-конференцию неожиданно отменили.
Об успехах нацпроекта уже в национальном масштабе отчитывались представители Минсоцздрава РФ, Федерального агентства по здравоохранению (Росздрава), Федерального агентства по высокотехнологичной медицинской помощи (Росмедтехнологии)… Ведомств-то много, но после выступлений рядовых ставропольских медиков стало понятно: семеро нянек – а дитя без глазу.
Национальный проект «Здравоохранение» среди прочих шагов предусматривает строительство в стране 15 центров высокотехнологичной медицины (ЮФО получит два из них – к Новому году будет сдан центр сердечно-сосудистой хирургии в Астрахани, а в феврале – центр травматологии в Краснодаре). Строятся центры с нуля, оснащаются по последнему слову техники, поэтому стоимость каждого – около 10 млрд. рублей.
Однако, по мнению главврача краевого онкологического диспансера Виталия Криштопина, это не самый оптимальный путь – проще расширять и обновлять имеющиеся медцентры, чем строить новые (благо, в советское время больницы проектировали с солидным запасом земли и площадей). Ведь для любого пациента (особенно сложного) гораздо удобнее и дешевле лечиться на месте, чем ехать за сотни километров.
И министр здравоохранения Комаров, и главврачи краевых клиник в один голос убеждали москвичей: высокотехнологичный центр должен непременно появиться в Ставрополе. Краевой центр не зря называют «столицей Северного Кавказа» – сюда едут на лечение люди из всех соседних республик и даже из стран Закавказья. Заявку на строительство ставропольского медцентра правительство края направляло в Минздрав РФ, но она растворилась в недрах необъятного ведомства. А по рядам в зале тем временем полетел крамольный шепоток: «Бесполезный разговор, деньги уже давно поделили».
Бюрократический маразм
Видимо, в качестве «утешения» за непостроенный центр Москва разрешила оказывать высокотехнологичные медуслуги на базе краевой больницы (по трем направлениям – сердечно-сосудистой хирургии, нейрохирургии и протезированию костей и суставов). По этой программе до конца года на базе краевой больницы предстоит пролечить 170 пациентов (в том числе из соседних регионов) – с самыми сложными болячками. Причем совершенно бесплатно!
Казалось бы, ничтожно мало, учитывая, что ежегодно в ставропольскую клинику со всего ЮФО приезжают на лечение десятки тысяч человек. Но не все так просто. Главврач больницы Владимир Кошель посетовал, что из-за бюрократических препонов найти даже 170 пациентов на сложнейшие операции будет нелегко.
Виной тому стартовавшая три года назад на Ставрополье муниципальная реформа, из-за которой оборвалась связующая нить между краевыми и местными лечебными учреждениями. Предполагалось, что в ходе реформы в районных больницах появятся свои специализированные отделения – но все произошло с точностью до наоборот.
Скажем, в Пятигорске закрылся крупнейший в крае кардиохирургический центр, который прославился операциями при пороках сердца. В целом же после начала реформы число пациентов, направляемых на лечение в краевые клиники из районов, по оценкам Кошеля, упало на треть.
Даже сейчас, когда появилась возможность проводить в Ставрополе бесплатные операции не хуже, чем в ведущих московских клиниках, наплыва пациентов нет – и врачи краевой больницы вынуждены сами колесить по районам и подыскивать себе пациентов. Доплачивают же им за это копейки. Главврач онкологического диспансера Криштопин привел пример: за проведение пластики пищевода, сложнейшей операции, которая длится около десяти часов и требует колоссального опыта и нервного напряжения, хирург получает в качестве прибавки к зарплате… чуть больше тысячи рублей.
Стандарт лечения как прокрустово ложе
Плановые цифры, спущенные в регионы из Москвы, – как истина в последней инстанции: пациентов нельзя пролечить ни меньше, ни больше. Хотя чиновники забывают, что речь идет не о надое молока или строительстве дорог, а о живых людях, на которых болезни наваливаются не по плану Росстата.
Так, по словам Кошеля, федеральный центр выделяет средства лишь на лечение сложных заболеваний – а вот платить за диагностику должен регион. Но, скажем, для того, чтобы выявить десять сложных больных, которым предстоит оказать ту самую высокотехнологичную помощь, о которой талдычат чиновники, необходимо обследовать тысячу человек. Это колоссальные траты! Бремя расходов на реабилитацию и пожизненное наблюдение за этими сложными пациентами, которых пролечили на федеральные деньги, также полностью ложится на региональный бюджет.
Минздрав определяет не только количество больных, которых предстоит вылечить, но и сами стандарты лечения. Однако многие из этих стандартов, по словам Кошеля, безнадежно далеки от идеала – в них указаны то давно снятые с производства препараты, то, напротив, сверхдорогие лекарства, пролоббированные фармацевтическими корпорациями. Выйти же за пределы стандарта для лечащего врача смерти подобно – затерзают проверками.
Допустим, пациента с обострением гепатита по стандарту нужно держать на больничной койке 3-4 недели, а если он пошел на поправку раньше и его выписали – тут же начинают допекать ревизоры: уж не «откатом» ли тут попахивает? Точно так же нужно отчитываться перед контролерами, почему пролечил пациента дольше положенного срока. В общем, абсурд.
Цена ошибки – жизнь
Обсудили на круглом столе еще одно спорное начинание в рамках нацпроекта. С нового года российские роддома переходят на международные стандарты лечения – и отныне акушеры будут обязаны выхаживать детишек, родившихся с массой 500 граммов и на сроке 22 недели беременности (ранее в России они считались выкидышами).
Это начинание резко раскритиковал главврач краевого роддома Александр Коликов. По его словам, отечественная медицина абсолютно не готова к такому резкому переходу на новые стандарты. Практически все детишки, родившиеся на сроке 22 недели, – потенциальные инвалиды: как правило, они часто страдают умственной отсталостью, ДЦП, врожденной слепотой, глухотой... Чтобы выходить одного такого ребенка, нужно от ста тысяч до миллиона рублей.
Однако в массовом порядке переводя роддома России на новый стандарт, правительство не озаботилось тем, чтобы выделить медикам дополнительные финансы. Да и вообще, по словам Коликова, в клиниках России попросту нет оборудования и кадров, чтобы выхаживать таких несчастных детишек.
Например, на весь Пятигорск – один реаниматолог новорожденных, да и тот трудится лишь на четверть ставки, в полумиллионном Ставрополе таких врачей всего трое. Ни в одном роддоме края нет современных анализаторов, чтобы проводить биохимическое исследование крови недоношенных новорожденных – а без этого выходить их практически невозможно.
«Нельзя просто взять и перейти на новые западные стандарты. Нужно развивать перинатальную медицину постепенно. Так, чтобы не было лишних ошибок, которые в нашем деле слишком дорого стоят», – эмоционально финишировал Коликов. Коллеги-доктора встретили его слова аплодисментами.
Антон ЧАБЛИН
Версия для печати
Добавить комментарий