«А чего их слушать?»

Вниманию руководителя следственного управления Следственного комитета РФ по Ставропольскому краю Игоря Иванова

Такими словами следователь «отшивает» свидетелей ДТП в селе Константиновском, в результате которого два человека стали инвалидами. Показания очевидцев не сходятся с версией следствия о том, что жертвы наезда стояли посреди дороги и ждали, пока их собьют

Виновник ДТП был в дымину пьян

В начале года «Открытая» рассказала о трагедии, которая произошла в нашей семье: в мае 2016-го мою маму, Татьяну Беда, и младшего восьмилетнего брата Кирилла, возвращавшихся домой из магазина, сбила машина («Ни шатко ни валко», №3 от 25 января с.г.). Водитель, Вячеслав Якуба, протащил маму по дороге 14 метров. Остановили его люди, ехавшие по встречной полосе: увидели, что машина странно виляет, присмотрелись - а под колесами человек.

Якуба с места аварии скрылся. Полиция забрала его из дома в дым пьяного. Маму и Кирилла увезли в реанимацию в состоянии комы. Долгое время их жизнь была под угрозой, теперь они оба инвалиды.

В «Открытой» мы рассказали, как недобросовестно велось расследование. ДТП произошло в мае, а уголовное дело завели только в августе после моих неоднократных требований. Пострадавших и свидетелей впервые опросили в ноябре - через полгода после аварии! Следственный эксперимент провели с многочисленными нарушениями и искажениями фактов. Маму признали потерпевшей только в январе 2017-го, после выхода статьи в «Открытой» газете.

После публикации произошли и другие подвижки, в частности поменяли следователя - вместо Сергея Примака назначили Данияра Козыева. Но 24-летний сотрудник районной полиции продолжил дело в духе своего предшественника.

Следственный эксперимент он хотел провести без свидетелей аварии. Я настаивала на их присутствии. Тогда он перепоручил мне свои обязанности: «Соберите свидетелей и понятых, я подъеду». Я собрала. Стоим ждем его. Звонит: «Всё отменяем - я не могу подъехать». А на следующий день люди уже не соглашаются  прийти - у кого работа, у кого домашние дела.

Наконец, 27 апреля провели эксперимент. Часть очевидцев все же пришла, но следователь их попросту игнорировал. У него есть удобная версия, оставшаяся в «наследство» от прежнего следователя: якобы мама шла из магазина по центру проезжей части, а когда увидела, что на нее мчится «Нива», остановилась, подождала, чтобы та подъехала поближе, и толкнула Кирилла в сторону (да так переломала ноги, что он несколько месяцев пролежал в постели). А сама под колеса угодила по собственной вине.

С ветерком на «арестованной» машине

Конечно же, когда свидетели говорят, что женщина с мальчиком шли по  обочине, что вот здесь, на краю, валялась палочка от мороженого, детский конструктор и 25 рублей мелочью, что после наезда люди лежали не так, как «разложил» их следователь, его эти показания только раздражают.

«Почему вы не слушаете свидетелей?!» - возмущалась я. «А чего их слушать?» - отвечал он.

Как от назойливых мух Козыев отмахивается не только от очевидцев ДТП, но и от потерпевших. С Якубой он предупредительно вежлив: «Здравствуйте, Вячеслав Иванович! До свиданья, Вячеслав Иванович!» Маму, которая после аварии плохо ходит, плохо говорит, он ни разу не назвал по имени-отчеству, обращается с ней пренебрежительно, мало того, запутывает, старается выставить дело так, будто на ее слова полагаться нельзя.

- В чем был ваш сын?

- В белой кофточке с самолетиками.

- А может, в белой майке?

- Нет-нет, в кофточке.

- А может, вы не видели?

И далее в таком духе. Как мать могла не видеть, во что был одет сын? На пустом месте следователь запутывает ее, следуя каким-то своим целям и доводя больного человека до слез.

Мало того, во время эксперимента Козыев хотел поставить на дорогу маму с Кириллом, чтобы на них «наехал» Якуба. Но тут уж люди возмутились так, что следователю пришлось отступить. Как можно ребенка-инвалида, испытавшего такое потрясение, заставлять заново переживать этот ужас?!

Да и вообще, страшно, что Якубе в голову придет - возьмет и нажмет на газ. Он настолько уверен в своей безнаказанности, что ожидать можно чего угодно.

После аварии Якуба отсидел всего 15 суток. Автомобиль его двоюродный брат, сотрудник ФСБ Александр Волосатов, в день ДТП забрал под расписку: «Обязуюсь сохранить автомобиль в таком состоянии, ремонтных, иных технических работ не производить». Но уже скоро Якуба катался на отремонтированной «Ниве», которая до сегодняшнего дня по закону находится под арестом.

Брат ходит - и плачет от боли

Как-то на этой машине Якуба задавил гусей соседки. Стоял мыл от крови машину, пока женщина вызывала участкового. «А как вы докажите, что это он ваших гусей сбил?» - спросил полицейский пострадавшую. «Да вы посмотрите, у него же авто в крови!» Но участковый присматриваться не стал, и дело было замято.

Сбив женщину с ребенком, Якуба совершенно уверен, что и с нами разрулит проблему, как с гусями. Открыто смеется над нами, говорит, что у него «все схвачено». Его 18-летний сын, встретив мою маму на улице, насмехается над ней, обзывает и гогочет.

А мама сейчас - легкая добыча для подлецов. После аварии она стала беспомощной: сказываются последствия черепно-мозговой травмы, давит безжизненно повисшая рука - нервы перебиты так, что врачи бессильны что-либо сделать.

Отказываются хирурги и от Кирилла. В прошлом году ему сделали операцию на левой ножке, поставили титановую пластину. После этого он встал на ноги, с трудом, через боль, но все же начал ходить. Вторую ногу обещали прооперировать позже, но теперь боятся браться за нее: нужно ломать кости, отрезать, расчищать, а год назад у мальчика была остановка сердца. Говорят: «Вдруг не выдержит? Понаблюдаем еще».

Но времени для наблюдений нет: Кириллу 9 лет, он растет, и сросшаяся вкривь кость нарастает одна на другую. Каждый шаг причиняет брату острую боль, он сильно хромает, быстро устает, но ходит - и плачет.

В 4-й поликлинике Ставрополя мне сказали: «Очень сложный перелом. Вези его в Санкт-Петербург, в институт Турнера».

На какие деньги? Я не работаю, на мне весь дом, двое близких, ставших инвалидами, и младшая сестра Меланья, 13 лет. Живем на пенсию. Виновник аварии, сломавший нашу жизнь, не оказывал и не оказывает никакой помощи.

Доктора обещали выписать квоту, но честно сказали, что по квоте люди ждут очереди с 2016 года. В середине июля в Ставрополе соберется очередной консилиум. Возможно, нам выпишут направление в Ростов. Очень надеемся на это, ведь операцию нужно делать как можно скорее.

И при всем этом мы бьемся - кажется, со всем светом - за справедливое расследование аварии. Протокол следственного эксперимента, проведенного 27 апреля, до сих пор не готов.

Следователь уже не скрывает, что я ему как кость в горле. Он не выходит из кабинета, когда я приезжаю в Светлоград, не берет трубку, когда звоню. Начинаешь просить постановление - отвечает: «Вам оно надо?»

Моего брата и мать превратили в калек. И тот, кто должен встать на их защиту, наказать виновного, задает мне такой вопрос. Потому что ему самому оно точно не надо.