Чтобы лечиться в наше время, нужно иметь хорошее здоровье

Эту крылатую фразу, принадлежащую академику Евгению Тарееву, часто цитировали на IX межрегиональной научно-практической конференции РНМОТ, которая прошла в Пятигорске

РНМОТ – это российское научное медицинское общество терапевтов. Более ста лет назад ведущие отечественные специалисты в области внутренних болезней объединились, чтобы непрерывно повышать профессионализм практикующих врачей, быть в курсе всего нового в медицине. С тех пор масштабные форумы проходят в разных регионах России и посвящаются выдающимся ученым – основателям терапевтических школ.
В Пятигорск съехались около шестисот специалистов Северо-Кавказского и Южного федеральных округов, из Москвы прибыл внушительный десант светил отечественной медицины во главе с академиками Анатолием Мартыновым, Андреем Спасским, Аркадием Вёрткиным... Казалось бы, врачи обсуждают свои проблемы, методики, лекарства, что нам до этого? От одних терминов голова вспухнет… Что мы, этих врачей у себя в поликлинике или в больнице не видели? Лучше бы мы их вообще не видели!
Мы-то их видели. А вот себя со стороны, вернее, усредненный, собирательный, среднестатистический образ больного, вряд ли. Оказалось, интересно. Оказалось, больной страшно изменился за последнее десятилетие, его анамнез, как губка, впитал метаморфозы нашего общества.
Я об одном лишь жалела, что невозможно одновременно быть в нескольких местах и угадать, где интереснее… Потом сориентировалась – где особенно шумно, стоит хохот и зал разговаривает с лектором.

«Новое лицо терапевтического больного. И, к сожалению, это так!»
Так длинно называлась тема одного из симпозиумов. В зале на экране одутловатый мужик лет 50-ти:
– За последние 15 лет я перенес инсульт и два инфаркта миокарда, у меня гипертоническая болезнь, сахарный диабет второго типа, панкреатит, простата. Я принимаю таблетки от давления, сахара, холестерина, мочегонные и успокоительные, а четыре года назад мне удалили катаракту…
– Похож? – спрашивает лектор.
– Толпы, толпы к нам таких ходят на прием, – кричит зал.
Медики называют таких больных коморбидными. По-простому – больной с сочетанным диагнозом, с комбинацией болезней.
Оказывается, такой «букет» – наше отечественное «завоевание». Главное отличие российского пациента. На Западе, если верить нашим академикам, таких нет.
– Меня заинтересовал симпозиум «Острый коронарный синдром у лиц старше 90 лет», и я поперся в Париж, – рассказывает профессор Аркадий Вёрткин. – Заинтересовало, как они там доживают до таких лет?
Оказывается, в жизни тех больных, что подверглись исследованию, не было факторов риска. Они все были худы, без нарушений углеводного обмена, не курили, не пили… Может, скучно жили… но дожили!
Увы, представление о факторах риска в России и за рубежом разное. Для них курение, ожирение, алкоголь – факторы риска. Для нас – очень серьезные заболевания, связанные с полиорганными нарушениями, сопровождающиеся тромбозом, кровоизлияниями, нефрозом, огромной печенью, тяжелой обструктивной болезнью легких, абсолютной дисфункцией, нежизнеспособностью клеток…
И мы все обречены, считает профессор Вёрткин, потому что с детства находимся в факторах риска. И выбрать себе безопасное место практически невозможно. «Знаете, когда в ресторанах предлагают места для некурящих, это похоже на места для не писающих в бассейне!»
А с возрастом присоединяются болячки – гипертония, сахарный диабет, атеросклероз. В результате вот он, коморбидный больной.

«Наша страна сделала все, чтобы терапевт был никем»
И эта фраза из выступлений московских светил. Итак, наш уникальный российский больной обращается к врачу. После вызова «скорой», которая приехала поздно и никак не помогла, после советов друзей и знакомых, после самостоятельного похода в аптеку он идет к терапевту в «зачуханную московскую поликлинику»… («И у нас, и у нас зачуханные поликлиники!» – кричал зал.)
Нагрузка на терапевта немыслимая – из-за нормативов, из-за нехватки кадров самих терапевтов (участковый терапевт, бывает, обслуживает и два участка, и три), из-за отсутствия других специалистов (терапевт выполняет функции гастроэнтеролога, ревматолога, невропатолога). Он, спеленутый дурацкими инструкциями, вынужден тратить на больного не больше 15 минут, и просто не в состоянии профессионально выполнять свои прямые обязанности.
Выборочная проверка амбулаторных карт больных разных московских поликлиник показала – в них либо нет данных вообще, либо нет исследований.
Выяснилось, что, согласно карточкам, большая часть пациентов имеет два заболевания – именно столько болезней лечит участковый врач. Но когда больной оказывается в стационаре, у него обнаруживают 5-6 заболеваний.
Кто прав? Объективная информация только у патологоанатомов. Однако на поликлиническом этапе вскрывается только каждый пятый пациент. И у тех, кого вскрыли, почти в половине случаев были расхождения патологоанатомического диагноза, а еще в четверти случаев нельзя было анализировать и сопоставлять диагнозы, потому что в посмертном эпикризе диагноза не было вообще.
Почему?
Если верить тому, что говорили терапевты на этой конференции, до недавнего времени существовала негласная директива для поликлиник: если у вас умирает пациент, пишите в диагнозе одно из трех – ишемическая болезнь сердца, цереброваскулярные заболевания (заболевания головного мозга), онкология. Такая вот инструкция: ИБС, ЦВЗ, рак…

Муха на потолке
Три вышеперечисленных заболевания (плюс травмы разной степени тяжести – например, перелом шейки бедра) не обязательно приводят к смерти. Пациент может жить годами, а то и всю оставшуюся жизнь, наблюдая… муху на потолке. Медики называют такого пациента «длительно иммобилизированный больной». То есть пациент, который в силу своего основного заболевания самостоятельно не передвигается, полностью себя не обслуживает и находится в состоянии покоя более одного месяца. Обездвиженность порождает множество тяжелых осложнений.
В каких условиях живут? Практически в асоциальных, непригодных, считают врачи.
Эти пациенты фактически брошены, они наблюдаются участковым терапевтом раз в год, а некоторые – и раз в 5-7 лет. Их учет в поликлиниках проводится очень плохо, ведение журналов таких больных, информация в паспортах участков отсутствуют, вскрытие умерших не проводится. Каждый третий пациент, наблюдающийся в поликлинике, – длительно иммобилизированный, в стационаре – каждый десятый. Они умирают от сердечной недостаточности, пневмонии, анемии, острой эрозии ЖКТ, тромбоза и пролежней…
Обеспечены средствами реабилитации только 10%, т. е. каждый десятый. Все мы помним последний триумф наших паралимпийцев. Их провожал сам Путин, их хорошо наградили – у каждого квартира, машина. Значит, можем? А чем хуже эти несчастные после инсульта или перелома шейки бедра?..
Приводя московскую статистику, абсолютно все лекторы подчеркивали: в регионах ситуация намного хуже.
– В Париже не собирают врачей, чтобы рассказать им, как надо лечить, – вновь вспоминает свою поездку академик Вёрткин. – Там все понятно: вот стационар, в котором врач либо будет делать как положено, либо работать не будет. Страховая медицина не оплачивает ни одну ошибку врача. Забыл поставить лекарство? Прекрасно, когда больной выпишется, посмотрят, что в истории болезни такое лекарство не прописано, посчитают количество бесполезно проведенных дней, труд персонала, амортизацию оборудования – и выдадут счет… И не главный врач это будет оплачивать, а лечащий, из своего кармана – 50-100 тысяч евро. Один раз заплатит – другой раз сделает все положенное.
У больного остался синяк после внутривенного? Подцепил внутрибольничную инфекцию? Из своего кармана! А у нас в страховой медицине работают абсолютно непрофессиональные люди.

Либеральная идея и способность к размножению
А эти два, казалось бы, несовместимых понятия неразрывно соединились в лекции ставропольского профессора, директора клиники пограничных состояний Ставропольской государственной медицинской академии психиатра Игоря Боева.
Зачем психиатр на форуме терапевтов? На это ответил сам Боев. Оказывается, только у нас даже главные врачи не понимают, зачем нужны психологи, а в Европе любой больной хирургического, онкологического, коронарного профиля всегда сопровождается психологом или психотерапевтом.
Хирург может блестяще сделать операцию, а больной умрет. Потому что некому выходить, внушить идею здоровья, переключить человека с негативных эмоций на позитивные, с духа разрушения на дух созидания. Лечить надо человека, а не болезнь, об этом говорили еще земские врачи.
Психологи и психотерапевты могут помочь повысить адаптивные резервы, индивидуальный барьер личностной и биологической компенсации, толерантность к экзогенным воздействиям…
«Почему у нас сегодня инфаркты в 40-45? Раньше было такое понятие, как трудовой путь, и человек постепенно адаптировался. Взять нашу профессию – санитар, потом фельдшер, врач… На каждом этапе этого пути он адаптировался – биологически, психологически, социально и духовно. А сегодня в 25 лет он менеджер крупной компании, в 30 – резерв уже исчерпан.
За последние 20 лет мы видели около 270 молодых людей по югу России, которые блестяще выполняли менеджерские функции, развивали всякие направления бизнеса и коммерции, но к 30 годам у них была гипертоническая болезнь и коронарные спазмы. Их лечили в Ростове очень хорошие кардиологи – бесполезно! Болезни прогрессировали.
Мы, психотерапевты, стали работать вместе с кардиологами. Сегодня из 270 человек около 84, с которыми мы постоянно работали, живы-здоровы, мы их вывели из патологии на диапазон нормы. Статистика остальных неутешительна. Игровая, компьютерная, алкогольная, наркотическая зависимости, суицидальная тенденция…»
Сегодня в нашей стране индекс воспроизведения населения – 1,3; 1,4. Считается, при такой скорости исчезновения нация близка к полураспаду. Если скорость исчезновения не изменится, то уже к 2025-2030 годам процесс будет необратим.
Почему это происходит?
Старая государственная идеология разрушена, новой нет. Либеральная идея сегодня (в очередной раз с 1917 года!) потерпела сокрушительное поражение, и это напрямую сказалось на здоровье нации.
В обществе нарастает эпидемия духовного и эмоционального неблагополучия, апатия и безразличие. Человек теряет личную перспективу, не знает, как достичь самодостаточности. Деструктивная энергия превалирует над духом созидания и проявляется – через психосоматические механизмы – в виде болезней и смертей.
Уменьшается резерв человека, его защитные личностные, биологические, поведенческие силы, он не способен противостоять социальным стрессам.
И это – сегодня доказано! – уменьшает сперматогенез у мужчин и овуляцию у женщин. И приводит к болезням.
Игорь Боев приводит один факт: у женщин, чьи мужья, братья и сыновья воевали в первой и второй чеченских войнах, в массовом порядке развивались патологии – фибромы и миомы матки. Возвращались мужчины, исчезала тревога за них – начинался процесс выздоровления. Духовное поражение, снижение уровня морали напрямую влияют на воспроизводство населения.
Национальная идея плюс высшие свойства личности, если человек их не растерял (стыдливость, совестливость, альтруизм, способность любить и прогнозировать ситуации), предохраняют от патологии!
Игорю Боеву можно верить, в его богатейшем опыте работа с пострадавшими от террористических актов в Пятигорске, Ессентуках, Минеральных Водах, Ставрополе, Беслане. По его методикам купированы групповые психологические расстройства у детей и взрослых из Чечни, которые, считается, могли бы распространиться по всем республикам Северного Кавказа.
Недаром в 2001 году, после террористического акта в США, ассоциация психотерапевтов и психологов Нью-Йорка обратилась к нему с просьбой провести семинары по обмену опытом лечения жертв терроризма.
Несмотря на абсолютно печальную картину отечественного здравоохранения, прорисованную на форуме терапевтов, выступавшие светила были сдержанно оптимистичны. Наверное, понимали, что в провинции дела на порядок хуже, чем в столице, и не для того их коллеги съехались (многие – за свой счет), чтобы выслушивать мрачные прогнозы. Подчеркивали, что перемены неизбежны, дальше – некуда. (Не очень весомый аргумент, если помнить, что падать в бездну можно бесконечно: «И когда я думал, что достиг дна, снизу кто-то постучал».)
Рассказывали о новых методиках, лекарствах. Намекали на возможность благотворных перемен, связанных с человеческим фактором: мол, стал в Москве вице-мэром терапевт хорошей школы Леонид Печатников, и ситуация в столичном здравоохранении стала резко меняться…
Но откуда в провинции возьмутся печатниковы, когда такая аховая ситуация с кадрами? Как надеяться на человеческий фактор, если система, в которой он существует, прогнила? Вспомним: все радовались год назад – и медики, и больные, когда минздрав вместо непрофессионала наконец-то возглавил врач! И что же?
Надо совершенно не знать ситуации на местах, чтобы при таком кадровом коллапсе объявлять еще и всеобщую диспансеризацию населения. Вот признания пятигорского участкового терапевта:
– И так было невмоготу, а сейчас терапевты попросту стали увольняться пачками. При нашей нехватке кадров, нищем бюджете, отсутствии оборудования, это мероприятие грозит превратиться в очередную профанацию с липовыми отчетами. Я тоже подумываю об увольнении, несмотря на то, что мне осталось два года до пенсии.

Ольга ВАСИЛЬЕВА