Самый длинный подкоп в истории Великой Отечественной войны совершили узники Житомирского концлагеря. Среди организаторов побега был и наш земляк, военнопленный Иван Гаврилович Алексеев
Просветительский проект «Открытой»: Вместе пишем историю Ставрополья
«Открытая» продолжает рассказывать о малоизвестных страницах Великой Отечественной войны в истории края, о наших земляках, сражавшихся на фронтах и переживших месяцы гитлеровской оккупации. По просьбе читателей мы подготовили ряд публикаций о ставропольцах - героях документальных и художественных произведений.
Первый газетный очерк («Моряки в плен не сдавались», №16 от 24 апреля с.г.) мы посвятили сигнальщику сторожевого корабля Тихоокеанского флота «Вьюга» Василию Николаевичу Басову, одному из персонажей книги Владимира Успенского «Глазами матроса». Тогда, в августе 1945-го, ему едва исполнилось девятнадцать. О судьбе Ольги Иосифовны (Елены Александровны) Красильниковой-Ященко, авторе автобиографической повести «Слышите, я русская!», мы рассказали в одноименном материале в №22 от 7 июня с.г.
Героем повести Геннадия Фатеева «Доктор Алексеев», о котором мы расскажем сегодня, стал военврач третьего ранга Иван Гаврилович Алексеев, житель села Красногвардейского. В основу книги были положены реальные события.
Стыдно было в глаза смотреть
В войну Иван Алексеев вступил военврачом третьего ранга. Медсанбат, которым он командовал, обслуживал защитников Киева.
Не раз доводилось вместо скальпеля брать в руки винтовку. Так, например, было у местечка Почтовая Вета, где Алексеев вместе с врачом Дзитоевым ликвидировали панику в рядах отступавших, организовали переправу и вывели госпиталь в расположение советских частей. Об этом подвиге врачей много писала фронтовая пресса.
В госпитале Алексеев работал до изнеможения, до беспамятства. Перевязки, уколы, операции и - отступление. Тысячи раненых надо было срочно отправлять в тыл, да где он, этот тыл, - кругом огонь и металл!
Совсем худо стало после сдачи Киева. Никто толком не мог понять, куда идти, где свои, где враги. Стыдно было шагать мимо покалеченных хат, смотреть в глаза стоящих у калиток матерей, в испуганные глазенки детей. Стыдно было оставлять врагу родную землю.
После сдачи Киева многие красноармейские части попали в окружение и в плен. По лесным и степным дорогам долго метался потрепанный лазарет Алексеева, потом медики несли раненых на носилках, на руках, исполняя свой долг до конца. И вот плен...
Горькая судьба отца помогла уцелеть сыну
Для доктора Алексеева, по натуре горячего и бескомпромиссного, смириться с ролью военнопленного было особенно трудно, почти невозможно.
Ты, советский человек, больше не идешь по родной земле как хозяин и защитник. Эта земля смотрит на тебя скорбно пустыми глазницами окон. Что можешь ответить ей, обезоруженный, отвоевавшийся? Как смыть перед людьми этот позор?!
В Дарницком пересыльном лагере судьба Алексеева взяла под крыло. На допросе доктор рассказал, что в Гражданскую Гаврила Алексеев, его отец, стал жертвой большевиков. Это обстоятельство вызвало у немцев к пленному нескрываемую симпатию. Рассчитывая на лояльность русского врача к завоевателям, комендант лагеря предложил ему занять в медсанчасти должность старшего врача.
Алексеев согласился, но как воспринимать этот подарок судьбы, не знал. Сидя на нарах, курил и терзал себя мучительными вопросами. Такие минуты, когда ты остаешься наедине со своими мыслями, настоящим и прошлым, бывают в жизни каждого человека. И если ты сильный, не испугаешься разговора с собственной совестью, не прервешь его на полуслове, - до конца в себе разберешься непременно.
Должность старшего врача не бог весть какая высокая. Тот же общий барак, то же питание. Но как воспримут это назначение товарищи? Посчитают, что продался, струсил, сподличал?..
Сам-то спасся именем отца, а как другие? Кто их спасать будет? Мог, конечно, от предложения коменданта отказаться, тогда бы погиб. Как и тысячи таких же пленных, сгинув в безвестной общей могиле. А раз остался жить, значит, должен помочь выжить другим.
Только каждому не объяснишь этого, все равно найдется тот, кто заподозрит в измене, посмотрит косо, будет презирать и ненавидеть…
Освобождение военнопленных в апреле 1945 года
«Прорывшие подкоп совершили подвиг»
Из Дарницкого пересыльного лагеря партии пленных отправляли в Житомир, Славуту, в Германию. Доктор Алексеев оказался в Житомире.
Тройной ряд колючей проволоки, ток высокого напряжения, пулеметы на караульных вышках, за малейшую провинность - расстрел. Но это не испугало многих узников, и в лагере возникла подпольная группа. Возглавил патриотов Иван Алексеев.
Спасал жизни пленных не только на операционном столе. Выбирал к себе в помощники тех, кому грозила опасность, - уцелевших коммунистов, евреев, комиссаров. Хитростью получал дополнительные порции для ослабевших.
Вершиной мужества заключенных стала организация подкопа. Подземный лаз истощенные и изможденные люди, как кроты, рыли три месяца - из лазарета под лагерными зданиями и железной дорогой.
Ночь, тишина, до подъема уснули бараки. Пританцовывая на жгучем морозе, вдоль проволоки по скрипучему снегу ходят немецкие охранники, встречаются и снова расходятся. А под ними на глубине семи метров советские люди, обливаясь потом, падая от усталости, медленно, горсть за горстью, выбирают землю и собирают ее в мешки. Роют и мечтают о той минуте, когда в отверстии вдруг блеснут мерзлые звезды свободы.
Сегодня или никогда - так решило руководство подполья. Завтра могут всех арестовать.
Первая партия узников спустилась под землю в полночь. Семнадцать людей ради свободы готовы были рисковать жизнью. Простучал над головами поезд, и удары его колес отозвались в каждом сердце. Тому, кто шел первым, предстояло прорыть последние сантиметры глины. И вот руки его провалились в холодную пустоту, открылся долгожданный проем, в лицо пахнул свежий ветер. Свобода!
Минут пять беглецы прислушивались, нет ли кого поблизости. Тихо.
Первым выбрался Федор Елкин, за ним Савченко, Мельник, Лысяный. Пятым должен был идти Григорьянц. Но не успел он полностью выбраться из норы, как зимнюю тишину распорола пулеметная очередь. С караульной вышки взвилась ракета, забегали щупальца прожекторов. Свобода, до которой оставалось рукой подать, отступила на недосягаемое расстояние. Может, и в бесконечность. Пленные плакали.
Немцы с овчарками без труда обнаружили тоннель, о маскировке которого не было и речи. Охрана выталкивала людей из бараков на плац, где они под дулами автоматов простояли до утра.
Утром в лагерь со свитой прибыл генерал, начальник Житомирского гарнизона. Немцы спустились в подкоп и долго не поднимались.
После генерал подошел к окоченевшим пленным.
- Кто главный врач лазарета?
- Я, - ответил Алексеев и вышел из строя.
- Сколько человек и в какой срок прорыли подкоп?
- Не знаю.
- Не лгите, это смягчит вашу вину. Вы должны знать. Сделать такое незаметно от вас было невозможно.
- Я всего лишь врач.
- Жаль, - сказал генерал.
И немного подумав, добавил:
- Люди, прорывшие ход, совершили подвиг.
Генерал повернулся к коменданту, снял перчатку и ударил ею того по лицу. Кто владел немецким, потом передали слова генерала.
- Вы дурак и разиня! - орал он на коменданта. - У вас под носом раненые и пленные построили настоящий метрополитен. Будете разжалованы, и со всей вашей близорукой командой отправитесь на фронт! Тоннель не зарывать. Поставить охрану. Я пришлю офицеров, пусть учатся искусству войны.
Житомирский подкоп был самым большим в истории Великой Отечественной войны. Раньше лишь французские пленные пытались бежать под землей, но их лаз составил девятнадцать метров. В Житомире - более семидесяти!
В награду за мужество участников подкопа немцы не расстреляли, отправив в Германию. И там узники продолжили борьбу. Руководил подпольем по-прежнему русский доктор Иван, как все военнопленные называли Алексеева.
Предназначенное свыше исполнил сполна
В два часа дня 14 апреля 1945 года, проломив каменный забор, на территорию шталага №326 (6-к) в Рейн-Вестфалии влетел танк с белыми звездами на башне.
Влетел и замер как вкопанный. Откинулся люк, и американские танкисты, протирая глаза, удивленно смотрели на развивающееся алое полотнище, которое незадолго до этого на самое высокое здании водрузили узники.
Русские?! Но как они успели добраться сюда, на Рейн?! Это было странно и просто необъяснимо.
А к ним, спотыкаясь, бежали истощенные, оборванные люди. Взрослые, они смеялись и плакали как дети. Танкисты выпрыгивали из танков и тут же оказывались в объятиях бывших узников. Все, что было в карманах, совали в руки этим измученным, истощенным людям, и сами не могли сдержать слез.
Танк развернулся и выбил центральные ворота огромного лагеря. Все, кого столько лет отделяла от мира колючая проволока, были свободны.
В протоколе заседания бывших участников движения Сопротивления фашизму шталага №326 (6-к), людей, не раз смотревших смерти в лицо, сказано: «…деятельность героя-патриота И.Г. Алексеева ставит его в ряд таких героев войны, как генерал Карбышев, летчик Девятаев, врач Божко, защитник Брестской крепости майор Гаврилов».
За годы войны через шталаг прошло около 380 тысяч военнопленных. Рядом с ним находится кладбище, где похоронены советские военнопленные, замученные в плену.
Над братскими могилами возвышается памятник - устремившийся ввысь светлый обелиск. На его гранях высечены русские, немецкие и английские слова: «Здесь покоятся русские солдаты, замученные в фашистском плену. Их 65 000. Вечная память товарищам! 1941-1945».
Согласно архивным документам, на кладбище шталага похоронены русские, украинцы, белорусы, татары, башкиры, удмурты, казахи, киргизы, узбеки, туркмены, евреи, финны, литовцы, латыши, армяне, азербайджанцы, грузины, мордвины, чуваши, осетины, чеченцы, лезгины, дагестанцы, кабардинцы, тюрки, аварцы, калмыки, марийцы, черкесы, кумыки, немцы, карачаевцы, аджарцы, турки, коми, карелы, балкарцы, даргинцы, ненцы, румыны, абхазы, молдаване, поляки, эстонцы, якуты, французы, итальянцы, югославы.
На территории бывшего лагеря советских военнопленных есть еще один памятник - литой чугунный цилиндр. Его вес - 65 тысяч (по числу жертв) килограммов. Установлен он без фундамента, прямо на грунт. Автор этого сооружения сказал, что память об этом месте исчезнет, как только цилиндр под собственным весом скроется под землей. Судя по усадке, для этого потребуется около 300-350 лет.
Неужели после люди забудут о жертвах этого жуткого места?
В послевоенные годы хирург Алексеев спас еще не одну жизнь. Работал рядовым врачом в селе Дмитриевском, потом возглавил хирургическое отделение Красногвардейской районной больницы. Несколько лет трудился врачом в спецшколе-интернате для детей, перенесших полиомиелит. В 1965 году за патриотическую деятельность в годы войны Иван Алексеев был награжден орденом Отечественной войны I степени.
В день, когда был опубликован указ о присвоении Алексееву звания заслуженного врача РСФСР, многие отправились к нему с поздравлениями, но доктора дома не застали. Своих подопечных из школы-интерната он повез на море.
Версия для печати
Добавить комментарий