Как реформировать высшее образование в России: экспертная дискуссия
На Ставрополье для большинства школьников завершилась сдача Единого госэкзамена. Те ребята, которые не смогли сдать ЕГЭ во время «основной» волны либо схлопотали «двойки», теперь могут попробовать свои силы в «резервные» дни. Такое послабление появилось в этом году впервые - правда, как это водится в России, благое пожелание вывернули наизнанку.
В нынешнем году условия проведения ЕГЭ неимоверно ужесточились: теперь в каждой аудитории стоят металлоискатель и видеокамера, выросло число наблюдателей. Поэтому многие родители просто решили не пускать детей на ЕГЭ, ссылаясь на их плохое самочувствие. Дескать, затем, при пересдаче в резервные дни, появится возможность послаблений.
Всего на Ставрополье было открыто 88 пунктов приема ЕГЭ, один из которых – независимый, на базе Пятигорского государственного техникума торговли, технологий и сервиса.
Во-первых, здесь организаторами экзамена являются сами студенты, а не профессиональные педагоги, а во-вторых, независимый центр скоро будет работать круглогодично, чтобы в нем сдать ЕГЭ можно было в любое удобное время.
Всего в нынешнем году в стране сдавали ЕГЭ 763 тысячи выпускников текущего года, из них на Ставрополье – 13 тысяч (в прошлом году было, соответственно, 743 и 14 тысяч). Кроме того, около 450 девятиклассников края сдавали государственный выпускной экзамен.
С экзаменов были удалены 22 человека (из них 12 – с русского языка), которые сумели пронести в аудитории шпаргалки или мобильники: заново прийти на ЕГЭ они смогут только в будущем году.
Государственная экзаменационная комиссия уже утвердила результаты по всем предметам, а они неутешительные. Вот, например, литература. Из 627 сдававших этот предмет получили «неуд» 74 ребенка. И это, заметьте, при том, что они специально выбрали эту дисциплину, значит, были уверены в своих знаниях и наверняка занимались с репетиторами. Но средний балл по этому предмету в сравнении с прошлым годом в крае снизился на 10 пунктов!
А сколько копий было сломано вокруг того, что Минобразования РФ снизило проходной балл по русскому языку! Изначально он равнялся 36 баллам, но сразу после сдачи экзамена «планку» снизили до 24 (какой она с самого начала была установлена по другому обязательному предмету – математике).
Это смелое решение в Минобразовании объяснили так: уровень знания русского языка среди абитуриентов неуклонно снижается, и высокий проходной балл «отсек» бы от получения высшего образования слишком многих выпускников. А что в этом плохого, если бы в вузы в нынешнем году не поступили несколько тысяч неучей?!
Сегодня вузы и так превратились в своего рода «придатки» к школе: человек, не имеющий диплома о высшем образовании, это все равно как не получивший аттестата зрелости. Высшее образование более не оправдывает свое название, оно превратилось в массовое, а значит, бросовое, низкокачественное.
Как же так вышло, если еще совсем недавно советские вузы считались одними из лучших в мире? Об этом говорили на форуме вузов «Будущее высшей школы СНГ», который прошел на днях в Москве.
«Открытая» начала рассказ об этом мероприятии в статье «Даешь молодежь» (№22 от 11 июня с.г.). Сегодня мы расскажем о развернувшейся дискуссии подробнее.
«Что такое наша тройка? Она ставится за пятьдесят процентов знаний. И мы говорим: всё, молодец, прошел. А что, если у нас врач такой или человек, который других людей в Космос запускает? Он ведь знает только наполовину! А посмотрите, какие нормы установило государство для ЕГЭ: всего 24 балла!» – возмущался на форуме руководитель Управления международной деятельности Российского экономического университета им. Плеханова (РЭУ) Дмитрий Штыхно.
И сорвал аплодисменты. Значит, попал в болевую точку.
Все выступавшие на форуме Штыхно поддержали: мол, качество обучения в российских школах безнадежно ухудшается, и, соответственно, падает уровень подготовки вузовского абитуриента. Правда, сказать, что государство безучастно взирает на это, неправильно: многие ректоры очень тепло высказывались по поводу присоединения России к Болонской системе образования.
Как известно, с 2011 года вузы страны перешли на двухуровневую подготовку студентов: сначала четыре года бакалавриата (своего рода базовое обучение), а затем два года магистратуры (это уже по желанию).
А с прошлого года в России стартовали еще и программы прикладного бакалавриата, которые разработаны на основе некоторых специальностей техникумов и колледжей, соответствующих инновационному курсу развития страны.
То есть такой студент получает как практические навыки работы на производстве, так и теоретическую подготовку. И работать может не только техническим исполнителем, но и менеджером среднего звена. Так вот, уже к 2020 году на программы прикладного бакалавриата в вузах России должно приходиться не менее 40% студентов.
Причем эта цифра взята не с потолка, а по аналогии с промышленно развитыми странами Европы, ведь и мы-то хотим развивать собственную промышленность, делать ее конкурентоспособной.
По мнению ректора МФТИ Николая Кудрявцева, именно благодаря внедрению Болонской системы с тремя формами обучения (прикладной и академический бакалавриат плюс магистратура) российские вузы сегодня смогут отвечать запросам любого абитуриента. Будь то будущий ученый, управленец или практик.
Жаль, правда, что многие преподаватели по-прежнему считают бакалавров недоучками. Хотя, к слову, основатель Apple Стив Джоббс тоже был лишь бакалавром и, не хватая звезд с неба, вместо дальнейшей учебы отправился делать свой бизнес. А в Массачусетском технологическом институте в Бостоне (который считается лучшим по подготовке инженеров) конкурс на бакалавриат составляет до 10 человек на место при стоимости обучения более $40 тысяч за семестр.
Проректор Российской академии госслужбы Сергей Мясоедов считает, что сегодня российские вузы, имея неплохой задел в бакалавриате, серьезно «проседают» именно по качеству подготовки магистров. Ведь молодого человека, который приходит в магистратуру, сразу начинают пичкать такими дисциплинами, как история науки или теория научных исследований.
В то время как большинство ребят вовсе не собираются становиться учеными, а просто хотят получить прикладную профессию и взять хороший старт в бизнес.
Поэтому Россия вслед за западными странами, по мнению Сергея Мясоедова, должна внедрять такую форму обучения, как «прикладная магистратура» (specialize applied). Она длится всего год, и за это время ребят учат сугубо прикладным, управленческим дисциплинам: например, для гуманитариев это финансы, бухучет, количественные модели оптимизации производственных процессов.
Правда, кто всё это будет преподавать? Практики! Но практики (будь то бизнесмены, чиновники, журналисты) в вузовские профессора не идут. И даже не потому, что эта работа приносит копейки или не престижна. Дело в другом: чтобы прочитать одну лекцию, вдвое больше времени нужно потратить на пустейшую писанину всевозможных рабочих программ и отчетов. Бюрократия!
Поэтому и дисциплины сугубо прикладные студентам по старинке преподают махровые теоретики, которые на производстве порой никогда в жизни не бывали. А с каждым годом, по мере усложнения экономических процессов и технологизации промышленности в России, этот разрыв «между вузами и жизнью» углубляется. Прибавьте к этому то, что две трети преподавателей в университетах России – это люди старше пятидесяти лет. И им на смену приходить некому...
Все ректоры на форуме сошлись во мнении, что сегодня сами принципы российского образования безнадежно устарели. Ведь упор в нем по-прежнему делается на теоретические (аудиторные) занятия – лекции и симпозиумы. В то время как, например, любой бакалавр сегодня имеет возможность получить бесплатный доступ к лекциям в ведущих вузах Европы.
Они массово выкладываются на интернет-сайтах, да еще и с субтитрами на разных языках. Это своего рода реклама, чтобы молодежь из развивающихся стран ехала в такие вузы учиться в магистратуру или в бизнес-школы.
Вот цифры. На одного студента в России приходится в неделю 27 часов теоретических занятий, а на его англоязычного собрата – лишь 12-13. Но остальное время он не гуляет, а занимается другими формами учебы: это самостоятельная работа, групповые и творческие проекты, case study (обучение на практических примерах). То, что в России приживается со скрипом.
То же самое касается и самих преподавателей. Учебная нагрузка российского профессора – 500-600 часов, а европейского – 100-120 часов. И он тоже не халявит: в течение года обязан опубликовать учебник или несколько статей в ведущих, цитируемых в мире журналах (а не в местечковых сборниках вузовских конференций, которые никто, кроме самих авторов, не листает).
Это залог того, что профессор постоянно занимается самосовершенствованием, а значит, будет и ответственнее учить студента.
Много на форуме звучало конкретных предложений, и почти все начинались со слов: «Посмотрите на европейские вузы...» Скажем, в западных университетах студент, который учится на любом факультете, легко может сделать творческий проект на другом (например, если будущий инженер захочет сделать).
А все потому, что учебные программы всех кафедр и факультетов внутри одного вуза идеально «подогнаны» друг под друга ради удобства преподавателя и студента. Почему бы не наладить такой же «межфакультетский» обмен студентами и в России?
Увы, в России подобной «ювелирной» подгонки учебных планов добиться пока что не удалось. И, похоже, не скоро удастся: уже несколько лет почти все крупнейшие вузы страны пребывают в состоянии перманентной реорганизации. Да еще и, говорит ректор МГУ Виктор Садовничий, Минобразования РФ взяло негласный курс на борьбу с сообществами вузов – учебно-методическими объединениями и отраслевыми ассоциациями.
Между тем именно они могли бы стать «платформой», чтобы помочь отдельным вузам стать более конкурентоспособными. Например, чтобы к каждому «слабачку» из провинции прикрепить в качестве «шефа» передовой столичный вуз, как практиковалось в советское время.
Сейчас же, в рыночные времена, все университеты стали друг для друга не союзниками, а конкурентами по бизнесу. Хотя дело-то общее делают: куют экономику и общество завтрашнего дня для России.
О конкурентоспособности российских вузов на форуме вообще говорили очень много. Ситуация тут плачевная: во всех западных рейтингах наши университеты, которые еще с советского времени принято считать «самыми-самыми» (калибра МГУ, МФТИ или МГТУ), занимают отнюдь не топовые места.
Сотрудник рейтингового агентства «Эксперт» (которое составляет национальный рейтинг вузов) Алексей Ходырев считает, что ущербны сами западные методики подсчета. По его словам, все составляемые в Европе и США рейтинги университетов показывают лишь одно: насколько их выпускники могут совершить головокружительную карьеру в англосаксонском мире.
Ведь Оксфорд, Кембридж, Принстон – это прежде всего раскрученные бренды, торговые марки на рынке труда. В то время как китайские, российские или ближневосточные вузы им уже ничем не уступают, говорит Ходырев.
А вот профессор Фернандо Де Мело, возглавляющий представительство Европейской научно-промышленной палаты в СНГ, приводит совсем иные цифры (данные соцопросов). Принимая выпускника вуза на работу, лишь около 20% работодателей в странах Евросоюза ориентируются на то, какое место в рейтингах занимает его университет. Куда важнее личные качества вчерашнего студента, и основное среди них – умение быстро адаптироваться в новой компании.
Сейчас многие европейские вузы спешно вводят в свои учебные планы такой спецкурс, как extra curricular, где студентов учат коммуникабельности, мобильности, социальной адаптации.
Правда, работодатели все равно остаются недовольны: например, сейчас в странах Евросоюза малый бизнес требует, чтобы ему разрешили брать на работу (даже на ответственные должности) не выпускников вузов, а выпускников школ.
Недавно с таким прошением в Еврокомиссию обратилось объединение бизнесменов из Франции, подкрепив это результатами исследований: человек, не имеющий высшего образования, в 2-3 раза быстрее адаптируется на производстве.
Как видно, сейчас и на хваленом Западе университетское образование погружается в кризис. Чтобы преодолеть его, нужен какой-то крутой скачок. Такой же революцией в мракобесной Европе в средние века и было само появление университетов, какими мы их знаем сейчас.
А как складываются отношения вузов и бизнеса в России? На этот счет у собравшихся на форуме мнения тоже диаметрально разошлись. Представители крупных компаний в один голос твердили: дескать, выпускники вузов из года в год все глупее, работать не хотят, зато мечтают об огромных зарплатах.
И говорили примерно о том же, о чем французские лавочники писали в Еврокомиссию: дескать, уж лучше бы мы сами учили абитуриентов тому, что им будет потребно на производстве. Представителей вузов это, конечно, возмутило.
Например, Дмитрий Штыхно говорит, что у московских студентов вообще аллергия на само слово «производство», которое ассоциируется с чем-то из индустриализации тридцатых годов. А задача компаний-работодателей – показать студенту, что они идут в ногу с мировым техническим прогрессом, а не застряли в сталинских годах. Значит, нужны экскурсии, рекламные проспекты, нужен пиар в хорошем смысле этого слова.
Но к этому готовы далеко не все компании. Например, в финансовом университете при правительстве РФ существует кафедра KPMG (это крупнейшая в мире финансовая консалтинговая компания). Ее российское представительство и создало эту кафедру, где преподают сотрудники KPMG, а затем студентов-выпускников забирают к себе на работу.
Или отправимся за пределы МКАДа. В Екатеринбурге в прошлом году появился Корпоративный технический университет Уральской горно-металлургической компании (УГМК). Здесь планируют провести профессиональную переподготовку почти 12 тысяч сотрудников корпорации, в чем помогут преподаватели Уральского федерального университета (УрФУ), неизменно входящего в число лучших в стране.
Жаль, других примеров подобного «симбиоза» учебы и практики на форуме не припомнили. Да вряд ли в России их много. А на Ставрополье уж точно нет!
Версия для печати
Добавить комментарий