Экзамен по нацизму

Прокуратура выяснила: в школах Ставрополя педагоги вяло борются с экстремизмом в подростковой среде. Но кто в этом виноват?

Запекшаяся кровь на асфальте
Недавно Московское бюро по правам человека (www.antirasizm.ru) включило Ставрополье в список самых ксенофобских регионов страны. По официальной статистике МВД, за последние пять лет жертвами неонацистов в крае стали более 60 человек, из них только в прошлом году – 15. Причем это лишь официальная «верхушка» айсберга. 
С начала нынешнего года в крае осуждено почти два десятка неофашистов (и среди них не только этнические русские). В Ставрополе это члены кровавой банды «Белый легион», в Георгиевске – Национального славянского фронта освобождения России, в Невинномысске – участник признанного экстремистским проекта «Большая игра». На их счету – убийства, избиения, погромы, поджоги... 
В Михайловске вынесен приговор молодчику, который в день рождения Ленина исписал памятник вождю нацистскими граффити, а в Степновском районе – шести молодым ногайцам, которые организовали массовое побоище с даргинцами по мотиву национальной ненависти (в той драке пострадали 23 человека, в том числе 9 милиционеров).
Это уже настоящая уличная война. Например, в Ставрополе никто и не удивляется ночным перестрелкам или массовым дракам (как между русскими и кавказцами, так и между представителями разных кавказских этносов). Вот буквально на прошлой неделе в парке Победы Ставрополя произошла очередная такая массовая поножовщина, и еще одна массовая драка около 26-й школы была предотвращена спецслужбами.
Эти инциденты обсуждались на очередной планерке в мэрии. По словам чиновников, больше всего их печалит, что участниками таких побоищ все чаще становятся подростки, ребята 14-16 лет. Простая идеология «Свой – Чужой» ведь так легко порабощает подростковые сердца. Зайдите на любой школьный двор – стены зданий доверху изрисованы свастиками. Это ли не самый зримый знак тяжелой социальной болезни нового поколения?!

На войне как на войне
Поэтому и бороться с экстремизмом начинают уже со школьной скамьи. Благопристойные родители, пожалуй, и не подозревают, какими церберскими функциями наделяет педагогов действующее законодательство (а именно, Федеральные законы №114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» и №120-ФЗ «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних»).
В каждой школе существует совет по профилактике правонарушений, в который входят директор, завуч, социальный педагог, школьный психолог, учителя и родители. Этот совет обязан держать на карандаше почти каждого подростка-неформала: какую музыку слушает, какую одежду носит, где и с кем тусуется, как отдыхает летом. 
Директора школ обязаны изыскивать дополнительные академические часы для «уроков толерантности», устраивать национальные праздники. Особо пристально педагоги должны следить за тем, не «заразился» ли тинейджер экстремистскими идеями (об этом предстоит узнавать у самих ребят на классных часах и у их родителей на родительских собраниях).
В каждой школе существует банк данных со сведениями обо всех хулиганах, детях неблагополучных родителей и прочих ребятах разных групп риска. Эта информация передается в милицейскую службу по делам несовершеннолетних (ПДН), а оттуда, в случае необходимости, – в ФСБ или милицейский Центр противодействия экстремизму (ЦПЭ). То есть, как минимум на бумаге, система отлажена.

Перетянули жгут
И вот недавно Промышленная прокуратура Ставрополя провела проверку девяти городских школ на предмет того, как здесь выполняются требования 120-го закона. 
Как рассказала «Открытой» старший помощник прокурора Промышленного района Ольга Корнушенко, нарушения нашли во всех девяти школах. В их учебных планах не были предусмотрены дополнительные часы для тех самых «уроков толерантности»; школьные психологи и социальные педагоги не выявляли опасных неформалов и вяло контактировали с милицейской службой ПДН. Директорам «проштрафившихся» школ выданы строгие предписания, их привлекли к дисциплинарной ответственности. 
Подобные проверки, кстати, прокуратура проводит регулярно по всей стране. И нарушений якобы не занимать везде – от грозового Дагестана до тихого Мурманска. 
Хотя в приватных беседах с журналистом «Открытой» ставропольские педагоги негодовали: мол, правоохранители переложили на них почти все свои функции – школы обязаны бороться с тоталитарными сектами, наркоманией, экстремизмом, педофилией и бог знает с чем еще.
Интересно знать, а чем же тогда занимаются милицейские Центры противодействия экстремизму (ЦПЭ), которые два года назад были созданы в каждом регионе на базе расформированных УБОП?! Например, ставропольский центр за это время зримо отметился лишь «работой» с безобидными активистами «Правого дела» и «Славянского союза Ставрополья». Недаром наших доблестных «борцов с экстремизмом» начальник краевого ГУВД Николай Гончаров неоднократно и публично критиковал за отсутствие видимых результатов в работе. 
И такая же ситуация по всей стране. Два года назад много шуму наделало попавшее в Интернет письмо УВД по Санкт-Петербургу о профилактической работе с молодежью. Милиционеры приводили список субкультур, которые, по их мнению, имеют экстремистскую направленность: скинхеды, хулс (футбольные фанаты), панки, хиппи, алисоманы, рэперы, сатанисты, готы... Короче, в «экстремисты» записали всех, о ком знали. 
Но главное, что директоров питерских школ обязали докладывать о представителях всех этих групп в УВД. Иначе – штраф. Педагоги решили перестраховаться: в школах города запретили появляться детям с изображениями оружия, крови, носить на поясе стальные цепи и даже напульсники с заклепками. Дескать, чтобы оградить детей от лишнего общения с милицией.
Или другой пример. В 2008 году Рособразование разослало во все школы страны специальную программу-фильтр «Первая помощь 1.0». Ее установили на всех учебных компьютерах, чтобы дети ненароком не попали на какой-нибудь фашистский сайт или не наткнулись в Интернете на сцены насилия или порнографию.
Однако программа оказалась откровенно «сырой», о чем директора просто не знали. И вот когда в школах начались «ковровые» прокурорские проверки, всех собак за неработающий «антифашистский» фильтр повесили именно на директоров: были штрафы, предписания и даже судебные решения. Такая вот пиар-борьба с экстремизмом.

Антон ЧАБЛИН

Мнение экспертов

Алла ПРАВДИВЦЕВА, заместитель директора Центра психолого-педагогической помощи населению (Ставрополь):
– Мне кажется, что борьба с экстремизмом сейчас больше декларируется, напоминая обычный пиар.
Выявлять признаки социальной дезадаптации и девиантного (отклоняющегося) поведения у подростков должны психологи и социальные педагоги. Но за последнее время в школах края прошла волна сокращений этих специалистов: сегодня психолог есть далеко не в каждом учебном заведении, а социальные педагоги – это, зачастую, учителя, совмещающие ставки.
Впрочем, вопрос не только в кадрах. Те методы, которыми ведется работа по противодействию экстремизму в подростковой среде, – слишком поверхностны, они не затрагивают причин возникновения этого явления. Только благодаря урокам толерантности и рассказами «давайте жить дружно» нельзя изменить мировоззрение ребят. 
Вообще, само слово толерантность происходит от латинского tolerancia – «устойчивость». Если подросток неустойчив к стрессам, не имеет опоры в ближайшем окружении, не верит в себя – это и есть прямой путь к девиантным формам поведения. А экстремистские течения привлекательны для подростков именно тем, что дают ощущение избранности, силы, защищенности групповой моралью. 
То есть у ребенка прежде всего нужно формировать устойчивую самооценку, обращаясь к глубинным основам личности. Поэтому от психолога и требуется филигранная, индивидуальная работа с детьми, а не некий «конвейер», на котором настаивают директор школы и прокуратура. Именно в психологии (напомню, науке о душе) количество никогда не переходит в качество! 
Ирина ХРУНОВА, правовой аналитик, юрист межрегиональной правозащитной ассоциации «Агора» (Москва):
– Если государство считает, что в школе нужны «уроки толерантности» (как часть обязательного учебного процесса), то программа таких уроков должна быть продумана, написана и утверждена органами образования. Причем обязательно с учетом специфики региона. 
В этой программе должны быть четко указаны преподаватели, приглашенные специалисты, количество учебных часов. И если этого нет, сваливать ответственность на директора школы – как минимум незаконно, поскольку процесс школьного обучения в нашей стране закреплен на государственном уровне.
Право на неприкосновенность частной жизни имеется у школьника, так же как у любого взрослого человека. Учитель должен контролировать поведение ребенка, но только пока он находится на обучении и в помещении школы. Все остальное – какую музыку слушает, во что одевается – это частная жизнь подростка, в которую могут вмешиваться только родители. 
Но у педагогов часто нет времени, ресурсов и желания, чтобы общаться с подростком, стать ему добрым другом и наладить полное взаимопонимание с его родителями. Если ребенок слушает непонятную для взрослых музыку или носит длинные волосы, педагог просто объявляет его «трудным» и «передает» в руки милиции, списав с себя ответственность за его судьбу. А милиция сразу ставит его на специализированный учет, тем самым противопоставив подростка «нормальному» обществу.

мнение эксперта10 декабря 2012, 22:56