В конце августа в «Открытой» газете было опубликовано интервью с известным ставропольским краеведом и писателем, автором 24 книг Г.А. Беликовым. Поводом для беседы стала недавно вышедшая книга Германа Алексеевича «Безумие во имя Утопии, или Ставропольская Голгофа». В исследовании, опираясь на архивные документы, ученый рассказывает о зверствах, которые чинили большевики в Ставрополе и Ставропольской губернии, о расстрелах и пытках, о жертвах и палачах. Представленные документы неопровержимо свидетельствуют о том, что коммунистическая власть держалась на насилии и лжи.
Патриот края Герман Беликов говорил о том, что стараниями большевиков из народной памяти вытравлены имена замечательных русских людей, наших земляков - военных, ученых, писателей, философов, предпринимателей, священников, людей искусства, - которыми мы должны гордиться, но о которых даже не слышали. И как вывод: мы не избавимся от бескультурья и бездуховности до тех пор, пока не обратимся к нравственным и культурным истокам.
Публикация вызвала широкий общественный резонанс. Читатели звонили в редакцию, благодарили автора книги, просили не оставлять эту тему. Были и другие отклики: не все соглашались с прозвучавшей оценкой нашего недавнего прошлого. Один из таких откликов, подготовленный доцентом СГУ Н. Бондаренко, был опубликован под заголовком «Куда смотрит Гегель?».Герман Беликов обратился в редакцию с просьбой опубликовать его размышления по поводу читательского комментария.
Взяться за перо меня заставило не столько даже желание возразить на аргументы оппонента. На то и дискуссия, чтобы спорить, не соглашаться, опровергать, приводить свои доводы. Дело в том, что серьезных аргументов, опровергающих приводимые мною и в интервью, и в книге факты, в отклике нет. А есть что-то вроде политического обличения. Тут и спорить не с чем, можно разве что высказаться по поводу мотивов и методов подобных «дискуссий».
Прочитав сочинение «Куда смотрит Гегель?», я понял, что и мне уготовлен какой-то затрепанный большевистский ярлычок. Вот только какой?
В нашем распрекрасном «вчера», если ты был не как все, на тебя сразу ставили клеймо. С того и пошли «кулаки» и «подкулачники», «враги народа» и «прислужники империализма», «троцкисты» и «бухаринцы»…
Затем уже «безродные космополиты», «инакомыслящие», «диссиденты» и «вырожденцы».
Автор публикации удивляется: а что здесь нового и научного? Мол, все давно известно. Но если так, зачем же копья ломать? А если о преступлениях большевиков известно, почему же они не осуждены? Или уважаемый оппонент считает нормальными все те кровавые дикости, следы которых хранят архивы?
Оппонент иронизирует, мол, история того же Ставрополя, советского, конечно, делится на два периода: «до Беликова» и «после Беликова». «До» - это фундаментальное научное исследование гением ума, целая этакая энциклопедия великого вчера. И «после» - жалкое тявканье недоучки, возомнившего бог весть что о себе.
Сказать по правде, я никогда не претендовал и не претендую на право быть судьей минувшего. Это четко просматривается в книге, о которой мы беседовали с журналистом: оценки минувшим событиям дают сами участники, персонажи истории.
Не знаю, читал ли автор заметки книгу. Предполагаю, что нет. Иначе он хотя бы любопытства ради заглянул бы в перечень использованных источников - их более 400. И многие из них вводятся в общественный оборот впервые Я всегда считал, что исследовать историю научно - это значит опираться в своих выводах на первичные документы эпохи: дневники, письма и воспоминания современников, публикации в периодике тех лет, протоколы, официальные документы и так далее. Может быть, оппонент думает по-другому…
Моя скромная миссия состояла лишь в том, чтобы собрать воедино все, что документально подтверждает гнусность ленинско-сталинского режима. И, надеюсь, в какой-то мере мне это удалось.
Было ли при советском строе что-то хорошее? Ведь строили же дома, газопроводы, спутник запустили, доили коров, детей учили в школе. Да, было. Но я считаю, что это заслуга самих людей, вынужденных жить и работать в тех условиях, но вовсе не властей.
Поэтому не совсем корректно в заметке звучит обвинение, что Беликов-де готов отнести к «недоумкам» всех персонажей советской истории, не взирая на лица. Этого нет в моей книге. Хотя «недоумки», по-моему, были: например, те, кто упрятали за решетку великого Королева; кто не хотел отправлять в космос Гагарина на том основании, что мальчишкой он оказался в оккупации; кто того же Жукова после войны унизил и предал.
Скажу и о Николае Островском, из которого делают икону. Это еще одна жертва большевизма, сделавшего из нормального человека безумца и «пример» для подражания. Не совсем кстати, на мой взгляд, Н. Бондаренко поминает имя Антона Ивановича Деникина, по его мнению являющего собой образец объективности. Я посвятил лидеру Белого движения не одну страницу в книге и хорошо помню его главный вывод при оценке итогов Гражданской войны: «Большевизм есть явление антинародное и преступное». Не понимаю, как можно привлекать его имя для защиты коммунистических позиций.
Прочитал заметку и не нашел ни одного серьезного аргумента, брошенного на чашу весов. Спор не состоялся. А зачем же бумагу изводили? Может быть, дело не в выяснении истины, с которой, на мой взгляд, давно все ясно, а в том, чтобы внести сумятицу в умы людей, еще не все осмысливших? Чтобы сбить с панталыку какую-нибудь доверчивую душу? Ведь пока еще сохраняется поднаторевшая в идеологическом оболванивании народа матерая рать, которая стоит за спиной автора. Не покидает ее надежда, что освободившуюся от большевистских оков Россию вновь удастся запрячь в коммунистическую полуразвалившуюся телегу.
А как же народ на все это смотрит? Смотрит, конечно, да только подзабыл он, народ-то, многое. Запамятовал, как натравливали большевики сына на отца, брата на брата в Гражданской войне ради мифического лучезарного завтра.
Как расстреливали интеллигенцию в подвалах ЧК-ВЧК-НКВД. Как душили людей голодом в 22-23 и 32-33 годах.
Как крушили божьи храмы, а отцов церкви в товарняках гнали и гнали в самый первый ленинский Соловецкий концлагерь. Как расказачивали и раскрестьянивали цвет российского воинства, покрывший славой знамена России, и живших землей русских мужиков.
Как батрачили оставшихся после высылок «кулаков» в тех же колхозах за мифические «трудодни», и как превращали в рабочий скот мастеровой люд под лозунгами «стахановцев» и новых сталинских пятилеток. Как из-за своей бездарности и подлости загубили миллионы наших солдат в Отечественную войну, отдав пол европейской части страны под сапог фашистов. Как задыхался народ и дальше от партийного и гэбэшного произвола, с психушками и пустыми прилавками магазинов, от подспудного тления межнациональных конфликтов, разорвавших вскоре на куски советскую империю…
Ну а как наша православная церковь, особенно пострадавшая за годы атеистического мракобесия, смотрит на день вчерашний?
Тут в двух словах и не ответишь. С одной стороны, вроде бы публично осуждает преступления кровавого режима. С другой же… Например, неоднократные обращения к владыке Феофану с просьбой поставить хотя бы деревянный крест на месте братской могилы наших сограждан, замученных большевиками в 1918 году и захороненных в ограде Андреевского храма, остаются пока без ответа. А ведь среди замученных было немало и священников…
Ну а как же сама власть, городская и краевая, на нашу большевистскую историю смотрит? Непонятно как. Иначе чем объяснить, что до сих пор в неприкосновенности остается все из символики дня вчерашнего, начиная с монолитного герба рухнувшей империи на фасаде Дома правительства края… Да что там старые наименования тех же улиц и площадей из партийно-советской обоймы, когда новые появляются: Буйнакского, Урицкого, Коломийцева, Шеболдаева и прочая, и прочая. Остается только руками разводить на эту платоническую любовь властей к теням кровавого прошлого…
Правда, одной из маленьких окраинных улиц дали имя нашего выда-ющегося земляка, писателя и общественного деятеля Илья Сургучева, которым гордилось все русское литературное, и не только, зарубежье. Для нас он был и остается самым почетным гражданином города. Человек этот – гордость России, а власть его на задворки Ставрополя отправила…
Между тем Н. Бондаренко, обозвав диалог о горе и страданиях десятков тысяч жертв большевистского геноцида «неприкрытой и агрессивной пропагандой», представляет автора книги этаким провокатором, который «… сознательно переключает внимание людей с кричащих проблем, которые мы можем и обязаны решить, на вещи, которые уже не решим никогда».
Это уже ни в какие ворота. Я им про расстрелы и грабежи в 1918 году, а они мне то ли про масонский заговор, то ли еще про что. При этом продолжаю считать, что осудить кровопийц и преступников, назвать бандитов бандитами, а не великими пророками и учителями, мы не просто можем, но и обязаны. На сегодня это не менее актуальная задача, чем обеспечить народ хлебом и теплом. И пока мы этого не сделаем, никаких текущих проблем не решим. Жизнь убедительно это доказывает.
Книга «Безумие во имя утопии», высоко оцененная А.И. Солженицыным, вобравшая в себя документальную память и воспоминания лучших сынов Отечества нашего, замышлялась как ГРАЖДАНСКИЙ ДОЛГ поведать о ставропольской голгофе в отдельно взятом городе и частично крае, зеркально отражавшей события, имевшие место во всей стране. Книга эта лишь штрих к трагедии русского и других народов огромного ГУЛАГа, наименованного большевиками Страной Советов.
Герман БЕЛИКОВ,
член Союза писателей России,
почетный гражданин Ставрополя
Версия для печати
Добавить комментарий