Эйнштейн нового века

Нефтедобычу на Ставрополье можно увеличить в десять раз безо всякого вреда для экологии, утверждает учёный

В прошлом номере «Открытая» в статье «Говорящий с ветром» рассказала о выдающемся пятигорском ученом Ростиславе Кривоносове. Двадцать лет назад, уехав из воюющего Грозного, он основал на Кавминводах предприятие «Геофизика», которое сегодня известно во всем мире. Его передовые разработки в области сейсмологии и геофизики используются в США, Канаде, Китае, Италии, Мексике и других странах.
А вот российский бизнес, увы, в очередной раз подтвердил верность принципу: «Нет пророка в своем Отечестве». Разработки «Геофизики», которые могли бы совершить революцию в отечественной энергетике, нашим «нефтяным» королям не нужны. Почему? Об этом в беседе с корреспондентом «Открытой» рассуждает сам Ростислав КРИВОНОСОВ.

– Ростислав Иванович, ваш датчик «геофон-гидрофон», который я видел в действии, – это же просто восьмое чудо света. А как он работает?
– Он позволяет улавливать гравитационные волны, идущие из космоса. Их существование предсказал еще Альберт Эйнштейн. Он считал, что под воздействием гравитационных волн наша планета «сжимается» с такой же легкостью, словно резиновый ручной эспандер.
При этом в толще литосферных плит постоянно происходят микроземлетрясения, в результате которых постепенно накапливается «усталость» горных пород, возникает напряжение на стыках этих плит. И вот когда из космоса приходит очередная гравитационная волна, это накопившееся напряжение скачкообразно преобразуется в мощный энергетический выброс – землетрясение.
«Геофон-гидрофон» фиксирует эти приходящие из космоса гравитационные возмущения и производимые ими изменения в тектонических плитах Земли. Причем фиксирует со сверхвысокой точностью – до тысячной доли угловой секунды. Мы можем определить не только направление, но и мощность этих изменений – то есть предугадывать, приведут ли они к катастрофе или нет.
– Какие-то землетрясения вы уже предсказывали?
– Свои исследования гравитационных волн я начал более тридцати лет назад. В 1988 году, «слушая» на военной базе в Севастополе советские и американские подлодки, я уловил посторонний шум. Мне удалось установить на карте точный очаг тектонического возмущения – район Спитака. Это было за два дня до землетрясения. К сожалению, тогда к моим прогнозам не прислушались.
Все эти годы наша команда постоянно работала над совершенствованием датчика. Сегодня он «видит» уже во всех трех пространственных плоскостях, плюс измеряет звуковые волны, давление и многие другие параметры, так или иначе связанные с гравитационными волнами, а также температуру. Я заранее (за две недели) из Пятигорска «видел» и другую разрушительную катастрофу века - землетрясение на Суматре, вызвавшее цунами в Индийском океане…
– Но какой толк от этих предсказаний, если ничего нельзя изменить?
– Конечно, изменить природу мы не в силах, но можем подготовиться к катаклизму. В первую очередь провести эвакуацию людей из района, который более всего пострадает. Поэтому нужно повышать и точность, и охват измерений.
Для этого мы вместе с Роскосмосом и МЧС разработали проект «Российская национальная система контроля геофизических явлений и их изменений в реальном времени». Еще в 2008 году наш проект зарегистрирован на государственном уровне, однако дело с мертвой точки так и не сдвинулось.
– В чем суть этого проекта?
– Мы планируем построить 32 наблюдательные станции по всей стране, от Сахалина до Карпат, на расстоянии около тысячи километров друг от друга. Они будут связаны в единую сеть с помощью радиотелескопов и, что самое важное, работать только в режиме приема – то есть никаких вредных излучений.
– Кавминводам в своем «сейсмическом» проекте вы отводите какую-то особую роль?
– Одну сейсмологическую станцию с радиотелескопом необходимо разместить на Машуке. Кавминводы и весь Северный Кавказ в целом – регион крайне сейсмоопасный, здесь просто необходима система раннего оповещения. И Машук, по нашим расчетам, для создания такой станции подходит идеально.
На вершине горы будет установлен радиотелескоп с 12-метровой антенной, а у подножия, в заброшенных ныне наблюдательных скважинах (они еще в 1970-е годы строились), будут установлены датчики «геофон-гидрофон». Ничего особенного мы не требуем: просто отдать неиспользуемые земли, ведь сегодня бурение одной такой скважины стоит 5-6 млн. рублей.
Нами уже получены все согласования - Роскосмоса, МЧС, Министерства обороны, есть «добро» Международной комиссии по сейсмическому риску и сейсмостойкому строительству.
– Так за чем же дело стало?
– Чтобы построить наблюдательную станцию, нам нужно 15 гектаров земли в курортной зоне Пятигорска, на Машуке. Мы уже много раз обращались в администрацию города. Но нам все время один ответ приходит: строить на Машуке нельзя. Да, нельзя, но на научные объекты этот запрет не распространяется! Да и странно выходит: земли почему-то у администрации нет только для нас, зато гостиницы и рестораны, которые как раз на Машуке строить нельзя, там появляются.
– А ваш прибор можно применять только в сейсмологии?
– «Геофон-гидрофон» можно использовать практически в любой отрасли: например, чтобы повысить устойчивость зданий, шахт, метро, железных дорог. В регионе Кавминвод датчик можно применять, чтобы определять дебит скважин (есть ли незаконный отбор минеральной воды или нет).
Плюс нефтедобыча, медицина, оборона, даже глобальное позиционирование – у нашего датчика точность определения координат на три порядка выше, чем сегодня есть у GPS и «Глонасс». А это уже может иметь выход как на мирные цели (например, автомобильные навигаторы), так и на «оборонку» (система точнейшего наведения ракет и торпед).
– Помимо «геофона-гидрофона» вы ведь занимаетесь аппаратурой для нефтедобычи. Те результаты, которые можно увидеть у вас в лаборатории,  просто потрясающие: как будто приборы действительно могут видеть сквозь землю.
– Технологии во всех наших приборах ведь используются одинаковые. Мы опробовали их в разных странах с международными коллективами исследователей. Результаты? Ну вот, скажем, канадцы пошли на некоторую хитрость: они предложили нам с помощью наших приборов разведать скважину, даже не сообщив ее параметров. Оказалось, она пробурена еще в 1949 году, и спустя несколько лет была законсервирована. Мы сумели доказать, что там есть запасы, и сейчас она снова дает нефть.
– На Ставрополье у «Роснефти» десятки заброшенных скважин. Их тоже можно «оживить»?
– Конечно! Мы как-то взяли на себя обязательство: увеличить выработку нефти в Чечне в десять раз, а на востоке Ставрополья – в пять. Только «Роснефти» наши технологии до сих пор не нужны.
– Так ведь ваши технологии вообще должны с руками отрывать, учитывая, что запасы нефти на Земле истощаются…
– Нет-нет, не надо повторять эти псевдонаучные теории! Они придуманы теми, кто сегодня делает огромные деньги на сланцевом газе, который позиционируют едва ли не как новый вид топлива. Новые технологии разведки и нефтедобычи более важны не с экономических, а с экологических позиций.
У нефтяных компаний отношение к недрам хищническое: выкачали все, что легко извлекается через скважину, – и забыли, бурят следующую. А мы предлагаем научить их «работать» с каждой скважиной намного эффективнее.
Запомните, запасы углеводородов в земной коре (а это нефть и природный газ) на самом деле неиссякаемы. Они образуются в глубочайших слоях коры постоянно, а затем под действием тех самых гравитационных сил, о которых говорили, «выносятся» наверх, где мигрируют уже в горизонтальной плоскости.
И мы с помощью наших приборов позволяем такую «миграцию» отследить. Это и дает мне основания делать такие, как вам кажется, смелые прогнозы относительно десятикратного увеличения добычи в Чечне. И это только на Октябрьском месторождении, которое эксплуатируется с 1910 года. Поверьте, это вполне реально!
Думаю, самый серьезный результат – 26 комплектов нашей аппаратуры купил Китай. Мы даже хотели организовать «отверточную» сборку нашей аппаратуры в этой стране, что позволило бы значительно снизить цену. Мои приборы, выпущенные в СССР еще в конце 1970-х годов, до сих пор летают на китайских ракетах.
– Не боитесь, что ваши исследования «уплывут» прямиком в Китай? У вас ведь многие ученики по всему миру разлетелись.
– Мы сталкивались и с плагиатом, когда другие страны просто хотели «прибрать к рукам» нашу технологию. Например, в одном международном журнале и на сайте РАЕН с удивлением обнаружил статью по нашим же исследованиям, проведенным в Канаде в 2005 году. Только после моего обращения в академию статью сняли с их сайта. А вот журнал перед нами даже не извинился.
А что касается учеников, которые разъезжаются в разные страны, – каждый выбирает сам, где приложить таланты. Надо не удерживать людей насильно, а создавать такие условия, чтобы они сами здесь добровольно оставались. 
– Вы ведь новый институт строите?
– Да, это будет первый частный НИИ в России. Уже в августе приступим к строительству. Само здание стоит недорого, 100 млн. рублей, а вот на технологическую «начинку» надо $73 млн. То есть здесь будет полный цикл - от научных лабораторий до производственных цехов, где мы будем на современнейшем оборудовании делать «геофон-гидрофон» и аппаратуру для нефтяного дела. Так что, думаю, скоро все лучшие умы и так будут стремиться к нам.

Беседовал
Антон ЧАБЛИН