Горбачёв: падение в бездну

Как Михаил Сергеевич совместил два высших поста в стране, и что он говорил о перестройке в книге «Остаюсь оптимистом» 

Часть 3  Продолжение. Начало в №8, 9-10

В предыдущих номерах мы рассказали о событиях, которые произошли после восхождения Горбачёва на Олимп в марте 1985 года. Став генсеком, он занялся укреплением своего непрочного положения – отправил на пенсию многих из тех, кто, по его словам, «не хотел Горбачева», ключевые посты заняли его единомышленники. 

С первых же шагов он проявил себя как волюнтарист в экономике  (антиалкогольная кампания) и в политике (студенческие беспорядки в 1986 году в Алма-Ате). На отношении к Горбачеву отразилась страшная авария на Чернобыльской АЭС в апреле 1986 года, последствия которой проявляются и по сей день.  В обществе заговорили о вине Горбачева в этой трагедии. 

Плачевные результаты перестройки вызвали рост протестных настроений. В 1987 году на пленуме ЦК с резкой критикой Горбачева и его политики выступил Борис Ельцин, в ту пору возглавлявший московскую парторганизацию. «Бунт на корабле» закончился печально для Ельцина – его подвергли показательной «порке» и казалось, что его политическая карьера завершена. 

Большую роль в судьбе Горбачева сыграл влиятельный член политбюро, министр иностранных дел Андрей Громыко. Именно он предложил избрать генсеком Горбачева в марте 1985 года на заседании политбюро, расточая похвалы в его адрес. В том же году по достигнутой ранее устной договоренности с Горбачевым Громыко занял высший, по Конституции СССР, пост – председателя Президиума Верховного Совета СССР (говоря современным языком, президента страны). 

Прошло время, и в 1988 году Горбачев вознамерился сконцентрировать власть в своих руках, чтобы никто не мешал «перестраивать» и государство, и общество. Над «президентом» сгустились тучи. 

М.С. Горбачев и А.А. Громыко

Громыко боялся за судьбу государства 

На мой взгляд, роль Громыко в судьбе СССР пока недооценена историками. Со временем этот здравомыслящий политик все более и более раздражал генсека-волюнтариста.  

Владимир Крючков, председатель КГБ СССР, в мемуарах свидетельствует: «Вскоре Громыко стал высказывать сожаление по поводу сделанного им выбора и внесенного предложения об избрании Горбачева на пост лидера партии.  

В конце своей жизни он уже громко сетовал по этому поводу, считал, что крупно ошибся, обманулся в Горбачеве. Чувствовал себя виноватым в том, что из-за человека, которого он предложил и на кандидатуре которого настоял, в стране начались процессы, опасные для нашего государства и общества». 

В начале 1988 года между Громыко и  Крючковым состоялся откровенный разговор. Благодаря воспоминаниям последнего мы можем услышать фрагмент. 

«Боюсь за судьбу государства, – сказал Андрей Андреевич. – В 1985 году после смерти Черненко товарищи предлагали мне сосредоточиться на работе в партии и дать согласие занять пост Генерального секретаря ЦК КПСС. Я отказался, полагая, что чисто партийная должность не для меня. Может быть, это было моей ошибкой». 

Владимир Александрович внимательно слушал. Мучили и его нерадостные думы о происходящем в стране. 

Неожиданно Громыко спросил: «Яковлев и Шеварнадзе - не те люди, куда зайдут они вместе с Горбачевым?»  

Крючков ответил: «Многое действительно настораживает, но пока еще можно поправить положение». 

«Кто и как это может сделать?» – с тревогой в голосе спросил Громыко. 

79-летний Андрей Андреевич понимал –  физические силы на исходе. Он не может противостоять напористому Горбачеву, который рвется к единовластию. Почуяв силу, Горбачев не нуждался больше в нем и, как заметил Крючков, «вскоре наступил момент, когда Горбачев всем своим видом стал показывать, что не может дальше работать с ним». 

Наконец 1 октября 1988 года после разговора с Горбачевым на повышенных тонах Громыко был освобожден от занимаемой должности. Михаил Сергеевич ликовал – он достиг вожделенной цели: теперь власть и в партии и в государстве в его руках! 

Горбачёв жалуется на непонимание 

Да, отныне сильная рука мудрого Громыко больше не удерживала штурвал государственного корабля, и при новом капитане плавать ему осталось недолго... Громыко не дожил до крушения СССР.  

Он умер 2 июля 1989 года, не дожив несколько дней до 80-летия. Умер в своей стране, служению которой посвятил всю жизнь. О многом говорит тот факт, что ни Горбачев, ни Шеварднадзе не присутствовали на похоронах.  

Одновременно с Громыко Горбачев отправил  в отставку еще трех членов политбюро, а в апреле 1989 года – более 100 членов ЦК.  Так он избавлялся от «консерваторов», на их место приходили горбачевцы – сторонники перестройки. 

В книге «Остаюсь оптимистом» (2017 год) Горбачев сетует, что в современной России нет должного понимания его замыслов и действий. Вот и старается он понятнее их объяснить, так как чувствует – между ним и обществом пропасть, и с каждым годом она только увеличивается.  

Перебросить «мостик» через эту пропасть он пытается с помощью книг, выходить на прямое общение с народом, как это было, например, в Ленинграде в 1985 году, он опасается – слишком много тех, кто на своей шкуре испытал «прелести» перестройки и может потребовать ответа от ее инициатора. 

В «Остаюсь оптимистом» Михаил Сергеевич впервые после 30-летнего забвения обильно цитирует свою книгу «Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира», вышедшую в 1987 году (что интересно, больше половины книги – «для всего мира», это рассуждения о Западе и международных отношениях, о внутренних проблемах («для нашей страны») сказано поменьше: предпочтения Горбачева сразу видны).  

Это, по словам автора, кредо, «манифест инициатора перестройки». Читатель имеет возможность познакомиться с его взглядами в первоисточнике. 

Горбачев так определяет понятие «перестройка» (курсивом Михаил Сергеевич выделил самое важное): «Это решительное преодоление застойных процессов и слом механизма торможения, создание надежного и эффективного механизма ускорения социально-экономического развития общества, придание ему большего динамизма». 

Никакой программы действий у Горбачёва не было 

Кто против? Слова хорошие, никто не отрицает. Конечно, все «за». Однако продолжим вникать в рассуждения Горбачева.  

Суть перестройки, по его словам, – «это революция», «скачок в развитии социализма, в реализации его сущностных характеристик». Горбачев уточняет – революция «самая мирная и демократическая». 

По мысли Горбачева, партия («верхи») начинает революцию, а массы («низы») подхватывают и успешно доводят до конца (революция идет от вершины пирамиды к основанию): «Своеобразие перестройки заключалось в том, что это была одновременно революция «сверху» и «снизу». 

И поэтому, продолжает рассуждать Горбачев, «для перестройки так важно было поддерживать высокий тонус политической и трудовой энергии масс».  

С трудовым энтузиазмом вышла осечка – страну поразил глубокий экономический кризис. А вот политическая энергия масс при нем действительно забила ключом – да всё по голове этих масс! 

Горбачев считал перестройку продолжением революции 1917 года, дела Ленина, нэпа. Однако всё получилось не так, как он хотел. И понятно, почему. Ленин жил в другую эпоху и решал стоящие в то время перед страной задачи. 

Механически перенести революцию 1917 в 1987 год, когда страна, народ, проблемы другие, невозможно. Это фантазии волюнтариста, которые жизнь развеяла как туман. 

Никакой программы, конкретных этапов перестройки Горбачев не называет. Для него главное, как он сам говорит, «ввязаться в дело», т.е. начать революцию, а там видно будет.  

В конце XX века действовать столь непродуманно, недальновидно,  затевать революцию в ядерной, многонациональной стране чрезвычайно опасно.  

Но тем и отличается волюнтарист от рационально мыслящего политика, что объективно существующие законы в политике в упор не видит. А расплачиваться за его действия приходится обычным людям. 

Некоторые современники боготворили генсека. Именно таким был помощник Горбачева с 1986 года Анатолий Черняев. 

Толя из ближнего круга Горбачёва 

Черняев был убежденным сторонником перестройки, верный оруженосец Михаила Сергеевича, типичный «серый кардинал» (он так себя и характеризует: «Я камерный человек, и в политике самое мое место – за кулисами»).  Несмотря на то, что он на 10 лет старше Горбачева, последний в минуты предельной откровенности называет его ласково Толя – такой чести удостаивались лишь особо приближенные.  

Один из современников верно подметил, что Горбачев и Черняев – «близнецы-братья», встретились родственные души. Во время пребывания вблизи Горбачева пишет (вернее, продолжает вести начатый задолго до встречи с ним) дневник – важный исторический источник для понимания происходящих событий, взгляд изнутри на эпоху Горбачева.  

Сначала Горбачев играл роль верного марксиста-ленинца. И как талантливо! В июне 1986 года Черняев записывает в дневнике свое мнение о Горбачеве: «Пришел мини-Ленин… Он обладает всеми присущими и Ленину качествами, но все они пониженного уровня. И увязка этих качеств, «комплексность» у него тоже ленинская». 

Анатолий Сергеевич подпал под обаяние личности генсека (впрочем, он не первый и не последний) и не знает, какими словами выразить восторг. В начале января 1988 года появляется запись:  

«Он назван во всем мире «человеком года». Поразительно, как история вынесла его на самый верх современного мира. И, общаясь с ним повседневно, находясь в ослеплении от его действительно натурального демократизма, иногда забываешь, с кем, собственно, ты так запросто имеешь дело! Вот так, вблизи, трудно представить себе, что это – большой человек. А ведь он действительно велик, как фигура историческая». 

Точно, производить впечатление  Михаил Сергеевич умел (и об этом мемуарных свидетельств предостаточно). Ему поверили, многие за ним пошли.  

Черняев – типичный представитель горбачевцев, увидевших в генсеке харизматичную личность, поверивших его словам и последовавших за ним до конца. Подобные ему помогли Горбачеву продержаться у власти целых шесть лет.