История, какой её Бог дал

Размышления о нашем прошлом, навеянные ностальгией по советским временам в некоторых соцсетях 

Горжусь!

«Большевики хоть и не признавали генетику, но здорово постарались, чтобы вытравить гены трудолюбия и хозяйственности из казаков. Но, видимо, не успели или не доглядели. Остались еще на земле казаки».

Мол, сегодня у власти одно ворье и недоумки, а вот Сталин был великий, Брежнев – заботливый и т.п.  

Я не отношу себя к тем, кто со сладострастием чернит все советское. Было много славных страниц, которыми мы можем гордиться. Но было и расказачивание, и раскулачивание, и политические репрессии. На этот счет документов, которые трудно оспорить, более чем достаточно. 

В силу своей журналистской профессии я много поездил по селам и станицам Ставрополья и Кубани, и у меня накопилось огромное количество воспоминаний людей, да и документов, которые свидетельствуют о том, что происходило в 20-30-у годы на юге России.  

Как раз недавно отмечали в стране День памяти жертв политических репрессий, который на удивление прошел незаметно, задавленный проблемами ковидной пандемии. Но, думаю, что нам полезно вспоминать прошлое, чтобы опять не натворить бед. 

ПОГОЛОВНО ИСТРЕБИТЬ! 

Вот циркулярное письмо Оргбюро РКП(б) от 24 января 1919 года «Об отношении к казакам» с пометкой: циркулярно, секретно. 

«Признать единственно правильным самую беспощадную борьбу со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления». И далее: «Конфисковать хлеб и заставить ссыпать все излишки в указанные пункты, это относится как к хлебу, так и ко всем другим сельскохозяйственным продуктам… Разработать в спешном порядке фактические меры по массовому переселению бедноты на казачьи земли». 

Позже последовали другие документы, где предписывалось массово переселять казаков на Урал, в Сибирь и другие малопригодные для жизни места.  

А кто определял, что является излишками, а что нет? Всё было отдано на откуп комиссарам, а позже, когда дошла очередь и до так называемых кулаков, а по существу работящих и потому не бедных крестьян, судьбы людей решали так называемые комбеды. 

У моей знакомой, Елены Ериной, занимающейся историей станицы Новотроицкой, много фотографий казачьих семей, карточек, сделанных во время турецкой и Первой мировой войн, которые воины присылали домой. Меня поражает, какие там у людей лица!  

Сколько в них достоинства и благородства. В основном это рядовые казаки, бывшие крестьяне-однодворцы, то есть землепашцы, а потом уже воины. Никакие там не верхи казачества. 

А потом смотрю на присланную Еленой Николаевной фотографию, где запечатлен станичный комбед. Да! Как-то все измельчало. Вместо достоинства в лицах уже заносчивость, та самая, шариковская, когда из грязи – в князи. 

Как-то я общался с одним водителем школьного автобуса, который очень неплохо рисовал. Он родом из одной кубанской станицы. Я поинтересовался, не казачьи ли у него корни.  

Оказалось, нет. Его родители приехали в станицу в конце 20-х годов из Курской области. Как раз по той самой программе переселения бедноты на казачьи земли. 

- Отец рассказывал, сколько было пустых домов, заселяйся куда хочешь. Дома крепкие, ухоженные. Они и стали там жить. А в 50-е годы казаки вернулись с Урала. Кто ж им те дома уже отдаст?! 

Можно только благодарить Бога за то, что посеянная такими деяниями власти рознь между людьми не обернулась кровью. После перенесенных на Урале испытаний пытаться вернуть свое и вообще хоть слово молвить у выселенных казаков не было ни сил, ни воли. Ссылка сломала многих. 

КТО ВЫЖИЛ, КТО СГИНУЛ 

Вот несколько историй, рассказанных мне жителями ставропольских станиц. 

У Григория Тимофеевича Машкина, живущего сегодня в Ставрополе и написавшего книгу о прошлом станицы Новотроицкой, показательна история дяди Дмитрия. Промышлявший торговлей скотом, он не захотел вступать в колхоз.  

А когда вернулся из очередной торговой поездки, увидел, что семья его выселена из дома. А строение собирались поднять домкратом и вывезти в другое место, но не успели, оставили на утро. 

Казак в сердцах выбросил в колодец оставленные инструменты. Его действия расценили, как сопротивление властям. Отсидел. Вернувшись, вынужден был стать колхозником поневоле.  

На одной из политинформаций, где зачитывали списки кандидатов в Верховный Совет, услышав, что там есть и женщина, усомнился: «А что там бабе делать?» 

На следующий день был арестован и обвинен в непочтительном отношении к советской женщине-труженице. С тех пор никто его не видел. 

У Алексея Пантелеевича Шатерникова своя история. Его предки по матери – Дулины. Это была крепкая казачья семья. К началу коллективизации у них было 20 десятин земли, две пары бычков, две пары рабочих лошадей и пара выездных жеребцов, шесть или восемь дойных кров. Понятно, что такую семью записали в кулаки.  

Сначала выслали на восток Ставрополья - в село Дивное. А оттуда - на Урал.  

Пока везли в вагонах на Урал, люди подсобрали кое-какие харчи, одежонку и сказали будущей матери Алексея Пантелеевича: «Беги, Санюшка, ты молодая, может, выживешь?» Она так и сделала, выпрыгнула, когда поезд медленно на горку полз, где-то в районе Царицына.  

А был месяц ноябрь, холода. Девчонка шла на запад, где должна быть родная станица. Потом ее подобрал астраханский обоз с рыбой. С ним дошла почти до дома. Потом пряталась по чердакам и подвалам у родни года три, пока не забылось все это. 

А остальные Дулины вернулись домой только в начале 50-х годов. В селении Тавда предки Алексея Пантелеевича валили лес. Их, как в фильме «Зулейха открывает глаза», выбросили на опушке леса, дали лопаты и сказали: «Захотите жить – выкопаете землянки».  

Позже поселенцы построили деревообрабатывающий заводик, где делали приклады для винтовок и костыли. Потом это пригодилось и отцу Алексея Пантелеевича. Он храбро воевал. Пришёл с фронта на костылях, весь израненный. 

А дед моей покойной жены, Петр Гречкин, тоже был выслан с родителями на Урал из поселка Эркен-Шахар, что в Карачево-Черкесии.  

Семья так была запугана, что позже о своих казачьих корнях и не вспоминала. Я, когда впервые попал к деду Пете в дом, был поражен, увидев фотографии на стенах, где казаки в черкесках да папахах. Оказывается, моя жена – потомственная казачка. А жене с детства вбили в голову, что казак - это синоним плохого человека, бузотера и бездельника. 

А дед Петя до самой смерти, когда ему уже было за 80, живя один, держал корову, а огород у него был руками перебран, чтоб ни комочка земли на нем не было. Станет, бывало, на коленки и так ползет метр за метром, перебирая комья земли. 

Он воевал, но попал в плен. Там ему, можно сказать, повезло, из лагеря забрали в зажиточную семью, где он топил печи, делал другую черную работу. Когда я спросил его, тяжело ли было в плену, он нехотя ответил: «На Урале тяжельше было». 

Около села Дивного на озере Маныч есть Левый остров. Сегодня это уже и не остров, к нему насыпали дамбу, а территориально он относится к Калмыкии. Теперь на машине туда можно проехать.  

Потомок справных казаков А. Никитченко.

ЛЕВЫЙ ОСТРОВ  

Левый остров -полупустыня, где летом жара за сорок и почти не бывает дождей. Распаханной земли нет, сплошь полынь, по которой носятся не боящиеся людей суслики. Питьевой воды нет, так как воду из Маныча пить невозможно.  

И сегодня здесь живут потомки кулаков, высланных в 30-е годы из Дивного и его окрестностей. Когда-то их предков вывезли в это гиблое место на медленную смерть. Но они выжили. Выкопали колодцы, где вода хоть и солоноватая, но все же условно пригодная для питья. Завели овец и пуховых коз. 

Сейчас на Левом острове живет семей пять. Они поставили ветряки или дизель-генераторы, поэтому свет есть, можно даже телевизор смотреть кое-как, работает мобильная связь. Торговля козьим пухом и бараниной дает неплохой доход. Поэтому купили себе машины.  

Все необходимое привозят с большой земли, туда же в школу возят детей. Кто-то, конечно, уехал в цивилизацию, но основной костяк остается. Предпочитают жить крестьянским подворьем и как можно меньше зависеть от официальных структур. 

Кстати, в Апанасенковском и соседнем Арзгирском районе как раз много живет потомков тех кулаков и казаков, высланных из благодатных станиц в западной части края в эпоху раскулачивания и расказачивания.  

И вообще среди фермеров края значительная часть – это потомки тех самых кулаков, то есть работяг, которые из века в век своим трудом создавали благосостояние своих семей. Ни ссылки, ни репрессии не вытравили из них гены трудолюбия и достоинства.  

Кстати, как-то я писал о молодом жителе станицы Новотроицкой Александре Никитченко, который ведет образцовое подсобное хозяйство. У него два десятка коров и бычков, свиньи, овцы, лошади.  

Прочитав материал, Елена Николаевна Ерина сообщила мне, что предок Александра Тимофей Черкашин, по переписи 1839 года имел самое большое хозяйство в станице: 800 овец, 60 быков. 

Как говорил мне фермер и казак Иван Митрофанов из станицы Расшеватской: «Большевики хоть и не признавали генетику, но здорово постарались, чтобы вытравить гены трудолюбия и хозяйственности из казаков. Но, видимо, не успели или не доглядели. Остались еще на земле казаки». 

И возвращаясь к заочной дискуссии с активистами «Одноклассников», думаю, что лучшим выходом из нее было бы вспомнить Пушкина: «Я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя… Но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, какой нам Бог ее дал».  

Так что давайте будем смотреть на наше прошлое, как и на настоящее, открытыми, ясными глазами, без розовых и черных очков.