Ставрополье охватила эпидемия семейного насилия. Подрастающее поколение мы потеряли в телевизионных «страшилках» и компьютерных «стрелялках»
«Открытая» газета в прошлом номере рассказала о круглом столе, который прошел в стенах ставропольского филиала Российского социального университета (РГСУ). На нем обсуждали, как реализуется на Ставрополье «Концепция семейной политики» до 2025 года.
Одна из самых острых проблем современной семьи – это насилие. Детский омбудсмен Светлана Адаменко привела такие удручающие цифры. В нынешнем году общее количество детей, пострадавших от насилия, в крае сократилось на 40%. Однако половина из них (почти 1300 детей!) подверглись насилию в семье.
Вдвое выросло число тяжких и особо тяжких преступлений, совершенных в отношении несовершеннолетних их родителями и близкими родственниками. То есть сегодня дети уже не могут чувствовать себя защищенными в том месте, где должно быть безопаснее всего, – в родной семье. Более того, за год вдвое выросло число детей (в том числе до 14 лет), пострадавших от сексуального насилия, – таких преступлений только в прошлом году зарегистрировано более двухсот.
Реальный же уровень жестокости в российской (и в том числе ставропольской) семье неизвестен. Во-первых, потому что в нашем обществе по-прежнему нет четкого представления, где проходит грань между «наказанием» и «насилием». Да и само насилие может быть не только физическим, но и психологическим.
Когда ребенка за проступок лишают карманных денег или средств связи, запирают одного в комнате – это вроде понятно. А вот как реагировать, когда на комиссии по делам несовершеннолетних ребенок признается, что ему никогда не покупали даже мороженого и конфет?! И не потому, что у родителей нет денег, а просто таким способом они «воспитывают» в ребенке смирение и скромность.
Во-вторых, жертвы домашнего насилия (и уж тем более дети) крайне редко обращаются к органы соцзащиты, опеки или к правоохранителям за помощью. Такова уж «оборотная» сторона нашей патриархальной семьи, которой гордится Ставрополье, когда смирение превращается в долготерпение…
Остро не хватает на Ставрополье учреждений для жертв домашнего насилия – кризисных центров, социальных гостиниц... Многим женщинам, которых истязает и насилует родной муж, просто некуда пойти – они в полной материальной и жилищной зависимости от тирана. А что самое страшное, еще и в психологической…
При созданном в 1996 году краевом Центре социальной помощи семье и детям существует социальная гостиница. Скромная, конечно: три кровати для взрослых и детская кроватка. Но сколько здесь спасли жизней!
Светлана Адаменко рассказала, что не раз видела, как сюда прибегали, спасаясь от озверевших мужей, беременные или женщины с маленькими детьми… в домашних тапочках. Им оказывают помощь юристы, психологи, соцработники, педагоги. А главное – дают кров.
Правда, как говорит секретарь краевой комиссии по делам несовершеннолетних Елена Береговая, таких кризисных центров на Ставрополье очень мало. И оказывают здесь лишь кратковременную помощь, возможности предоставить социальную гостиницу надолго просто нет. Конечно, такие центры могло бы создавать не государство, а НКО, работающие в системе социального госзаказа. Но дело это, увы, неблизкое.
Впрочем, позитивный пример есть. Пятигорская и Черкесская епархия два года назад создала в Ессентуках «Дом мамы» – антикризисный центр, где оказывают помощь женщинам – жертвам домашнего насилия, матерям-одиночкам, беременным...
Причем разместился центр в здании, которое ранее использовалось под представительство епархии. Несмотря на огромную социальную роль, центр существует без бюджетных вливаний, а только за счет средств РПЦ и частных пожертвований. Помощь (бесплатную!) здесь оказывают женщинам вне зависимости от национальности и вероисповедания.
А можно ли вообще сделать так, чтобы в эти кризисные центры было некому обращаться?! Оказывается, можно. Светлана Адаменко рассказала о своем недавнем визите в станицу Калининскую, центр одноименного района.
Побывала омбудсмен в кабинете местного главы Виктора Боровика: всю стену занимала карта станицы, утыканная булавками со стикерами разных цветов (красные, желтые, зеленые).
Оказывается, это была карта «проблемных» семей, на которые нужно обратить пристальное внимание. Ну а верные помощники главы станицы – это женсовет, казачьи патрули, дружинники и студенты местного филиала педагогического колледжа.
Каждую «проблемную» семью знают, берут на особый контроль – только не «прессуют», а, наоборот, помогают. Ситуации из жизни: мамочка вымещает злобу на детях за отсутствие работы или низкую зарплату, за кредиты невыплаченные. Да просто за то, что у нее нет подруг, не с кем поговорить.
И в каждой такой ситуации вместе разбираются и общественники, и чиновники. Главная задача Боровика – чтобы не было в его станице социальных сирот. И работа эта огромная дает плоды: за последние три года в огромной станице (14 тысяч жителей!) ни один человек не был лишен родительских прав.
Именно так, уверена Светлана Адаменко, и нужно работать на Ставрополье всем муниципальным главам. А пока цифры таковы: по состоянию на первое октября в органах соцзащиты в крае состояло свыше 1300 семей, находящихся в социально опасном положении (в них воспитывалось более 1900 детей).
Формулировка расплывчатая, а потому «до кучи» сюда относят семьи малообеспеченные, а также те, в которых дети находятся в опасном положении. С ними жестоко обращаются, или взрослые просто не исполняют родительские обязанности.
Причем в сравнении с прошлым годом количество таких семей сократилось на 13%. Но это не заслуга чиновников – просто жестче стали критерии.
Официальные цифры – лишь вершина айсберга. Каждый год на Ставрополье комиссии по делам несовершеннолетних рассматривают более 10 тысяч административных материалов по ст. 5.35 КоАП («Неисполнение родителями обязанностей по содержанию и воспитанию несовершеннолетних»). Представьте только, десять тысяч!
Чиновники разных ведомств, собравшиеся на круглый стол, кивали друг на друга. Дескать, министерства издают огромное количество циркуляров и приказов, их рассылают по всему Ставрополью… а у местных чиновников нет даже порой времени эти бумаги изучать.
Есть и масса других проблем. Скажем, доход семьи, чтобы признать ее малообеспеченной, фиксируют со слов родителей, хотя понятно, что это очень часто необъективно. Кто-то сознательно занижает зарплату, чтобы получить соцпособие. А другой, напротив, припишет себе лишнего, чтобы не попасть в «проблемный» список…
Кстати, сегодня на Ставрополье, судя по отчетам, существует огромное количество социальных услуг для «проблемных» семей. Скажем, в Апанасенковском районе недавно появилась служба «Социальная няня» для детей-инвалидов. В пяти районных учреждениях соцзащиты созданы мобильные бригады помощи малообеспеченным детям.
Но этого внимания, чтобы сохранить институт семьи, крайне недостаточно. Ведь, скажем, в число «проблемных» могут попасть семьи внешне благополучные, где и оба взрослых работают, и деньги есть. Но если, скажем, родители-алкоголики готовы отдать свое чадо «на воспитание» улице и подворотне, то представители среднего класса – интернету с теликом.
Ну а потом чего же удивляться, что из этих детей, воспитанных не родителями, а компьютером, вырастают маргиналы и преступники?! Светлана Адаменко привела пример 15-летнего школьника Антона Шалина из Челябинской области, который кухонным ножом зарезал мать и ранил отца из-за угрозы родителей запретить ему пользоваться компьютером.
Жили в элитном коттеджном поселке под Миассом, да и парень был образцовый – круглый отличник, участник олимпиад… Но, выходит, за этим красивым «фасадом» скрывались глубочайшие психологические проблемы?
По словам Адаменко, она внимательно прочитала интернет-отклики на эту трагедию. И на вопрос «Кто виноват?» почти все отвечают: нет, не чиновники, полицейские или абстрактное «государство», а сами родители.
Значит, все же понимает наше общество, насколько тяжело оно болеет.
Добавить комментарий