Поиск на сайте

 
Публичная лекция 
читает историк, доцент СКФУ Алексей КРУГОВ
 

О том, как Ставрополье встретило известие о Первой мировой войне, как наши земляки проявили себя на фронте, чем жила губерния

 
Сто лет назад в мировой истории произошло событие, которое перевернуло все мироустройство, ввергло в водоворот боевых действий чуть ли не половину мира. Это была война, которую в России до 1917 года называли Великой и Второй Отечественной. В советской исторической науке война получила наименование империалистической.
Она стала самой кровопролитной и жестокой из всех войн, какие знал мир до 1914 года. Потери России составили свыше двух миллионов погибших на фронтах и свыше трех миллионов пленных; потери гражданского населения превысили один миллион человек.
Эта война отделена от нас жизнью нескольких поколений и тяжелейшими испытаниями, выпавшими на долю нашей страны. Сегодня она стала далекой историей. Но мы  должны помнить о трагических и героических событиях того времени, о наших земляках, простых русских солдатах и офицерах, порой забытых и неизвестных, явивших на полях сражений примеры беззаветной храбрости, мужества, стойкости и воинской доблести. Итак, как это было в тылу и на фронте.
 
 
Война сильнее всяких проповедей
 

Известие о начале войны в губернию пришло 2 августа 1914 года. Волна патриотического подъема охватила практически все население. По городам и весям прошли массовые манифестации с заверениями в преданности Родине и престолу. Общество переживало необыкновенное единение и патриотический подъем. Эти настроения простых русских людей мы чувствуем, листая подшивки ставропольских газет за тот год.

Вот что писали корреспонденты газеты «Северокавказский край»: «Войну мужики принимают как что-то неизбежное. Чувствуется подъем духа. Такой подъем, какого не замечалось в минувшую японскую кампанию. Народ считает войну правой и необходимой. Всколыхнулись все, затревожились.

До войны в селах мало чем интересовались, газет не читали. Теперь нарасхват берут листки, жадно ища в них новых сведений о войне. Собираются толпами, говорят, читают, делают всевозможные предположения и догадки. Настроение приподнятое».

Народный фольклор пополнился такими присловьями, как: «Коль немец прет, то как не защищаться?!» В селах во множестве появились лубочные картинки, высмеивавшие немцев, патриотические плакаты тиражировались тысячами копий, развешивались на самых видных местах.

 Наиболее ярко воодушевление выразилось в патриотических манифестациях, молебнах и шествиях с портретами царя. На многолюдных торжественных проводах присутствовали представители военной и гражданской власти, духовенства. Из воззвания епископа Александровского Михаила, временно управляющего Ставропольской епархией, к пастырям церкви: «Настоящая война - война народная, война всех и каждого со злейшим, демонски гордым и сильным врагом».

Монастыри, церкви и православная паства призывались к пожертвованиям в пользу раненых и больных воинов, семейств призванных на войну, к отводу помещений под госпитали. Церквям предписывалось установить особые кружки в пользу Красного Креста.

Село Казгулак. «Вот начался молебен. Все молящиеся были, как один, наэлектризованы патриотизмом. Многие пали ниц. Впереди несли портрет Государя и национальные флаги. Народ пел гимн и «Спаси, Господи, Люди Твоя». Слышались возгласы:

- Долой Германию и Австро-Венгрию!

- Да здравствует Русь и Государь-Батюшка!

Восторженное «Ура!» все росло и росло, разливаясь из края в край».

Очевидец событий, русский общественный и политический деятель, историк, публицист и философ Петр Бернгардович Струве, в ноябре 1914 года писал: «Война сильнее всяких проповедей учит нас патриотизму. Мы ощутили себя в войне нацией и государством, русскими и Россией».

 
За веру, царя и Отечество!
 

8 августа 1914 года Ставропольская губерния была объявлена на положении чрезвычайной охраны. На призывные пункты стали прибывать чины запаса и ратники I разряда в количестве, как правило, больше запланированного. Готовились помещения для их приема, расквартирования, под столовые. Началась поставка в войска лошадей, повозок, упряжи.

Мобилизация не вызвала серьезных трудностей у властей. Ее провели  организованно и в срок. Дезертиров практически не было. В селах Константиновском, Спицевке, Бешпагире, Надежде и Старомарьевском военнообязанные собрались буквально через день после начала мобилизации. К воинским начальникам стали обращаться добровольцы, желавшие пополнить ряды действующей армии. Имелись случаи, когда запасные чины отказывались от медицинского освидетельствования с мотивировкой: «Я вполне здоров, годен для службы в войсках, и не желаю напрасно отнимать время у приемной комиссии».

Вот один из типичных документов той поры: «Одухотворенное святостью долга и царского призыва, население Медвеженского уезда (ныне Красногвардейский район) не замедлило поставить от мирных полей и нив под ратные знамена многие тысячи своих сынов… И, оставшиеся у своих домашних очагов, все мы, от мала до велика, объятые тем же священным кличем царя к народу, не можем знать иных забот за время столь грозной брани, как готовность положить душу свою за царя и Родину».

Крестьянские сходы единодушно выражали готовность стать «на защиту дорогой России», «отдать жизнь и имущество к изгнанию общего мирового врага».

В первые недели войны было мобилизовано около 30 тысяч, за всю войну более 100 тысяч наших земляков. Для сравнения: на Кубани призвали порядка 107 тысяч казаков, на Дону - более 100 тысяч, в Терской области - 55,4 тысячи.  Для того времени это была самая крупная по масштабу мобилизация. По свидетельству председателя Государственной Думы Михаила Родзянко, в целом по стране  «к мобилизации явилось 96% всех призывных».

В Ставрополе пунктом сбора «гожих», как тогда называли призванных на фронт, стал железнодорожный вокзал.

Из воспоминаний очевидца: «Представьте торжественный момент: военный оркестр почти беспрерывно играет гимн «Боже, царя храни!», за ним «Прощание славянки», настроение бодрое - всюду ажитация. Мужики кричат «Ура!», женщины плачут и крестятся, бравый старичок призывает «бить супостата не щадя живота своего». «Ах вы, немцы-азиаты, из-за вас идем в солдаты…»

Здесь же молодые ребята наяривают на балалайке:

 
Немцу дома не сидится,
Поднаскучил ему «бир»,
Знать, желает немец биться,
Коль нарушил с нами мир.
 

Раздается команда: «По вагонам!» Начинается торопливое прощание. Жены офицеров благословляют своих благоверных, вешают им на шеи чудотворные ладанки. Гудок паровоза - и вперед, на фронт. «За веру, царя и Отечество!»

В дороге - праздничное настроение, все уверены в победе, а наиболее ретивые из офицеров боятся опоздать к решительному сражению. Все убеждены, что война продлится недолго, от силы два-три месяца. Много говорят о будущих георгиевских кавалерах».

В августе из Ставрополя на фронт отправляются 83-й Самурский пехотный полк и Осетинский конный дивизион. Годом позже на Кавказский фронт была направлена 598-я Ставропольская пешая дружина. Ставропольцы воевали в Закавказье против турецкой армии, в Галиции, Румынии и Польше - против германских и австрийских войск.

 
 
Мне бы коньячку, а жене - спиртику!
 

Проекты по строительству новых дорог, расширению городского водопровода, канализаций, освещению улиц были отложены до лучших времен. Обстоятельства военного времени, господа! Строительство шоссейки, соединяющей Ташлу с центром города, заморозили. Ситуацию осложняла эпидемия чумы. На все требовались деньги, а их катастрофически не хватало. 

Пожертвования  на «нужды войны» собирали все сословные общества: купеческие, дворянские, мещанские, крестьянские волостные сходы. Сельские общества составляли приговоры о пожертвованиях хлеба действующей армии из своих запасов. В годы войны претерпела изменение сама суть благотворительности, ставшей важной частью общественной жизни губернии и России.

Одним из новшеств, затронувших привычные устои жизни провинциального общества военного периода, стало введение сухого закона указом императора от 22 августа 1914 года «вплоть до окончания военного времени».

На Ставрополье началась борьба с пьянством. Закрылись питейные заведения, «треклятые монопольки», винные лавки. Для начала было запрещено «распивать крепкие напитки на улицах, дорогах, площадях и в других открытых местах». Под запрет попала водка, затем виноградное вино и пиво. И действительно, сухой закон пошел на пользу.

Сократились поножовщина и уличное хулиганство. Газеты писали о «совершенно трезвых свадьбах и похоронах», что уборка хлебов прошла успешно, так как не было «гульных дней».

«В нашем богоспасаемом Благодарном, - отмечал местный житель, - ни тебе пьянства, ни тебе хулиганства… все злачные места закрыты… и так хорошо, матери и жены довольны, детвора весела: «тятька мамку не бьет».

Однако успехи были кратковременными. По свидетельствам очевидцев, в губернии имелись многочисленные «тайные шинки», разные «увеселительные дома», где в любое время дня и ночи можно было купить «не только бутылку водки, но и целую четверть и даже ведро». Власти призывали закрывать притоны и беспощадно штрафовали нарушителей закона, но тщетно.

Любители выпить проявили недюжинную смекалку. Задолго до изобретения настойки боярышника народ понял, где можно разжиться доступным алкоголем. Любители крепенького потянулись к докторам за рецептами. Некоторые предприимчивые врачи сделали из выписки рецептов на алкоголь приличный источник дохода.

Вот одна из зарисовок того времени.

- Мне бы, доктор, нельзя ли коньячку?.. А на жену - спиртику! Извольте получить за два рецепта, - развертывая туго набитый бумажник, просит «больной».

- Можно, можно! Только прошу вас - берите в разных аптеках! Пожалуйте, до свидания…

А «больные» все идут...

Но уже через пару месяцев после введения сухого закона запретили продавать ароматный спирт (киндербальзам), валериановые и гофманские капли в количестве более тридцати граммов без рецепта врача.

Окончание в следующем номере «Зачётки».
 
 
 

Добавить комментарий



Поделитесь в соц сетях