Колхозник поневоле

Военный пенсионер вернулся к истокам – стал жить крестьянским трудом

Сворачиваю с гравийки в сторону пригорка, на котором видны кошара, домик, старенький грузовичок. Проезжаю по небольшой дамбе мимо пруда. Все это и есть хозяйство Сергея Владимирова.

- Четыре года, как здесь хозяйничаю, - рассказывает Сергей Иванович, - держу 20 бычков, полсотни овец, 18 коз. Рыбой только второй год занимаюсь. Завез из Краснодарского края по сто тысяч мальков карпа, толстолобика и белого амура. Больших денег пока не заработал, но прибавка к военной пенсии неплохая, а главное, что делом занят, иначе с ума можно сойти.

- А статус у вас какой, – интересуюсь, - фермер, индивидуальный предприниматель?

Немного замешкавшись, Владимиров объявил:

- Особый у меня статус. Я вроде как и сам по себе, а вроде как и колхозник.

Колхоз имени Чапаева – известное в крае сельхозпредприятие, имеет статус племзавода. Именно он и определил особый статус Сергея Владимирова.

Животноводство сейчас переживает не лучшие времена, поэтому хозяйство получает основную прибыль от растениеводства. Более-менее неплохи дела в молочном животноводстве, а вот с овцеводством – беда. Выход – отдать кошары в аренду частнику, который выдюжит в самых неблагоприятных условиях. Такова природа малого бизнеса.

Но статус племзавода запрещает сдавать в аренду животноводческие помещения. Пришлось идти на хитрость. Владимиров оформлен работником колхоза. Словом, вспомнили старый советский вариант – хозрасчетные бригады, когда хваткие работящие мужики, спасая нерентабельные отрасли, фактически работали там больше на себя, чем на колхоз.

А вот животные, которые находятся на ферме, - это собственность владельца ЛПХ Владимирова. Он, например, выкупил у колхоза поголовье племенных австралийских мериносов, которыми в свое время славилось хозяйство.

- У меня, конечно, есть и помесные животные, но есть и чистокровные австралийцы. Стараюсь поддерживать породу, на мясо их не пускаю, размножаю. У меня была овца, которая в свое время четыре раза становилась чемпионкой выставок, сейчас ее дети в отаре ходят. Их великолепная шерсть никому не нужна, лежит у меня до лучших времен. А спрос на баранину хороший. Бычки у меня простые – красной степной породы.

Пытаюсь понять, почему колхозу держать кошару нерентабельно, а Владимирову выгодно?

- Я тут долгое время один работал. А кто в колхозе согласится ишачить от темна до темна? Сейчас взял себе помощника, Гену. Мужик в трудной ситуации оказался. С женой развелся, детям стал не нужен, потому что пил. А у меня и пить, и курить бросил. Я ему жилье, кормежку обеспечил. Сейчас у него своих две овечки, три козы. Если работать будет хорошо, обрастет потихоньку собственностью.

Скотину Сергей Иванович кормит досыта, но не деликатесами. Старается, чтоб животные как можно дольше паслись, пастбищ вокруг кошары пока хватает. Подкармливает их отходами зернового производства, причем самыми бросовыми – половой. Калорий там немного, зато дешево, 25 копеек за килограмм. Если поменять на мясо у фермеров или владельцев частных подворий, еще дешевле выйдет. Поэтому можно такого добра сколько хочешь навозить, пусть скотина ест от пуза.

И рыбу он тоже не балует, ей достаются отходы от отходов. Но этого вполне достаточно. Рыба не перекормленная, не жирная, многим такая как раз по вкусу. Позволяет иногда и побаловать свою живность. На паи, которые есть в колхозе у жены и детей и доставшиеся им по наследству, ещё десять тонн зерна имеет.

Вот и получается, что при таком ведении хозяйства затраты сведены к минимуму. Ну а свой труд, как говорится, не в счет.

При желании продать товар можно мигом. Перекупщики просто одолевают. Но цену дают такую, что хочется их послать куда подальше. Он чаще так и поступает, прибегает к их услугам только в крайнем случае.

- Не могу я спокойно смотреть, как кто-то, почти не затрачивая сил, наваривает себе сто процентов, а работяга-крестьянин должен перед ним пресмыкаться. Где справедливость? – негодует Сергей Иванович. - Рынки для меня закрыты. Если я буду там по их ценам торговать, тогда работать некогда будет. А по своей цене мне не дают торговать. Даже в Ивановке, на территории нашего сельсовета конфликт был, когда я рыбу по сто рублей продавал. Пытались наехать на меня заезжие торгаши. Но глава села и участковый заступились.

Владимиров предпочитает реализовывать товар по знакомым или под запись в учреждениях своего сельсовета, в той же воинской части, где он служил. И люди довольны, что качественный товар по справедливой цене получают, и он избавлен от общения с  перекупщиками. Пока система работает вполне эффективно.

Ну а если хозяйство разрастется, тогда видно будет. Он останавливаться на достигнутом не собирается. Сдерживает его, конечно, этот странный, искусственный статус колхозника.

Может, все-таки законодательство изменится и он сможет выкупить у колхоза эту кошару? Быть законным собственником и хозяином своего дела, конечно, лучше, чем числиться колхозником на бумаге.