Поиск на сайте

На какие общественные силы может опереться полпред Хлопонин в непростом деле модернизации Кавказа

 

Недавно в Москве была помпезно презентована новая стратегия социально-экономического развития Северо-Кавказского федерального округа. Событие вызвало всплеск активности политических комментаторов.
Большинство из них напоминали, что стратегия – первое серьезное детище команды полпреда Александра Хлопонина за более чем полгода управления округом. Хотя, по логике вещей, должно быть наоборот: новая команда управленцев встает у руля, уже имея четкую стратегию, а не спешно дописывая ее, когда пора уже приступать к конкретным делам.
Так в чем же сегодня должна заключаться настоящая (а не бумажная) стратегия развития Северного Кавказа? Об этом обозреватель «Открытой» беседует с известным политическим философом и политологом, профессором Александром СТРИЗОЕ.

 

– Александр Леонидович, больше половины жителей Северного Кавказа не верят в то, что создание округа сможет решить хоть какие-то проблемы региона. Откуда такой скепсис?
– Создав округ, федеральная власть признала, что у нее нет ясной и эффективной политики на Северном Кавказе. Хлопонин был назначен полпредом СКФО прежде всего как успешный бизнесмен. Поэтому создается впечатление, что федеральный центр пытается свести все кавказские проблемы только к экономике, недаром вся риторика полпреда связана лишь с экономическим оживлением региона. Конечно, Кавказу нужна особая экономическая политика, но это не должно быть единственной точкой приложения усилий власти. 
– А как же знаменитый афоризм Ленина: «Политика есть концентрированное выражение экономики»?
– Не стоит искать простых отмычек от кавказских проблем. Наивно думать, будто все проблемы региона можно урегулировать только экономическими методами. Есть и масса других факторов, влияющих на жизнь общества: религия, демография, межнациональные отношения, борьба внутри самой правящей элиты, эффективность работы правоохранительной системы.
«Смотритель государев» (я имею в виду Хлопонина) должен иметь собственную позицию по всем этим вопросам. Сейчас эта позиция не обозначена. По крайней мере, в информационном пространстве регионов, лежащих за пределами СКФО, Хлопонин кажется лишь одним из множества российских администраторов, ничем не выделяющимся из общей массы.
Просто хороший экономист и успешный бизнесмен – это не то, что сегодня нужно Северному Кавказу. В должности полпреда хотелось бы видеть масштабную, многогранную, узнаваемую по своему почерку личность.
– Да где же такого найдешь?! Известно ведь, что у нынешней власти слишком короткая скамейка запасных...
– Она короткая не потому, что в обществе нет достойных, а потому, что нет механизма их отбора. Сломаны социальные лифты, которые позволяют выводить наверх действительно талантливых, неординарных людей. Впрочем, если федеральный центр искренне озаботился решением проблем Кавказа, то подходящую фигуру найти вполне возможно.
Проблема нынешней власти еще и в том, что она избирает себе в советники тех, кто говорит ей то, что приятно и хочется слышать. Поэтому и политика в России (в том числе региональная) большей частью протекает в непубличной сфере. Это то, что Черчилль называл «борьбой бульдогов под ковром».
Самое яркое проявление такой кулуарности, закрытости – отставка Лужкова. Ведь до сих пор российские граждане в целом – и даже чиновники – вряд ли разобрались, почему это вдруг утратил доверие президента один из признанных российских «политических тяжеловесов».
Значительное количество претендентов на должность московского мэра (слухи о которых обсуждались в политической тусовке) – отражение борьбы разных групп влияния. И очевидно, что для нового градоначальника Собянина помимо профессиональных качеств будет важна и личная близость к определенным лоббистам. К сожалению, так назначают в России не только мэров…
– Кстати, и сам Хлопонин на брифинге после правительственного часа в Совете Федерации на вопрос журналиста «Интерфакса», готов бы он был возглавить Москву после Лужкова, ответил, что, мол, да, готов, если позовут. Не свидетельствует ли это о пораженческих настроениях полпреда?
– Нет, здесь речь вовсе не о пораженчестве. Может быть, это «оговорка по Фрейду» – случайное выражение подсознательных установок полпреда, его скрытых желаний и достаточно высокой самооценки.
Допустим, сказал бы он: нет, не готов в Москву, сначала нужно проблемы Кавказа решить. Без сомнения, нашлись бы люди, которые потом припомнили бы полпреду эту фразу, причем в критическом контексте.
И эксперты, и федеральная власть прекрасно понимают, что трудно сразу найти идеальную фигуру для руководства новым федеральным округом. В этом смысле Хлопонин не станет политическим долгожителем: будет испробовано несколько иных кадровых вариантов, прежде чем будет найден оптимальный.
Зато и эффективность управленческих решений будет расти к каждому следующему назначению, каждый новый полпред сможет учиться на ошибках предыдущего. Так что спрашивать с Хлопонина по всей строгости, полагаю, пока нет смысла.
– После создания округа сразу обострились центробежные тенденции: было предложено создать Ставропольскую Русскую республику, Северо-Кавказскую казачью республику, Черкесскую автономную область. Вот из совсем недавних инициатив – молодежь начала в Интернете сбор подписей за отделение Ставрополья от СКФО. С чем связан такой всплеск сепаратизма?
– Все это попытки отдельных клановых и элитных групп проверить Хлопонина «на прочность»: а что, мол, скажет полпред, хватит ли духу сепаратистов осадить?
Что касается Ставрополья, то я вполне понимаю желание титульного этноса – русских – остаться в едином пространстве с другими русскоязычными регионами: Ростовом, Кубанью, Волгоградом. В культурном, языковом, национально-религиозном отношении, конечно, связи Ставрополья с этими территориями очень прочны. Однако с точки зрения геополитики Ставропольский край тяготеет все же к кавказским республикам, выступая для них неким объединительным ядром.
– Как видно, Хлопонин пока остается заложником внутриэлитных разборок. А на какие общественные слои он может опереться в деле реформирования округа? Может быть, на религиозные элиты, священников, старейшин-алемов, которые в жизни Кавказа играют огромную роль?
– Не стоит преувеличивать роль религии в жизни России. Социологи бесстрастны: наше общество в целом секулярное, светское; религия играет значимую роль лишь в отдельных сегментах социальной жизни. Даже на Кавказе.
Недавно проведенное Южным научным центром РАН исследование свидетельствует: в Карачаево-Черкесии и на Ставрополье 70% населения считают себя верующими, но среди них лишь каждый десятый применяет религиозные нормы в повседневности. То есть люди воспринимают религию прежде всего как фактор личной жизни, а не общественно-политической. Поэтому рассматривать именно духовную элиту как главную опору для реформ не стоит.
– Но кого полпред тогда может позвать себе в союзники?
– В первую очередь Хлопонин должен искать опору в местной административной элите. Естественно, поначалу наведя там порядок, проведя, если нужно, ротацию кадров, чистку – чтобы значительно улучшить управляемость, добиться грамотного и оперативного исполнения принятых решений. Кстати, именно этого от полпреда в первую очередь ждет и население: окорота зарвавшихся местных «царьков». 
Второй столп для Хлопонина – это бюджетники, люди, которых содержит государство для решения социальных проблем (врачи, учителя, социальные работники).
Третий столп – хозяйственная и экономическая элита (причем не обязательно крупный бизнес). Именно на их плечи должна лечь подготовка инфраструктуры СКФО к приему массивных инвестиционных вливаний, которые обещает Хлопонин. Деньги, конечно, пойдут не завтра, но инфраструктурные проблемы Кавказа нужно начинать решать уже сейчас.
– Вы ученых не упомянули, академическую элиту.
– Сегодня, пожалуй, не стоит переоценивать возможности научной элиты Северного Кавказа. Научное сообщество ослаблено и раздроблено; в СКФО осталось только два полноценных академических центра – Ставрополь и Пятигорск. Что касается научной элиты национальных республик, то она сильно идеологизирована: часто ученые смотрят на различные вопросы прежде всего с узких этнических или местных позиций, что мешает им видеть общие проблемы Кавказа в целости.
– Среди ученых распространена такая мысль: мол, Кавказ – это изначально отсталая территория, где народ еще не готов воспринимать серьезные экономические реформы. Вы согласны с таким мнением? 
– То, что в провале реформ виноват сам народ, – это миф, на котором традиционно «спекулируют» многие либерально мыслящие политики и экономисты. Ну как народ может быть плохо подготовлен к восприятию настоящей рыночной экономики и демократии, если они во многом основаны на привычных принципах здравомыслия?! Здесь людей обмануть очень трудно. Надо не народ переделывать, а тех, кто им управляет!
– Думаете, это под силу Хлопонину?
– Ему одному, конечно, нет, но он должен хотя бы начать двигаться в этом направлении. 
– Вслед за Путиным…
– Когда 10 лет назад Путин вошел в Кремль, перед ним стояли две стратегические задачи – сохранить страну от распада и вернуть ей управляемость. С первой задачей он справился прекрасно, а вот вторая… 
Давайте не обманывать себя: «вертикаль власти» в стране работает недостаточно эффективно! Ну разве это нормально, когда власть не может добиться того, чтобы в регионах перестали расти цены на лекарства или гречку?!
Поэтому основная точка приложения усилий и президента, и полпреда – чтобы каждый чиновник четко знал свое место и отвечал за него. И когда наконец в России будет построена эта новая система управленческой ответственности, тогда и можно будет говорить о создании на Кавказе горнолыжных курортов или игорных зон…
– Как-то в беседе со мной бывший премьер Михаил Касьянов заявил, что поворотной вехой в истории России была осень 2004 года, когда Путин издал пакет законов, направленных на возврат к политической диктатуре. То есть, по мнению Касьянова, Путин сам похоронил в зародыше ту самую демократию, которую вы его сегодня призываете строить. 
– Знаете, во многом эти пафосные рассуждения по поводу того, каким путем движется Россия – демократическим или авторитарным, – пустая болтовня. Вот когда будут решены основные проблемы страны: управляемости, безопасности, качества жизни, – тогда мы и получим моральное и политическое право рассуждать о высоких материях вроде демократии. Давайте сначала займемся созданием эффективной системы управления, а потом будем говорить о политическом стиле этого управления.
– Как я вижу, вы путинские реформы воспринимаете без особого оптимизма.
– Пока мне трудно назвать хотя бы одну реформу, которая была бы доведена до конца и оправдала бы ожидания общества. Взгляните, например, на новый федеральный закон «О полиции». Московская политтусовка все копья сломала вокруг него, только вот эти споры сводятся лишь к одному вопросу: как бы покрасивее этот закон написать.
Но ведь простого человека интересует совсем другое: как этот закон будет работать, кто будет применять его на практике? А применять будут те же самые кадры, которые у граждан и, надо думать, у самих создателей закона вызывают по меньшей мере недоверие. За этими спорами размыли вопрос о «чистоте рядов». 
Еще в 1922 году Ленин, выделяя пороки новой системы управления, на первое место поставил «коммунистическое чванство», понимая под ним мнение руководящих работников, что реальные проблемы подменяются написанием правильных декретов и резолюций. 
Сегодня на смену коммунистическому чванству часто приходит юридическое, когда управленцы не желают замечать логику повседневной жизни. Кстати, на второе и третье места среди управленческих пороков классик ставил безграмотность и взятку.
– Тем не менее значительная часть населения воспринимает Медведева на президентском посту с большим воодушевлением (и не в последнюю очередь именно из-за юридического образования: мол, уж законы-то знает и писать умеет).
– Безусловно, в образе действующего президента есть привлекательные черты. Но трудно уйти от впечатления, что каждый член «правящего тандема» работает не на всю нацию, а лишь на определенную часть общества.
Путин демонстрирует державный стиль, где во главе угла стоит порядок и стабильность, а это ближе и понятнее простому народу из провинции. Медведев нацелен на инновации и модернизацию, его риторика ориентирована на либерально настроенную интеллигенцию и молодежь, особенно в крупных городах.
– А к чьей команде принадлежит Хлопонин?
– Поскольку он вышел из бизнеса, то, как мне кажется, ближе к Медведеву. А по нынешнему административному статусу должен быть ближе к Путину. Ведь на Кавказе либерально настроенная прослойка общества весьма слаба, поэтому и меньше доля людей, оптимистично воспринимающих демократическую риторику президента.
– Александр Леонидович, не могу напоследок не задать вопрос относительно «проблемы-2012»: кто возглавит страну после грядущих президентских выборов?
– Соцопросы свидетельствуют: общество пока еще не сделало окончательного выбора в пользу того или иного кандидата. Мы видим, что сейчас снижается рейтинговое преимущество, которое некогда имел Путин перед Медведевым, в правящем тандеме он уже не является однозначным лидером. Тем более что затянувшийся экономический кризис затрудняет работу правительства…
Впрочем, вне зависимости от того, кто выиграет следующие выборы, на положении внутри страны это мало отразится. В эпоху перемен, а тем более в посткризисной ситуации ресурсы любого президента будут ограничены, так что он будет иметь возможность выбирать не более чем отдельные акценты в ранее взятом политическом курсе.

 

Беседовал
Антон ЧАБЛИН

Досье «Открытой»

Александр Леонидович СТРИЗОЕ – доктор философских наук, заведующий кафедрой философии Волгоградского государственного университета, профессор. Член областного Общественного экспертного совета, эксперт всероссийской аналитической сети «Polit:rus». Автор более 100 научных публикаций по вопросам социальной и политической философии, политики.

Добавить комментарий



Поделитесь в соц сетях