«Любыми средствами, не останавливаясь ни перед чем… заставить войска наступать»

Военные операции по освобождению Кавказа от немецких войск сопровождались немыслимыми по масштабам потерями наших солдат.

Кинжальным пулемётным огнём при поддержке артиллерии, авиации и танков солдаты вермахта косили ряды красноармейцев

На «Эдельвейс» возлагали большие надежды

Сегодня трудно представить, что вообще такое война в горах, а ведь на Кавказе она была самой высокогорной в истории.

Непреодолимые скалы и трещины, двухметровые снежные заносы, шквалистый ветер, морозы до тридцати, нехватка кислорода, недостаток обмундирования и продовольствия, оползни, лавины и всюду прицельный огонь немецких снайперов. Погибших хоронить возможности не было, их просто обкладывали камнями.

Суровые испытания выпали на долю воинов, оборонявших перевал Главного Кавказского хребта. Не обученным в большинстве своем советским парнишкам, без альпинистского снаряжения, в тонких шинелишках, голодным (пилотка сухарей на неделю!), противостояли отлично подготовленные и экипированные части вермахта.

Переход через Большой Кавказ немецкое командование возложило на 49-й горнострелковый корпус в составе 1-й («Эдельвейс») и 4-й, укомплектованной тирольцами, горнострелковых, а также 97-й и 101-й легкопехотных дивизий. Это были войска, специально подготовленные для войны в горах.

К середине августа части дивизии «Эдельвейс», наступая по долине Теберды, подошли к Клухорскому перевалу, который обороняли подразделения 394-й стрелковой дивизии. Защитники перевала стояли насмерть. Брошенные на усиление части к месту боев подоспели только 22 августа, когда противник был уже на южных склонах хребта.

В конце августа свежие полки 4-й горнострелковой дивизии захватили перевал Санчаро и начали продвижение на юг, достигнув перевалов Доу и Ачавчар. В этом районе нашим командованием была создана Санчарская группа войск, части которой в середине сентября перешли в наступление и к 20 октября овладели несколькими перевалами.

Враг отошел на северные скаты Главного Кавказского хребта. Наступление немецких войск в этом направлении было остановлено.

О битвах за перевалы написано множество книг, научных и газетных статей. Но до сих пор мало что известно о том, какие кровопролитные бои шли на подступах к горам, особенно на востоке Ставрополья.   

Сопротивление русских всё возрастало

Из дневника солдата вермахта Л. Треплина, изданного после войны под названием «Майн фельдцуг» («Мой поход»):

«15 августа мы были переброшены на восточный фланг Кавказского фронта, на берега Терека... У нас не было покоя ни днем ни ночью. Если днем нас донимали штурмовики, то сентябрьские ночи вообще превратились в ад: с наступлением темноты появлялся биплан, «швейная машина» на жаргоне солдат. Он облетал нашу позицию на низкой высоте и сбрасывал бомбы...

Я сам в те дни постоянной опасности ощущал не просто боязнь смерти, а панический страх неизбежного... Сопротивление русских уже на дальних подступах к нефтепромыслам Баку все более усиливалось».

Во второй половине августа 37-я армия Закавказского фронта отражала неоднократные попытки немцев прорваться в направлении Нальчика. Стойкость советских воинов вынудила врага прекратить атаки в этом направлении, произвести перегруппировку сил и перейти в наступление на Моздок.

Упорству наших войск способствовал героизм бронепоездов, которые противостояли танковым атакам врага. Когда были выведены из строя все орудия и пулеметы, разбиты бронеплощадки и бронепоезда охватил огонь, оставшиеся в живых бойцы и командиры пошли на танки со связками гранат.

Несмотря на сопротивление наших войск, 20 августа в районе Воронцово-Александровского и Буденновска противник вышел в восточные районы Ставрополья и бурунные степи Прикаспия, а спустя еще пять дней занял Моздок. За первым эшелоном 1-й танковой армии в район Ачикулака вышел засекреченный корпус «Ф». Продвигался он по малозаселенной местности Ставрополья и Калмыкии, избегая боев.

Еще до вторжения в СССР Германия планировала стратегические операции по расширению своей экспансии на Восток. Именно в этих целях в мае 1941 года был создан «Особый штаб Ф» во главе с генералом авиации Гельмутом Фельми.

В задачи штаба входило руководство диверсионной деятельностью и агентурной разведкой специально сформированных воинских националистических частей и подразделений на Ближнем и Среднем Востоке, а также на Кавказе. Местом дислокации «Особого штаба Ф» был избран мыс Сунион в Южной Греции.

Генерал Фельми сформировал группу, куда вошли студенты-арабы, обучавшиеся в Германии, а также переведенные из Сирии военные - сторонники муфтия Палестины Амина аль-Хусейни и майора Фаузи Каукджи. Наемников, одетых в военную форму германской армии, обучали немецкие офицеры, владеющие арабским языком.

Казаки Сталина против казаков Гитлера

Ко времени переброски корпуса «Ф» на Кавказ в нем имелись подразделения и части всех родов войск, что позволяло ему действовать автономно, без поддержки других соединений.

В корпус входили три усиленных моторизованных батальона (1-й и 2-й были укомплектованы исключительно солдатами и офицерами вермахта, а 3-й батальон состоял из иракцев, сирийцев, палестинцев, трансиорданцев, ливийцев и арабов из стран Магриба). Каждый моторизованный батальон по составу и вооружению, тактическим и огневым возможностям приравнивался к полку.

Кроме того, в корпус входили отдельный танковый батальон, авиационный отряд, артиллерийские части, рота связи, саперная и минометная роты, разведывательный отряд на бронемашинах и мотоциклах, кавалерийский эскадрон, взвод метеорологической службы, колонна автомобилей. Имелись тыловые подразделения.

Опознавательным знаком личного состава корпуса было изображение овального венка с пальмой, восходящего солнца над желтым песком пустыни и черной свастики.

Помимо военной и политической подготовки личный состав корпуса занимался изучением географии и истории стран Ближнего и Среднего Востока. Солдаты и офицеры были обучены турецкому, персидскому, арабскому и другим восточным языкам. Кроме того, они знали французский и английский, а солдаты - выходцы из ближневосточных стран - были обучены немецкому.

В середине октября корпус особого назначения «Ф» под командованием генерала Фельми впервые вступил в бой на северном фланге 1-й немецкой танковой армии  в районе Ачикулака. Противостоял ему 4-й гвардейский Кубанский казачий кавалерийский корпус. Здесь же тогда сражался и сводный Ставропольский партизанский отряд под командованием А.Г. Однокозова.

К декабрю главными пунктами сосредоточения группировки генерала Фельми и их опорными узлами стали укрепленные населенные пункты Ачикулак, Иргаклы, Ага-Батыр, Нортон, Сунженский.

В районе Ачикулака, начиная с сентября 1942-го, 4-й гвардейский казачий кавалерийский корпус вел ожесточенные бои и с полком «Юнгшульц», насчитывающим около 1,5 тысячи человек.

Полк в составе 1-й танковой армии вермахта носил имя своего командира - подполковника Иоахима фон Юнгшульца. Первоначально он имел только два эскадрона, один из которых был чисто немецким, а второй состоял из казаков. Уже на фронте в его состав были включены две казачьи сотни из местных жителей, а также казачий эскадрон, сформированный в Крыму и переброшенный на Кавказ.

Кроме «Юнгшульца» с Красной армией в степи сражались многие добровольческие казачьи отряды, сформированные в станицах Дона, Кубани и Терека. В советских донесениях отмечалось, что эти отряды «дерутся стойко, с криками «Ура, за Родину!».

 В целом на стороне Гитлера в Великой Отечественной войне сражалось около 94 тысяч казаков. Как правило, это были вчерашние советские граждане. В состав войск СС входили целые казачьи дивизии, которые порой дрались упорнее, чем сами немцы. Так в нашей истории отразилась трагедия казачества 1920 - 1930-х годов на Северном Кавказе, полыхнув новым пламенем Гражданской войны.

Нефть Грозного врагу не досталась

Овладев Моздоком, гитлеровцы стянули сюда части 40-го танкового и 52-го армейского корпусов, чтобы переправиться через Терек и далее двинуться на Грозный и Баку.

Около сотни «юнкерсов» под прикрытием «мессершмитов» бомбили наши позиции. Стоял несмолкаемый гул и грохот от вражеского артиллерийского и минометного огня. После массированной обработки противник двинул на станицу Вознесенскую главные свои силы пехоты и танков.

В результате четырехдневных боев немцы прорвали оборону наших войск и смогли продвинуться вперед. Но в разгар схватки на помощь нашей пехоте пришла авиация, ударили «катюши». Наступательный порыв врага был сломлен, танки поползли  вспять. Враг был остановлен на северных склонах Терского хребта. Но, произведя перегруппировку и усилив войска южнее Моздока, 12 сентября гитлеровцы возобновили наступление и, несмотря на большие потери, овладели Малгобеком.

Одновременно с этим моторизованные части 1-й танковой армии передовыми отрядами вышли к территории Дагестана и Калмыкии. Замысел немцев был ясен: во что бы то ни стало захватить железную дорогу Кизляр - Астрахань, по которой шло снабжение войск Закавказского фронта из центральных районов страны.

Для охраны дороги командованием Северной группы войск была переброшена из района Кизляра 110-я Отдельная Калмыцкая кавалерийская дивизия. Совершив тяжелый марш по полупустынной местности Прикаспия, дивизия внезапным ударом выбила гитлеровцев из Теркли-Мектеба.

В ожесточенных боях и в условиях безводной полупустынной местности воины 110-й Калмыцкой, а с ней и 30-й Краснознаменной кавалерийской дивизии железную дорогу смогли отстоять. Они задержали продвижение противника до подхода в октябре 4-го Кубанского и 5-го Донского гвардейских казачьих кавалерийских корпусов, а затем и соединений 44-й армии.

Боевые действия в районе Моздока и Малгобека, а также в бурунных степях Прикаспия явились первым серьезным испытанием для войск Закавказского фронта. Несмотря на многократное превосходство противника в танках, артиллерии и авиации, воины-закавказцы явили образец стойкости и мужества. Они нанесли врагу ощутимые потери и преградили путь к Грозному.

К концу сентября стало ясно: план гитлеровского командования по стремительному захвату нефтяных районов Грозного и Баку сорван.

Вынудили обороняться по всему фронту

Перегруппировав силы, 25 октября немцы перешли в наступление на участке 37-й армии, в направлении Нальчик - Орджоникидзе. Во второй половине дня 26 октября противник захватил Нальчик. В тот же день танковые дивизии с мотопехотой повели  наступление на Орджоникидзе. Наши войска отходили с тяжелыми боями, а противник продолжал движение вперед.

К исходу 1 ноября передовые танковые группы немцев при поддержке авиации вышли в район Орджоникидзе. Атака следовала за атакой, но упорство наших воинов возрастало с каждым часом, а наступление противника теряло былую мощь. К 5 ноября наступление немцев было остановлено.

Кроме того, уже на следующий день наши соединения нанесли удар группировке противника, продвинулись вперед и создали угрозу окружения. Враг, преследуемый советскими частями, попятился назад. На поле боя остались гореть десятки вражеских танков, машин, орудий.

Измотав непобедимые дивизии вермахта, войска Закавказского фронта вынудили их перейти к обороне, чем создали условия для последующего наступления. Но за это наступление пришлось заплатить огромную цену.

19 ноября наши войска в короткий срок окружили крупную группировку немцев в районе Сталинграда, фронт переместился на 200 километров к западу от города, и создались условия для нанесения удара по противнику силами Северной группы Закавказского фронта.

По утвержденному Ставкой плану на конец ноября и декабрь 1942 года наряду с прикрытием грозненского и орджоникидзевского направлений предстояло одновременное наступление Северной группы с целью разгрома моздокской и алагирской группировок противника, расположенных на флангах 1-й танковой армии.

30 ноября наши соединения перешли в наступление на моздокском направлении, но, несмотря на геройство советских солдат и офицеров, наступление успеха не имело. За последние десять дней немцы смогли превратить населенные пункты Ачикулак, Сунженский, Нортон в мощные опорные оборонительные пункты.

По удерживаемой немцами дороге Ачикулак - Ага-Батыр маневрировали танковые группы с мотопехотой, что позволяло в любой момент перейти в контратаку. В тылу у немцев было достаточно дорог, позволяющих свободно действовать мотострелковым подразделениям, а базы снабжения войск располагались вблизи железнодорожных узлов.

Общее соотношение сил в направлении главных ударов было в пользу советских войск - по пехоте мы превосходили противника втрое, по артиллерии вдвое, по минометам вчетверо. Но наши соединения в полтора раза уступали противнику в танках, что как раз не позволяло добиться коренного перелома.

К тому же из 240 танков, имевшихся в распоряжении Северной группы войск, только 14 было Т-34. Большую  часть составляли английские легкобронированные, малоприспособленные к нашим климатическим условиям танки «Валентайн». В управлении они требовали особых навыков, а оттачивать мастерство недавним советским трактористам-колхозникам приходилось прямо на поле боя.

План наступательной операции сорван

Тяжело приходилось и войскам  правого крыла Северной группы, которые вели боевые действия в бурунных песчаных степях, вдалеке от железнодорожных станций, по которым только и шло снабжение боеприпасами, продовольствием, фуражом.

Артиллерия на конной тяге не поспевала к месту боя для отражения танковых контратак противника. Остро не хватало медикаментов, теплого обмундирования, бойцы забыли, что такое горячая пища. Люди по два месяца не мылись, завшивели, износили одежду и обувь.

О местах, где нашим частям приходилось вести бои, член военсовета 44-й армии П.Л. Печерица писал:

«Это была безводная песчаная местность со скудной растительностью. Жилые строения редких хуторов были разрушены, не было топлива, корма для животных. Блиндажи, окопы, огневые позиции, выкопанные в песке, осыпались, заваливались…

В довершение всего погода была неустойчивой, капризной. Заморозки сменялись оттепелью, подолгу дули холодные сильные ветры, частыми, особенно в декабре, были густые туманы».

Сама подготовка к наступательной операции проходила в спешке, ряд частей были недоукомплектованными. Например, 5-й гвардейский Донской кавалерийский корпус поначалу не имел ни штаба, ни тылов, ни усиления.

Не хватало времени даже на рекогносцировку местности. Связь работала с перебоями, что приводило к нарушению управления войсками и отсутствию взаимодействия между танками, артиллерией и авиацией.

В первых числах декабря полки 402-й стрелковой дивизии 44-й армии заблудились в степи и в районе хутора Ново-Мельников были уничтожены танками и мотопехотой врага.

Среди недочетов в боевых действиях 4-й армии с 16 по 31 декабря значатся:

«Части армии, будучи еще не обстреляны, медленно продвигались вперед, недостаточно организовали взаимодействие пехоты с артиллерией и танками, что влекло за собой большие потери в живой силе.

Штабы дивизии и полков, имея достаточный опыт по организации и руководству войсками в обороне, очень вяло перестраивались в наступательных боях...

Кроме этого, имели случаи членовредительства (прострел левой руки, измена Родине, переход на сторону врага) - 416, 414 стрелковые дивизии».

Несмотря на героические усилия бойцов и командиров, наступление Северной группы захлебнулось, добиться удалось лишь тактического успеха, да и то на отдельных участках фронта.

Уже 9 декабря начальник штаба Закавказского фронта генерал-лейтенант А.И. Антонов констатировал:

«В результате 11-дневного наступления войска Северной группы… значительного успеха не достигли, понесли большие потери, и план наступательной операции фактически был сорван».

Месяц атак ни к чему не привёл

Однако атаки наших войск не прекращались вплоть до конца декабря.

Кинжальным пулеметным огнем при поддержке артиллерии, авиации и танков солдаты вермахта косили ряды наступавших. А их гнали на верную гибель, гнали с каким-то фантастическим упрямством и остервенением, поставив за их спинами заградотряды.

Из-за непригодной суррогатной смазки затворы винтовок примерзали к ладоням. В рукопашных схватках новобранцы не могли оказать серьезного сопротивления врагу и нередко сдавались в плен.

Но самыми страшными были ночные атаки, когда солдаты шли на врага вслепую, по занесенной сугробами местности. Многие подрывались на минах, застревали в проволочных заграждениях. Солдаты вермахта стрелять не спешили - сначала небо озаряли ракеты, а только потом велся прицельный огонь. В ячейках немецких пулеметчиков гильзы лежали в пять рядов - патронов не жалели.

Ночью с мертвой зоны слышались крики и стоны раненых, спасти которых было невозможно. К утру все затихало, мороз прекращал муки несчастных. Сколько полегло их там, никто не считал.

Эти бессмысленные фронтальные атаки изо дня в день оборачивались горами трупов советских солдат и командиров. На хуторе Дыдымкин на памятнике погибшим воинам сегодня высечено лишь сорок пять фамилий, а в братской могиле покоится более 8,5 тысячи человек, о которых мы почти ничего не знаем!

Участник тех событий Б.Г. Тартаковский, политрук  роты 10-го гвардейского стрелкового корпуса, вспоминал о боях под станицей Ищерской на границе Чечни и Ставрополья:

«В течение нашего полуторамесячного «стояния» под Ищерской пришлось пережить немало… Мне и моим друзьям,  включая кадровых командиров батальонов, эти атаки против хорошо укрепившегося противника, без какой-либо артиллерийской     подготовки… без сколько-нибудь достоверных сведений о характере обороны немцев… нам эти атаки казались совершенно бессмысленными.

А ведь каждая из них стоила жизни многим чудесным ребятам… и ни на шаг не приближала нас к цели, к этой «проклятой» Ищерской».

В телеграфных переговорах с командующим 44-й армией В.А. Хоменко командующий Северной группой войск И.И. Масленников настойчиво повторял:

«Требую самых решительных действий, не оглядывайтесь на фланг и на свой тыл. Надо бросить все силы, каковыми вы располагаете, и во что бы то ни стало выполнить поставленную вам задачу»;

«Частям, не выполнившим свою дневную задачу, выполнить эту задачу ночью»;

«Любыми средствами, не останавливаясь ни перед чем… заставить войска наступать».

Вот выдержки из недавно рассекреченного журнала боевых действий 44-й армии с 16 декабря 1942-го по 1 января 1943 года у хуторов Довлаткин, Авалов, Шефатов, Дыдымкин, Ага-Батыр, Старо-Хохлачев, Томазов, Кизилов, Графский, Ново-Луковский, у станиц Стодеревская, Галюгаевская (некоторые населенные пункты были стерты с лица земли и сегодня не существуют).

17.12.1942. Армия в течение дня продолжала нести наступательные действия правым флангом и центром. Встретила сильное огневое сопротивление. Успеха не имела. Потери: убито 190, ранено 562, пропало без вести 28…

18.12.1942. Армия продолжала вести активные боевые действия, но в результате сильного огневого сопротивления противника успеха в продвижении не имела. Потери: убито 109, ранено 92…

19.12.1942. Армия в течение дня вела наступательные бои. В результате сильного огневого сопротивления противника части успеха в продвижении не имели. Потери: убито 241, ранено 638…

26.12.1942. Армия в течение ночи продолжала вести наступательные бои, встретив сильное огневое сопротивление. Продвинуться дальше не смогли. Потери: убито 294, ранено 707, пропало без вести 626…

Люди гибли от голода, холода, недостатка перевязочных средств. Тяжелораненые, случалось, замерзали до того, как их доставляли в полевые лазареты. Бывало, что командиры не отпускали с передовой легкораненых солдат, и те умирали от заражения крови.

За декабрь 1942-го только 44-я армия Закавказского фронта, по официальным данным, потеряла в боях 31457 человек. К январю большинство стрелковых частей лишились половины и более личного состава.

В воспоминаниях немецких офицеров о тех событиях есть такие строки:

«С криками «Ура!» русские бегут на наши позиции густыми человеческими волнами, и мы косим их из нашего стрелкового оружия. Первая волна наступающих уничтожена, и по еще не остывшим трупам катятся вторая и третья волны.

Для нас такое представление о войне и ценности человеческой жизни совершенно непонятно».

Всё смешалось - и земля, и небо…

На фронте действовал сталинский приказ «Ни шагу назад!», командармы, повинуясь решению Ставки, гнали необстрелянных солдат через минные поля и колючую проволоку на неприступные для пехоты позиции врага, заградительные отряды стреляли в каждого, кто поворачивал назад…

Но разве этим объясняются примеры воинской стойкости, мужества и героизма наших бойцов и командиров?

В сухой официальной сводке архивного дела читаем: закрепленный за 402-й стрелковой дивизией 133-й минометный полк подвергся атаке из 38 танков. Пехота не смогла прикрыть полк, и в критический момент он вынужден был вступить в единоборство с танками. Быстро организовав круговую оборону, полк восемь часов отражал атаки стальной армады. Неся потери, полк уничтожил 17 танков противника!

Участник тех боев, житель Туапсе Александр Маркович Чернояров, после войны вспоминал:

«Много хороших друзей-однополчан осталось лежать в песках под Ага-Батыром. Я вместе с отцом был в артиллерийском полку, приданном 5-му гвардейскому Донскому казачьему кавалерийскому корпусу. Должность моя - наводчик пушки 76 миллиметров.

Когда мы подошли к Ага-Батыру, из села вышли восемь танков и направились в нашу сторону. Два танка мы подбили, остальные остановились, но мы попали в очень трудное положение. Налетела немецкая авиация. Зенитных орудий и крупнокалиберных пулеметов у нас не было, а самолетов тем более.

Немцы на бреющем полете с высоты десяти метров расстреливали наших казаков… Но позиции мы удержали до темноты и только ночью перешли в другое место».

Жительница Днепропетровска Мария Сергеевна Дудникова в свои неполные двадцать лет с поля боя успела вынести более 750 раненых солдат и офицеров! В боях за Кавказ в январе 1942 года она потеряла ногу. Бой у Ага-Батыра в памяти юной медсестры отпечатался навсегда:

«На рассвете второго декабря в селение Ага-Батыр ворвались наш 14-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк и 5-й гвардейский Донской казачий кавалерийский корпус. Прорвались на глубину до пяти километров, но удержаться не смогли: немцы подбросили танки и самолеты, и наши части несли большие потери.

Пришлось отступать и оставить на поле боя тяжелораненых. Этот бой длился до самой темноты. Бой шел на земле и на небе, все смешалось - и небо, и земля. Это была жуткая картина…»

За полтора года войны Мария Дудникова была удостоена двух орденов Отечественной войны, награждена двумя медалями «За боевые заслуги», медалью «За оборону Кавказа», медалью «За победу над Германией»…

Еще одно воспоминание о силе духа советского воина принадлежит Ивану Ильичу Полищуку, в декабре 1942-го инженеру полка 151-й стрелковой дивизии:

«Мороз, холодина, песок замерзший, как бетон. Худо дело, окопаться невозможно. Из леса-питомника, что между хутором Михайловским и селом Ага-Батыр, по нашим позициям стреляют 37-миллиметровыми минами… Одна такая мина попала солдату между костей правой ноги. Пробила мякоть и, не задев костей, вонзилась в песок. Все, кто были рядом, шарахнулись в сторону. К нему подполз санитар. Увидев торчащий из ноги стабилизатор мины, бросился к полковому врачу, крикнув солдату, чтобы тот не шевелился.

Вместе с санитаром пришли врач Чанквитадзе и минер Заинурлин. Солдаты над раненым натянули палатку, и врач сказал: «Шевельнешься - взрыв, нет ни тебя, ни меня, ни тех, кто будет помогать мне. Выдержишь - останешься жить, а с тобой и мы».

Хирург налил больше полкружки спирта-ректификата, дал выпить солдату и приступил к работе – распилил малую берцовую кость, надрезал мышцу и снял ногу солдата с  мины…»

В прорыв бросали необстрелянных

В последних числах декабря войска 44-й армии Северной группы с исходного рубежа Стодеревская - Ага-Батыр и далее к Ачикулаку стали готовиться к прорыву вражеской обороны и наступлению на Ставропольском направлении. Перегруппировка войск проходила ночью, незаметно для противника.

На участках прорыва главной ударной силой были 271-я и 151-я стрелковые дивизии, 4-й и 5-й кавалерийские казачьи корпуса, а также танковая группа генерала А.Г. Лобанова. 110-я кавдивизия наступала в направлении Ачикулака, Прасковеи, Буденновска.

Основная тяжесть в этом прорыве легла на плечи бойцов 271-й стрелковой дивизии, получившей приказ из района станицы Ищерской форсированным маршем в ночь на 31 декабря выйти к селу Ага-Батыр, сменив в обороне части 5-го Донского кавалерийского казачьего корпуса.

Дивизия была сформирована в августе-сентябре 1942 года на территории Азербайджана, в населенных пунктах Хачмас, Куба, Кусары. Командование ею поручено было полковнику М.М. Малыгину.

Стрелковые подразделения, как правило, укомплектовывались из азербайджанцев и жителей Дагестана пожилого возраста, не служивших в армии и не обученных военному делу. В спецподразделения в большинстве своем отправляли не нюхавших пороха 18-летних юношей со Ставрополья и соседних республик.

Потери Красной армии и жителей края, участвовавших в боях, на Ставрополье составили 132918 человек. Из них убито 53940 человек, умерло от ран 12340, погибло в плену 3720, пропало без вести 61498, погибло по иным причинам 1420. Больше всего жертв пришлось на Курский район - более 15,5 тысячи человек.

В целом число представителей кавказских народов в войсках Северной группы составляло более 42 процентов (русские - 43,9 процента всего личного состава, украинцы - 12,7 процента), а декабрьское наступление - единственная операция Великой Отечественной войны, в которой национальные соединения применялись столь массово.

В начале сражения за Кавказ в распоряжении Северо-Кавказского и Закавказского имелось 11 национальных частей и соединений. Это 115-я Кабардино-Балкарская кавалерийская дивизия, 255-й Чечено-Ингушский кавалерийский полк, 392, 406 и 414-я грузинские, 223, 402 и 416-я азербайджанские, 89, 408 и 409-я армянские стрелковые дивизии.

В ходе самого сражения комплектование частей по национальному признаку продолжалось, хотя новые соединения не получали статус национальных, поскольку переформировывались из старых дивизий, сохраняя их наименования (242, 276, 349-я грузинские, 61-я армянская, 77-я азербайджанская и другие).

Путь к освобождению Ставрополья открыт

Ага-Батыру немцы придавали особое оперативное значение. Село находится в устье реки Куры, у первых песчаных бурунных холмов. Через него проходила старая дорога из ногайских степей к Моздоку. Здесь же шла дорога в глубь Ставрополья.

Жилые дома в селе немцы оборудовали под дзоты и блиндажи, соединив их между собой траншеями и ходами сообщений. Опорный пункт прикрывался артиллерией и минометами, подходы к селу были заминированы.

С востока село прикрывала цепь песчаных холмов, на которых располагались боевые охранения противника. С запада по балкам противник оборудовал скрытые подходы, по которым незаметно подбрасывал подкрепления.

Туманным утром 1 января 1943 года в 9 часов после минометных залпов и артподготовки соединения 44-й армии пошли в наступление, совпавшее с отводом 1-й танковой армии, которая противостояла Северной группе войск Закавказского фронта.

Возможным это стало благодаря нашим успехам под Сталинградом - окружению двух немецких армий, разгрому котельниковской группировки, а также поражению противника на Среднем Дону. Наши части развили успешное наступление на Ростов и Сальск, создав тем самым угрозу окружения и на Северном Кавказе.

По всей линии обороны наши передовые подразделения ворвались во вражеские окопы, завязались ожесточенные бои. Немцы сопротивлялись бешено, но, не выдержав натиска, на многих участках стали отходить на запасные позиции.

Особенно ожесточенные бои завязались на степном отрезке между хутором Аваловым и селом Ага-Батыр, где немцы оборудовали два опорных пункта - один в хуторе Кизилов, а второй у хутора Томазов. Бои гремели здесь двое суток.

С рассветом 3 января 1943 года воины 271-й стрелковой дивизии выбили немцев из хуторов Бессарабского, Полтавского, Келеушева, Большевик, Чугуева, Заря. В прорыв пошли подвижные войска Северной группы, освобождая Ставрополье. К вечеру этого же дня наши воинские части полностью освободили Моздок. 11 января начала наступление Черноморская группа войск Закавказского фронта.

Несмотря на тяжелое отступление к предгорьям Главного Кавказского хребта, мы сумели четырехмесячную оборону обернуть в свою пользу. План «Эдельвейс» был сорван.

Позднее генерал фон Клейст, сменивший Вильгельма Листа на посту командующего группой армий «А», заявил:

«Мы могли бы достичь нашей цели, если бы мою армию не растаскивали по частям для поддержки войск, наступавших на Сталинград. Помимо некоторых моторизованных частей, мне пришлось передать корпус зенитной артиллерии и все военно-воздушные силы, за исключением разведывательных эскадрилий».

Ослабление армии вермахта переброской войск в битве за Кавказ, конечно, сыграло свою роль. Но исход сражения все же зависел от стойкости и великой жертвенности советского воина.