Люди, изменившие ход времени

26 лет назад, 26 апреля 1991 года, Борис Ельцин подписал закон «О реабилитации репрессированных народов».

Но последствия этого важного политического шага оказались для страны неоднозначными

 

Макшарип Яндиев, Кисловодск.

Самое страшное преступление Сталина – выселение народов

Российская история полна парадоксов. 23 февраля вся страна отмечает День защитника Отечества, а на Северном Кавказе эта дата считается не праздничной, а траурной. Именно в этот день в 1944 году структуры Наркомата внутренних дел (НКВД) начали спецоперацию под кодовым наименованием «Чечевица» по выселению чеченцев и ингушей в Среднюю Азию.

Руководил этой операцией лично Лаврентий Берия, в спецоперации задействовали десятки тысяч сотрудников НКВД, НКГБ и «Смерша» («Смерть шпионам» – военная контрразведка), которых в обстановке строжайшей секретности перебросили с фронтов.

Переместить из городов и горных селений предстояло 700 тысяч человек – чеченцев и ингушей. На сборы выселенцам давалось несколько часов, затем людей, словно скот, сгоняли в опломбированные вагоны... Процесс выселения был необычайно жестоким: только по официальным данным, чекисты на месте расстреляли почти 800 «нетранспортабельных» горцев (был устный приказ Берии) - больных, старых-малых и даже беременных. По другим источникам, жертв было намного больше.

В годы войны маховик сталинских репрессий коснулся 13 народов – балкарцев, карачаевцев, калмыков, корейцев, немцев, крымских татар, турок-месхетинцев... Переселение народов – одно из самых бесчеловечных преступлений советской власти, которая признала его лишь спустя полвека.

До 1989 года о сталинских депортациях огромная страна почти ничего не знала: материалы по этой страшной спецоперации находились в архивах спецслужб под грифом «Совершенно секретно». Ни одно СМИ в СССР не опубликовало на эту тему ни одной статьи.

Первые публикации о депортациях появились в 1989 году в газете ЦК КПСС (Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза) «Социалистическая индустрия»: три подряд статьи о выселении карачаевцев и балкарцев были подготовлены тогдашним собкором газеты по Северному Кавказу Людмилой Леонтьевой (ныне главный редактор «Открытой»).

Ей удалось познакомиться с некоторыми секретными документами из архива спецслужб Кабардино-Балкарии, касающимися страшных страниц истории выселения балкарцев. Затем Леонтьева собрала воспоминания карачаевцев о выселении - живые и страшные свидетельства жертв преступлений советской власти, не зря это скрывавшей долгие годы.

Лишь небольшая (и не самая страшная) часть этих материалов была опубликована в центральной газете, но они взорвали общественное мнение в стране, жаждавшей правды и справедливости. С огромным подъемом эти публикации были встречены на Кавказе – страна менялась стремительно, люди во всех городах и весях ждали перемен.

В ноябре 1989 года, на пике перестройки, объявленной нашим земляком Михаилом Сергеевичем Горбачевым, Верховный Совет СССР принял декларацию «О признании незаконными и преступными репрессивных актов против народов, подвергшихся насильственному переселению, и обеспечении их прав».

Но это была всего лишь декларация, в то время как пострадавшие от депортаций народы ждали от государства совершенно иного – конкретной, действенной программы их реабилитации.

Но кто из тогдашних политиков мог решиться на это историческое действо, предполагавшее не только высшую степень исторической ответственности, но и возможные последствия для личной карьеры?!

Практически не было тех, кто рискнул бы повторить отчаянно смелый шаг, на который в одиночку решился в 1956 году тогдашний генсек ЦК КПСС Никита Хрущев на XX съезде компартии, потрясший страну и мир своим докладом, в котором развенчал культ личности Сталина.

Ссылка. Караганда, 1955 год. Макшарип слева (в папахе), его сестра Ханифа, братья Мустафа и Башир.

Страна стояла перед историческим выбором

Вопрос о реабилитации репрессированных народов во всей остроте встал в мае 1990 года на первом съезде народных депутатов РСФСР. На него приехали делегаты со всех уголков страны, и в том числе от автономных республик, которые тогда все громче заявляли о праве на самоопределение.

Одним из людей, благодаря которым и удалось принять закон, был наш земляк Макшарип Яндиев, ныне живущий в Кисловодске. Фамилия его рода связана с именем Янда – героя ингушского эпоса, строителя боевых башен в горах Кавказа. Дед Макшарипа, Асланбек Яндиев, погиб в объявленном Советом старейшин Ингушетии газавате (священной войне) за советскую власть во время Гражданской войны в 1919 году.

Макшарип Яндиев родился в 1941 году в селе Экажево Назрановского района Чечено-Ингушской АССР. Когда началась депортация, ему было всего три года. Голодное, полное лишений детство Яндиева, разделившего с семьей и со своим народом мученические годы в Средней Азии, предопределило и его общественные воззрения.

Придя в политику, Яндиев начал играть не последнюю роль в формировании национальной элиты, которая последовательно стала добиваться принятия закона РСФСР «О реабилитации репрессированных народов».

В 1986 году Яндиев из Чечено-Ингушетии переехал жить в Москву, где тогда особенно ощущались веяния скорых перемен, и сразу влился в набирающее силу демократическое движение. Он участвовал во всех митингах и собраниях, сдружился со многими депутатами, разделявшими взгляды на необходимость пересмотра госполитики в отношении невинно пострадавших народов.

К началу первого съезда народных депутатов РСФСР в 1990 году Макшарип Яндиев был неофициальным помощником члена Верховного Совета Ибрагима Костоева, с которым они дружили еще со студенческих времен.

Главной интригой того съезда был горячо обсуждаемый депутатами вопрос, за кого голосовать на посту председателя Верховного Совета. Ведь фактически он должен был стать руководителем новой России, от которого зависело, в каком направлении пойдет вздыбленная жаждой перемен страна.

В чужие земли выселенцев везли в вагонах, как скот. 

Страшные годы потерь. Не было выше радости, чем вернуться в родные места.

Кто мог возглавить страну вместо Ельцина

Поначалу претендентов на пост председателя Верховного Совета РСФСР было девять, но большинство отсеялось после двух туров голосования. Перед третьим, решающим туром остались лишь три кандидата – хабаровский кооператор Валентин Цой, секретарь Екатеринбургского обкома компартии Борис Ельцин и председатель Совмина РСФСР Александр Власов.

Было ясно, что у мало кому известного Цоя шансы были самыми мизерными. Битва за власть предстояла между двумя титанами из высшего партийного сословия – страшно пугающим партийную номенклатуру непредсказуемым Ельциным и совершенно предсказуемым Александром Власовым, настроенным категорически против любых реформ и изменений в политической линии страны.

Почти десять лет Власов возглавлял Чечено-Ингушский обком КПСС, продолжая «традицию назначений на высший пост в национальных республиках только представителей «старшего брата» – русского народа. Это был надменный и властный человек, правивший железной рукой.

Чванство, барские замашки и тяга к роскошной жизни «главного коммуниста республики» были известны всей Чечено-Ингушетии, где за Власовым закрепилась кличка «Камушкин». Ходили упорные и небезосновательные слухи, что подношения (сейчас бы сказали «взятки») за свое покровительство (сейчас бы сказали «крышу») он брал не советскими деревянными рублями, а драгоценными камнями.

О методах его правления в окружении льстецов и вороватой партэлиты хорошо знала собкор газеты ЦК КПСС «Социалистическая индустрия» по Северному Кавказу Людмила Леонтьева. Ее материалы из Чечено-Ингушетии порой были столь острыми, что становились предметом пристального внимания к происходящему в республике со стороны центрального аппарата всесильной правящей партии страны - коммунистической.

Партия наказывала своих бонз, но их не сдавала

В аппарате ЦК работало немало умных, здравомыслящих профессионалов, тонко реагировавших на социально-политические изменения в стране, тем более на территориях, население которых после репрессий нуждалось в совсем ином стиле правления, нежели том, что демонстрировал секретарь обкома Власов.

Власов жестко пресекал любые попытки «вынести сор из избы». И настолько к этому привык, что однажды приказал уничтожить по всей республике тираж газеты «Социалистическая индустрия» со статьей Людмилы Леонтьевой, на шокирующих примерах изобличающей порочные методы его руководства республикой.

Партийный бонза совершил немыслимый для тех времен проступок, покусившись на газету, являвшуюся официальным печатным органом ЦК КПСС (к ним относились лишь «Правда» и «Социалистическая индустрия»).

Реакция Москвы была мгновенной: Власова вызвали «на ковер» в ЦК КПСС, где его хорошенько «потрепали» за стремление скрыть от партии то, что скрывать коммунист не имел права. Ведь печатное слово, появлявшееся на страницах органа ЦК КПСС, было почти прямым указанием к исполнению.

Партия наказывала своих бонз, но делала это в тиши цековских кабинетов, дабы не дать усомниться народу в безупречности своей «верхушки», которая не выпадала из управленческой обоймы, чего бы не вытворяла.

К слову сказать, брал под козырек  после критических публикаций в партийных изданиях и Иван Болдырев, возглавлявший Ставропольский крайком КПСС с 1985 до 1991 год. Болдырев вызывал «на ковер» (то есть на партбюро крайкома КПСС) антигероев статей в «Правде» и «Социалистической индустрии» и устраивал им прилюдные жестокие головомойки вплоть до приказа: «Партбилет на стол!»

На заседаниях бюро крайкома собкоры этих двух изданий присутствовать были обязаны. С грустным юмором Людмила Леонтьева вспоминает, как однажды, не выдержав зрелища одной из таких публичных экзекуций «героев» статей, она настойчиво просила Болдырева не принимать с ходу, без дополнительной проверки, радикальных мер, исходя лишь из мнения журналиста.

– Нет, это не ваше мнение, Людмила Ивановна, это мнение ЦК КПСС! – отрезал Болдырев.

Ныне же – крайность другая. Скажем, страницы «Открытой» изобилуют документальными свидетельствами страшенной коррупции нынешней элиты. И хоть бы что: молчат правоохранители, прокуратура, ничего не видит руководство края.

Выступление Б. Ельцина в Назрани. Март 1991 год.

Ход истории решила делегация одной республики?

«Цековская» верхушка вынуждена была Власова в 1984 году из республики убрать. Вскоре, впрочем, он стал министром внутренних дел СССР, а затем и председателем Совмина РСФСР.

И вот этот человек и был одним из претендентов на пост руководителя новой России - председателя Верховного Совета. И запросто мог им стать при поддержке имевшей большое влияние партийно-советской номенклатуры. Но Северный Кавказ был против «Камушкина».

Среди депутатов других территорий было немало тех, которые не отдавали предпочтения ни Власову, ни Ельцину, ибо последний для большинства нардепов оставался «темной лошадкой». Исход голосования (а по сути, и ход российской истории) решила делегация одной республики – Чечено-Ингушетии.

Последний, третий тур голосования по избранию председателя Верховного Совета должен был состояться 29 мая. По  предложению Яндиева депутаты Верховного Совета РСФСР Ибрагим Костоев и Владимир Комчатов в ночь перед   голосованием отправились к депутату Михаилу Бочарову, который считался ближайшим сподвижником Ельцина и даже возможным кандидатом на пост премьер-министра. Как и другие делегаты съезда, он жил в гостинице «Россия» на набережной Москвы-реки.

Костоев и Комчатов должны были получить от Бочарова ответ на главный вопрос, мучивший депутатов от автономий: если Ельцина изберут председателем Верховного Совета РСФСР, подпишет ли он закон «О реабилитации репрессированных народов»?

Макшарип Яндиев вспоминает, что Костоев вернулся из гостиничного номера Бочарова в приятном возбуждении: тот на нательном золотом крестике поклялся, что Ельцин в случае избрания закон подпишет. И тут же, прямо среди ночи, Костоев принялся обзванивать других депутатов – тех, которые во время предыдущих туров голосования занимали «нейтральную» позицию.

Большинство из них представляли именно национальные округа из регионов Северного Кавказа и Поволжья, пострадавших от сталинских репрессий. И Костоев принялся убеждать нардепов, что голосовать нужно именно за Ельцина, готового принять закон «О реабилитации».

Переговоры завершились уже под утро. И в итоге 29 мая Ельцин на голосовании победил, набрав 535 голосов («против» его кандидатуры высказались 502 депутата). Председатель Совмина РСФСР Александр Власов получил на 68 голосов меньше...

С чего начала тлеть новая Кавказская война

В апреле 1991 года Ельцин, будучи уже кандидатом в президенты России, подписал закон «О реабилитации репрессированных народов». Его авторами стали ингушский нардеп Ибрагим Костоев и глава комитета по правам человека Верховного Совета, юрист и правозащитник Сергей Ковалев.

В законе перечислялись 13 народов, пострадавших от сталинских репрессий, для которых были предусмотрены три вида реабилитации – политическая, социально-культурная и территориальная. Людям, выселенным с коренных мест, разрешалось вернуться на свои земли. Именно это право на территориальную реабилитацию, гарантированное Ельциным, впоследствии стало источником земельных конфликтов на Кавказе.

Скажем, в Новолакском, Хасавюртовском и Казбековском районах Дагестана уже с конца 1990 года нарастало противостояние между чеченцами-аккинцами (ауховцами) и лакцами, требующими восстановления Ауховского района, который был упразднен после депортации аккинцев в 1944 году (их дома были заселены лакцами). К счастью, кровопролития тогда удалось избежать...

Еще более бурно события развивались в Чечено-Ингушетии: в марте 1991 года в Назрани собрался стотысячный митинг ингушского народа. Организовала митинг партия «Нийсхо» («Справедливость»), требовавшая восстановить ликвидированную в 1934 году автономию в составе РСФСР и вернуть земли, отошедшие к Осетии (весь Пригородный район и часть Малгобекского района).

Едва подписав закон «О реабилитации», Ельцин отправился в кавказское «турне», которое для кандидата в президенты было предвыборным. Побывал он и в Назрани, где выступил на ингушском митинге.

– Позавчера Верховный Совет реабилитировал все репресированные народы Российской Федерации. Это значит, реабилитирован и ингушский народ! Ингушский народ своей историей доказал, что он неагрессивен, что он добр, что он трудолюбив, что он не завоеватель! Нет, он требует справедливости, и я это понял. Я обещаю вам поддержать вас! – заявил Ельцин с трибуны перед стотысячным митингом.

...Макшарип Яндиев, даже живя в Москве, осознавал, что происходит на Кавказе. Он много встречался с журналистами и правозащитниками, пытаясь убедить их лично приехать на Кавказ и увидеть, как поднимает голову этнический сепаратизм.

Прозорливый политик был уверен, что массовое кровопролитие начнется именно с Пригородного района Северо-Осетинской АССР, который после принятия закона «О реабилитации» оказался словно между молотом и наковальней. История неумолимо подтвердила его опасения.

Уже в октябре 1992 года именно здесь, на границе Ингушетии и Осетии, кровью была написана новая страница Кавказской войны. Длившийся не более недели осетино-ингушский конфликт стал прологом к обеим чеченским войнам, затянувшимся уже на десятилетие.