Один день из жизни женщины, прошедшей дорогами Великой Отечественной. И поныне она сохраняет светлый, добрый взгляд на мир и на людей
Наше существование разбито на периоды, в каждом из которых маячат свои флажки-маркеры. Вот сейчас важно закончить учебу, а сейчас – вырастить ребенка, одолеть врага, сделать карьеру, написать книгу, упрочить бизнес и т.д. Задачи придают нашей жизни осмысленность и целенаправленность.
А какая может быть задача у человека в очень преклонном возрасте? Мама для себя ее сформулировала: не быть другим в тягость. Очень сложная задача! Требующая не меньшего мужества, чем на фронте, и мужество это куда более продолжительное. Оно длится круглосуточно, не знает перерывов на праздники и выходные, и порой вынуждено крепчать до состояния героизма.
Глава первая.
УТРО
Шесть часов. Мама заваривает себе чашку зеленого чая. Пока он настаивается, минут 20 дышит через специальный аппарат, через воду. Прочитала в газете про его чудодейственные свойства и попросила нас купить. (Не называю его, чтобы не обвинили в рекламе.) Мама находит, что он благотворно влияет и на сосуды, и на дыхание в целом, и на деятельность желудочно-кишечного тракта (с последним у стариков всегда проблемы, потому что они мало двигаются).
Сам по себе это акт мужества, потому что дышать надо три раза в день, по 15-20 минут, и первые положительные результаты, сказано в аннотации, проявятся только через полгода. Подозреваю, мало у кого хватило терпения это проверить. Но надо знать мою маму. Она выдержала эти полгода и обнаружила в себе благотворные перемены.
В семь утра, в любую погоду, кроме сильного дождя, мы выдвигаемся в лес. Он в трех минутах ходьбы, но маме надо идти все десять. У нее коксоартроз тазобедренных суставов, такое вот страшное слово. Поэтому она плетется медленно, опираясь на палочку…
Говорят, что в Америке старики боль не превозмогают, всех их при этом диагнозе протезируют, все поставлено на поток. И они начинают путешествовать, пожирать пространство. Но у нас, узнав про возраст, даже разговаривать не станут.
Пока идем, я читаю молитву оптинских старцев, а мама повторяет за мной, как эхо: «Господи, дай мне с душевным спокойствием встретить все то, что готовит мне сегодняшний день…» Это единственная молитва, написанная не на церковно-славянском, а на современном русском языке, и мама радуется, что ее понимает. Мама крещеная, но почти всю жизнь прожила атеисткой. И вот на склоне лет стала с интересом поглядывать в эту сторону духовной жизни…
В лесу, в отличие от города, всегда хорошо. Поют птицы, скачут белки. Я бегаю, накручивая круги, а мама делает стрельниковскую дыхательную гимнастику. Долго стоит, обняв сосну, – просит у нее здоровья. Если погода теплая и сухая, мы расстилаем коврик, и часть своей зарядки, с элементами йоги, мама проделывает лежа. Мимо нас в это время проходит только пара знакомых собачников. При виде мамы они неизменно впадают в легкий ступор, из которого их выводит туго натянутый поводок питомца.
Мама делает утреннюю зарядку уже лет тридцать. Боится повторить судьбу своей матери, моей бабки, полгода пролежавшей в деревенской избе в параличе, доставившей немало хлопот домочадцам. Раз в год она ложится в госпиталь, подлечиться. Впечатления, которые оттуда выносит, год от года тяжелее. Ее ровесники-фронтовики совсем беспомощны.
Поэтому мама при любом самочувствии занимается зарядкой. Древнеиндийские и тибетские ритуальные упражнения перемежаются американским бодифлексом.
Мама жителем Пятигорска стала два года назад. А в станице Георгиевской, где она раньше жила, меня так и опознавали: «Ты дочка той бабушки, которая йога?» Библиотекари постоянно откладывали для нее новинки в области оздоровления тела, мама внимательно их изучала, конспектировала, а затем включала в свой комплекс. Он уже занимает около двух часов.
Утро – самое долгожданное, счастливое для нее время дня. Напоенное сосновым ароматом, наполненное добрыми улыбками знакомых. В течение дня усталость накапливается, болячки обостряются, и к вечеру мама соответствует своему возрасту.
Глава вторая.
ДЕНЬ
Она живет отдельно от нас, детей (так захотела), и полностью себя обслуживает. Мы только полы моем да продукты доставляем. А поддерживает порядок и готовит она сама.
Наводит чистоту, ухаживает за комнатными цветами. Неряшливая старость – это не про нее. В ее жилище ни пылинки. В станице и во дворе было чисто, и в огороде все было вскопано, засеяно, цвело и приносило рекордный, по сравнению с соседями, урожай.
Глава станичной администрации говорил, что огороды фронтовиков сразу можно отличить – ни сорняка, грядки, размеченные колышками… До истовости трудолюбивое поколение. Вот и мама засаживает каждый сантиметр даже в самых дальних углах огорода – мол, земля не должна пустовать.
Если утром мама тренирует свое тело, то днем – свой ум. Как педагог, она знает важность мелкой моторики, развивающей детей и не дающей стареть пожилым. Поэтому много вяжет, слава Богу хорошо видит – обе операции по удалению катаракты прошли удачно.
Мама боится старческого маразма, один из симптомов которого – ослабление памяти. Поэтому ее тренирует, заучивая стихи. Вот эти учила несколько недель: «Думали, дело в строе. Когда ж изменили строй, стали глупее втрое и злее, само собой. Думали, дело в цели. Когда ж изменили цель, она, как была доселе, за тридевятью земель.
Думали, дело в средствах. Когда же дошло до средств, прибавилось повсеместно мошенничества и зверств. Меняли шило на мыло и собственность на права, а необходимо было себя поменять сперва…»
Очень трудное для заучивания стихотворение. Попробуйте – убедитесь сами. Читает мама, вернее перечитывает, только классику. Современную литературу не любит, не ценит и сомневается, что она может стать классикой. Вполне в соответствии с поэтическим: «Боюсь непрочитанных книг, грозящих моим убежденьям, – так кости боится старик сломать неудачным паденьем».
Из современной прозы с удовольствием читает только мемуары, причем женские, – в них много деталей, близких ее сердцу. Последнее ее сильное впечатление – мемуары Вишневской «Галина». Согласитесь, у мамы хороший вкус.
Мы оберегаем маму от пакостей современного мира. Скрываем свои неудачи, преувеличиваем успехи внуков и правнуков. Врем напропалую про современные цены, от них ведь и здоровый может окочуриться. Мама с гордостью Креза дарит каждому из нас на день рождения по тысяче – берите и ни в чем себе не отказывайте.
К власти мама относится благожелательно, она так щедра – раз в месяц сотрудница администрации прямо домой приносит ей 200 рублей – муниципальная добавка для фронтовиков. Раз в год, ко Дню Победы, эта сумма увеличивается в десять раз.
Но ведь все щели не заткнешь! Не заставишь смотреть по телевизору только канал «Культура». Жизнь глубинки, разворачивающаяся в студии «Пусть говорят», гипнотизирует маму, как удав кролика. Бурный грязный поток тщательно скрываемой нами информации прорывается с экрана телевизора и входит в противоречие с мамиными устоями. Она не верит, что это реальные люди, которых и искать-то не надо. Не верит, что за столь короткий срок – всего-то ее жизнь – страна может так оскотиниться.
Но в этот день, который я описываю, мама телевизор не смотрела. Это был необычный день, так как случилось СОБЫТИЕ, которого она давно ждала и которых так мало в ее жизни.
Глава третья.
СОБЫТИЕ
Окна маминой квартиры, расположенной на первом этаже, выходят на газон. Зрелище безрадостное. Там, где должны расти деревья и цветы, вот уже несколько лет стихийная автостоянка. Бордюры разрушены полностью, а земля проутюжена машинами настолько, что не поддается никакой лопате.
После бесплодных попыток вернуть газонное статус-кво жители дома смирились. Но не мама – мир вокруг нее должен быть прекрасен, как сад в ее станице, как комнатные цветы на ее подоконнике, на которые засматриваются прохожие.
Она писала в администрацию города, в ГИБДД, просила восстановить паребрики, штрафовать, чтобы водителям неповадно было. Подписывалась: ветеран ВОВ, удостоверение за номером таким-то. Ей отвечали, что бордюры в ближайшее время в этом месте не планируются, а штрафы столь мизерны, что никому не страшны.
Что ж, пошли другим путем. Выпросили (письменно) у «зеленстроя» саженцы, обратились в ближайшую школу – пусть старшеклассники проведут урок мужества под окнами мамы, помогут нам, ее дочерям (кстати, тоже уже слабосильным пенсионеркам), изменить к лучшему мир, который виден из ее окна.
Школа №2 откликнулась мгновенно. Урок провели не один, а целых четыре – в холодную погоду, под то и дело моросящим дождем. Мальчишки во главе с учителем технологии Суреном Хачатуровым били землю кайлом, копали, таскали воду для полива…
И вот березка, ясени, кустарники вкопаны, обнесены шинами и опутаны сигнальной лентой – для особо слепых автолюбителей.
Мама из окна своего «генштаба» руководила действом. А под конец посадок вышла – да как! Пальто, приблизившись к мальчишкам, сбросила и осталась в одном костюме – да при «полном иконостасе»! Даже в День Победы не всегда упросишь его надеть, а тут… Белая блузка, чулки, туфли… Значит, готовилась, примеряла… И конфетами, чтобы угостить, запаслась заранее.
К вечеру у нее поднялось давление. Видно, в таком возрасте любое, даже долгожданное событие – не впрок. С трудом стала выговаривать слова, пожаловалась на боли в голове.
Мрачный врач «скорой» самые страшные подозрения не подтвердил. «Вы производите впечатление порядочного человека», – подбодрила его распростертая в постели мама.
– Я все соображаю, – медленно-медленно говорила нам мама, в прошлом учительница литературы. – Хотите, перечислю русских классиков? – И стала загибать пальцы: Пушкин, Лермонтов, Толстой, Тургенев, Тютчев…
– Мам, до утра не управишься…
– И родню могу всю перечислить…
– И этого на всю ночь хватит.
Мама из многодетной семьи. Сама многодетная. И я многодетная.
Но весь наш многочисленный род не хочет, чтобы она уходила. Брешь эту никем не заполнишь.
Глава отдельная.
О войне и о жизни
Мои родители познакомились на фронте. То, что они выжили, — чудо из чудес. Оба воевали в понтонно-мостовом батальоне гвардейской дивизии. Надо ли объяснять, что такое переправа на войне?!
Донец, Днепр, Неман, Висла, Одер… Одной из этих рек хватило бы, чтобы оборвать юные жизни, а они прошли их все. Причем мама, связистка, была награждена медалью «За отвагу», и папа часто говорил, что эта медаль стоит всех его орденов.
Помню, в заветной шкатулке лежали два благодарственных письма. Папе – гвардии старшине Вадиму Петровичу Васильеву – от командующего войсками 2-го Белорусского фронта маршала Советского Союза Рокоссовского, а маме – Анне Георгиевне Сальниковой – от войсковой части: «Мы всегда будем помнить, как отважная девушка Аня под жесточайшим огнем противника прокладывала нам линию связи, вдохновляя своим примером однополчан на боевые подвиги»…
То, что они поженились, — тоже чудо, за которое надо «благодарить» войну. По тем временам это был мезальянс. Папа, городской житель, единственный сын учительницы, дочери ялуторовского помещика (естественно, происхождение тогда скрывалось), был красив, сложен, как Аполлон, с изящными руками и маленькими ступнями 37-го размера. Замечательно играл в футбол, волейбол, шахматы. На войну ушел после первого курса юридического института.
Мама – простолюдинка из волжской деревушки, из семьи, в которой было девять детей, где много работали и жили впроголодь.
Глядя на ее снимки в тот период, я отмечаю большие доверчивые глаза и брови вразлет… Может быть, они, а может быть, то, что в их части на пять девушек приходилось полторы тысячи мужиков, сыграло свою роль в том, что папа стал оказывать ей знаки внимания. Но отношения у них были целомудренные. Писателями и кинорежиссерами сильно преувеличена тема ВПЖ на войне. Оно и понятно – фильмы и книги без любовных сцен не смотрятся и не читаются… Нет, отношения были братско-сестринскими, об этом рассказывал мне сам отец.
Их демобилизовали в разное время, и после войны они еще год переписывались.
Но однажды мама, взяв подушку в приданое (больше ей в семье ничего не могли дать), приехала к городскому папе из своей деревни. Свекрови очень не понравились и эта подушка, и заношенное пальтецо будущей невестки, а более всего, что она «вообще приперлась…». До конца своей жизни (даже после того, как мама родила троих детей и окончила институт) бабушка считала, что сын выбрал себе явно не пару…
Отец умер от инфаркта в возрасте 59 лет, в командировке, на перроне районного центра. Он, судья, накануне подписал смертный приговор какому-то двадцатилетнему уголовнику. Всю ночь в гостиничном номере провел без сна, играя сам с собою в шахматы… А утром сердце не выдержало.
Я помню, как мои родители препирались, кто раньше умрет. По всем раскладам выходило, что у мамы и в роду долгожителей нет (в деревне от тяжелой работы умирали рано), и болеет все время (операции, потом инвалидность)… А папа вплоть до инфаркта ни на что не жаловался, любил плавать, тягал гири.
…Мне не за что корить великую сводницу войну. Благодаря ей появилась я, а значит, и четверо моих детей.
Ольга ВАСИЛЬЕВА
Пятигорск
Версия для печати
Добавить комментарий