Поиск на сайте

После распада Советского Союза российскую власть только ленивый не пинал за отсутствие внятной и цельной идеологии. И, стоит признать, поделом: вслед за идейными метаниями властной элиты и страну шатало из стороны в сторону – от анархии к диктатуре, от социал-демократии к либерализму. Об этом и другом корреспондент «Открытой» беседует с одним из идеологов «Единой России», заместителем директора московского Института общественного проектирования (ИНОП) Михаилом РОГОЖНИКОВЫМ.

 

– Михаил Владимирович, полистав телефонный справочник Москвы, я обнаружил в нем сотен шесть организаций со словом «институт» в названии. Занимаются они политикой, экономикой, правом, «социалкой»… А чем ваш ИНОП выделяется в ряду остальных?
– В отличие от других аналитиков, которые замыкаются в каком-то элитарном кругу, мы привлекаем к своей исследовательской и социально-проектной деятельности самые широкие общественные группы: ученых, политиков, бизнесменов. Например, недавно запустили проект «Исследование коррупции» – в нем может принять участие абсолютно любой посетитель нашего сайта, просто заполнив анкету. При нашем институте создан клуб политического действия «4-е ноября», его заседания проходят по нескольку раз в месяц в регионах – и в них может принять участие любой желающий, любой неравнодушный к судьбам страны человек.
– Красиво сказано: судьбы страны. И в чем же вы видите свою судьбоносную миссию?
– Наш институт пытается создать либерально-консервативную платформу для развития России, которая должна охватить идеологическую, политическую и экономическую сферы жизни.
– Ваши идеи востребованы?
– Да, мы сотрудничаем со многими центрами принятия решений в стране: с администрацией президента, с Общественной палатой. Я вам скажу, что мы были одними из разработчиков программы партии «Единая Россия», наш институт разрабатывал проект закона «Об Общественной палате РФ». В какой-то мере мы предвосхитили нацпроекты. Еще пять лет назад институт выдвигал идею повышения темпов жилищного строительства, развития ипотеки – и сейчас она активно внедряется.
Из нашей «Экономической доктрины» многие идеи взяты на вооружение. Во-первых, в стране создается так называемый контур «сырье – инновации», суть которого сводится к следующему: развивая и модернизируя сырьевой сектор, мы одновременно формируем рынок для инноваций (например, в сфере ресурсосбережения). Сейчас по этой «контурной» схеме развивается атомная и космическая промышленность России.
Во-вторых, в «Экономической доктрине» мы выдвинули идею «новой урбанизации» – строительства малых городов со среднеэтажной застройкой, с современной коммуникацией (по типу советских академгородков). Сейчас у вас на Ставрополье в рамках этой концепции строят город-спутник Минеральных Вод на 70 тысяч населения.
– Реализация каких еще идей на подходе?
– Мы давно ратуем за развитие финансовой системы страны. С начала 70-х в мировой экономике господствует концепция неолиберализма – усиления транснациональных финансовых корпораций, которые, как пылесос, вытягивают деньги из более слабых экономик. Почему такая полемика вокруг нашего Стабилизационного фонда? Боятся, что его средства будут вложены в западные финансовые инструменты, и на Запад же он и будет работать. А тот, кто управляет финансами страны, управляет ее экономикой и политикой. Нет финансовой самостоятельности – нет реального суверенитета.
Но, слава богу, в Кремле тоже умные люди сидят и всё понимают – поэтому Стабфонд хранят в рублях, чтоб он на чужого «дядю» не работал.
– Всё это хорошо. Но вопрос ведь в чем. Помнится, в 1996 году, между первым и вторым туром президентских выборов Борис Ельцин подписал указ, предписывающий представителям интеллигенции «выработать национальную идею». Сейчас в стране масса институтов, много умных людей, экспертов, аналитиков – почему бы им сейчас, в преддверии «больших» выборов всем вместе не собраться и не выработать какую-то единую стратегию развития страны.
– У нас, я имею в виду, у нашего института, такая стратегия есть. Называется «Либерально-консервативное видение будущего России». Она была опубликована в прошлом году в журнале «Эксперт», главный редактор которого Валерий Фадеев одновременно возглавляет и институт.
В основе этой доктрины лежит простая ценностная формула: «суверенитет, свобода, собственность, справедливость», которая и может сегодня претендовать на звание национальной идеи. Я по каждому пункту поясню. Суверенитет – потому что процветающей может быть только сильная и независимая страна. Да и вообще только суверенное государство может ставить вопрос о своих национальных целях. Свобода – потому что сила и процветание государства должны базироваться на коллективной творческой энергии свободных людей. А для этого необходима справедливость – то есть возможность каждого человека реализовать себя, добиться благосостояния и признания. Ну а материальной основой суверенитета и свободы является именно частная собственность.
– Кстати, о частной собственности. Вы недавно опубликовали исследование «Реальная Россия», где попытались нарисовать коллективный портрет наших сограждан. Там очень интересный вывод есть: «В целом население страны адаптировалось к новым рыночным условиям». Вы всерьез в это утверждение верите?
– Понимаете, есть интеллигентское нытье, есть кликушество, а есть научные исследования. Так вот, мы опросили 15 тысяч человек по всей стране (это самое масштабное социологическое исследование в новой России) – и объективно показали, что люди в целом адаптированы к рынку, что страна развивается. Если бы страна не адаптировалась за годы реформ, она бы просто развалилась. Люди нормально живут, не веселятся, конечно, но и не впадают в массовую депрессию и даже испытывают сдержанный социальный оптимизм.
– Михаил Владимирович, вы несколько раз употребили слово «либерально-консервативный». Звучит как «горяче-холодный» или «хороше-плохой». Это что, собственно, значит?
– Мы в исследовании «Реальная Россия» показали, что в стране сегодня примерно поровну людей, которые поддерживают правые и левые идеи. Грубо говоря, для половины россиян превыше всего свобода, для другой половины – равенство. Соответственно, вся политическая элита России делится на два основных клана: «силовики» (это, само собой, консерваторы) и «федералы-демократы» (они, как вы понимаете, либерального склада ума). И наша политическая система будет стабильна, пока будет консенсус между этими группами – либерально-консервативный консенсус.
– Какое место в этой хитрой схеме вы отводите «Единой России»?
– Если сильно утрировать, то «Единая Россия» – это инструмент для осуществления влияния клана «демократов».
– Эк вы хватанули! Мне всегда казалось, что в «Единой России» уж скорее центристы, чем либералы…
– Конечно, в «Единой России» политики разные есть – и ярые государственники, и люди, выступающие за либеральный путь развития. Но все вместе они уравновешивают друг друга и формируют национал-патриотическую коалицию, которая выступает за самостоятельность и целостность страны, за то, чтобы Россия двигалась вперед без оглядки на иностранных политиков (чем грешили, кстати, прежние «правые» – СПС и «Яблоко»).
– То есть за «суверенную демократию»?
– Да.
– Еще два года назад президент Путин предложил единороссам либо выбрать между либеральной и консервативной идеологией, либо сформировать внутри партии два «крыла». А вместо этого единороссы соорудили, как вы говорите, некий «либеральный консерватизм». Прямо-таки многоголовая гидра получается, а не политическая партия.
– Вообще, речи о создании двух «крыльев» никогда не было. Просто депутаты Владимир Плигин и Андрей Исаев в прессе развернули дискуссию о текущем политическом моменте – один назвался «социал-консерватором», а другой «либерал-консерватором». Безусловно, такие дискуссии очень полезны, они как раз и демонстрируют, что «Единая Россия» – никакая не гидра, как вы выразились, а живой, развивающийся организм, который чутко реагирует на запросы общества. Зато потом это в общем-то рядовое событие ваш брат журналист раздул до вселенских масштабов: дескать, у «медведей выросли крылья».
– В середине 80-х, чувствуя приближение острейшего идеологического кризиса в стране, секретарь ЦК КПСС Александр Яковлев предложил создать внутри компартии две идейные платформы – чтобы хоть какая-то конкуренция мнений была. Не создали – и партия, простите, загнулась. Не ожидает ли то же самое и «Единую Россию»?
– Да помилуй Бог! Я всегда был противником того, чтобы проводились аналогии между «Единой Россией» и КПСС. Во времена компартии в обществе напрочь отсутствовал плюрализм мнений, а сейчас у нас два десятка политических партий, каждая из которых выражает интересы той или иной социальной группы. Кто-то поддерживает СПС, кто-то – КПРФ, кто-то – «Единую Россию», у всех есть право выбора. Вот вам и политический консенсус как залог стабильности государства.

Беседовал
Андрей ЧЕХОВ

Добавить комментарий



Поделитесь в соц сетях