Поиск на сайте

Восточный выступ полуострова Халкидики называют Святой Горой. Уединившись от мирской суеты, ее обитатели до сих пор живут по византийскому времени. В православной монашеской республике на Афоне побывал ставропольский журналист Василий Кизилов

 

Паром на Афон будет часа через полтора, не раньше. Ну и ладно, есть время для чашечки крепкого кофе, который в Греции весьма недурен. Находится и компаньон – тесен, тесен мир – краснодарец Михаил Ярошук, с которым познакомился несколько минут назад на пристани. Он на Афоне уже свой человек, пару лет работает в монастыре Ватопед маляром.
– Не один километр лесных дорог исходил я на полуострове, не в один монастырь наведался, пока нашел то, что мне нужно, – неспешно рассказывает о своей афонской жизни Михаил. – Понимаешь, дочери надо дать высшее образование, позарез нужны деньги. Ватопед – монастырь богатый, нас, работных людей не обижает. Получаю более тысячи евро в месяц. Пока на все хватает. Нас, кубанцев, в монастыре более двадцати человек – целое землячество.
– С монахами ладите?
– У них свое, у нас свое. Питаемся мы отдельно, три раза в неделю едим мясное. Летом, когда жара и хочется искупаться в море, уходим подальше от монастыря – игумен наш строг и не одобряет этого дела. А в остальном никаких проблем.
– Хозяйство большое при монастыре?
– Да немалое. Есть пасеки, теплицы, сад с яблоневыми, грушевыми, оливковыми деревьями, виноградники. Тут даже пшеницу сеют и убирают на своем комбайне.
– Что запомнилось тебе, Михаил, за эти два года на Афоне?
– Всякое бывало. Приехал как-то из Великобритании принц Чарльз. И, надо же такому случиться, когда он ходил по монастырскому двору, мы с ним столкнулись. От неожиданности я замешкался и наступил Его Высочеству на ногу. Но все обошлось. Я извинился, принц улыбнулся и сказал, что все в порядке. А еще на Афоне за эти два года произошло убийство – событие для этих мест неслыханное. Один наш земляк порешил другого. Никто не знает, что они там не поделили. Такие, брат, дела.
Михаил вздохнул и замолчал. Мы допили остывающий кофе и снова пошли на пристань. Паром, наконец, прибыл, выбросив на берег трап. Наверх начали подниматься первые пассажиры.
В моей дорожной сумке лежит видеокамера, записная книжка и самое главное – бесценный документ под названием диямонитырион, дающий право на пребывание в афонских монастырях.
Уже на пароме узнаю о своем промахе – оказывается, видеокамеры на Афоне под запретом. У святогорцев своя таможня, значит, могут быть неприятности.
Вижу, как кто-то из команды парома уже крепко выговаривает одному вольнолюбивому эллину, вздумавшему на виду у всех направить видеокамеру в сторону приближающихся афонских берегов. Нарушитель порядка с заговорщицким видом подмигнул нам с Михаилом – мол, где наша не пропадала, однако, камеру спрятал.
Постепенно пассажиры разбрелись – кто в кафе, кто на верхнюю палубу. Воспользовавшись благоприятным моментом, запечатлеваю на память подступающий к самому морю единственный на Афоне русский монастырь Святого Пантелеимона, мимо которого тихим ходом скользил паром.
Как русские появились здесь? История эта уходит в бездну времени. По просьбе и ходатайству наших великих князей, которые были в родстве с греческими правителями, им был дарован в 1080 г. скит Пресвятой Богородицы Ксилургу (Древоделия) с церковью. К следующему веку он стал уже не только местом монашеского уединения и аскетизма, но и настоящим духовным центром, откуда на Русь поступало множество церковных рукописей.
Время шло, число насельников скита так увеличилось, что пришлось искать другое место на Святой Горе. И тогда Собор афонских игумнов безвозмездно отдал русской братии некогда процветавший, но к тому времени запущенный и полуразрушенный монастырь «Фессалоника», устроенный во имя Пантелеимона Солунского.
Русская обитель знавала времена подъема и упадка. В годы русско-турецких войн ее насельники основали на берегу моря нынешний Пантелеимонов монастырь, покинув прежнее место обитания. А после падения Османской империи состоявшаяся в Лондоне Европейская конференция решила создать на Афоне нейтральную территорию под покровительством России.
Первая мировая война, а вслед за ней грянувшая Октябрьская революция перечеркнула эти планы. В 1926 году Греция в одностороннем порядке объявила Афонский полуостров своей территорией, а святогорцев - своими подданными. А ныне это «государство в государстве», где в 20 монастырях проживают около 1700 монахов.
Афонский порт Дафна – конечный пункт паромного маршрута. Он очень мал размерами, без привычных глазу портальных кранов, больших складских помещений. Дафна – скорее удобная для судов гавань, где сходятся и расходятся морские пути – дороги в афонские монастыри и во внешний мир.
Сойдя на берег, вижу среди людской толпы одно знакомое лицо, которое запомнилось мне еще в аэропорту Домодедово. Соотечественник высок ростом, с густой, окладистой бородой, одет, как и в аэропорту, в черную рясу, на ногах кирзачи, за плечами котомка. В Дафне к его амуниции прибавился еще и страннический посох, опершись на который, бородач задумчиво смотрел в безбрежную даль моря. Извинившись за беспокойство, спрашиваю:
– Куда путь держите, святой отец?
– В монастырь Дионисиат.
– С вами туда можно?
– Не со мной, а с Богом, – был суровый ответ.
Разрешение, таким образом, вроде получено, но сразу становится ясно, что общение с новым попутчиком не будет простым и безоблачным. И, правда, «заискрило» уже на палубе парома...
Петр – мой одногодок, однако разговор на равных не приемлет, довольно вспыльчив, возражений не терпит вовсе. Весьма склонен к моральным сентенциям вроде таких: «От мирской жизни в глазах начинает быстро рябить, как от огоньков электросварки», «Есть хитрецы, мудрецы и простецы», «Пусти бабу в рай, она и корову с собой прихватит», «Лучшие люди – церковные люди». На последнем бородач особенно настаивал.
Кажется, почти все несовершенства нашей жизни отец Петр собрался вменить мне в вину как пришедшему из мира, погрязшего в грехах.
Я сперва терпеливо выслушивал его рассуждения, но когда разговор коснулся политики, принялся осторожно возражать почтенному страннику. Отец Петр начал было сердиться, но затем как-то разом прекратил общение, и на монастырский двор мы вошли в полном безмолвии.
О русских доложили игумну, тут же принявшему нас. На аудиен-ции мигом возникла языковая проблема: монастырь греческий, а мы по-гречески только в пределах «здравствуй» и «прощай». Тогда глава монастырской братии переходит на английский, а я беру себя роль толмача и перевожу отцу Петру, каков распорядок жизни в Дионисиате. Коротенькая аудиенция закончилась добрым напутствием. Нас проводили в келью: в чисто убранной комнатке пара аккуратно заправленных кроватей, две тумбочки и все.
После разговора с игумном отец Петр заметно потеплел ко мне и по пути в трапезную даже сказал: «Видишь, как все хорошо устраивается – я с твоей помощью могу общаться с братьями». С его стороны это было равносильно объявлению перемирия.
В трапезной уже все было накрыто. На столах – хлеб, каша, рыба, овощи, фрукты и компот. Вместе со мной за «мирским» столом – десятка полтора греков на вид лет по двадцать пять – тридцать. Монахи, как и положено, сидели отдельно, вкушая те же самые блюда.
Вечером перед сном отец Петр попросил меня почитать книгу «Айон Орос» («Святая гора»), из которой мы узнали много интересного об обители, встретившей нас так радушно. Монастырь был построен в 1389 г. монахом Дионисием при участии и поддержке своего брата Феодосия. Здесь находится древнейшая чудотворная икона Богоматери. Однажды ее похитили пираты, но приснившийся вещий сон напугал предводителя морских разбойников. Святыня была возвращена инокам.
Похищали икону Богоматери и турки, но ее перехватили греки и увезли на остров Скопилос. Островитяне не пожелали вернуть икону, за что ослушников поразила язва. Эпидемия прекратилась лишь по возвращении святыни на свое место.
В Дионисиате завидная библиотека - более пяти тысяч томов, в том числе древние манускрипты. В монастыре хранятся мощи святых, многие реликвии (конечно, ничего этого мы с отцом Петром не увидели – монастырь все-таки не исторический музей или картинная галерея, да и не каждому монахи откроют свои богатства).
Ночью нас разбудили звуки приглушенных ударов: это деревянная колотушка созывала обитателей Дионисиата на ночную службу. Мне было позволено принимать в ней участие, и мы вместе с отцом Петром отправились в молельное помещение. Старинные своды, потрескивание горящих свечей, голос, читающий по-гречески молитву. Монахи, образовав небольшой круг и встав на колени, клали глубокие земные поклоны. Никогда в своей жизни не видел, чтобы молились с такой истовостью, самозабвением и упоением.
После ночной молитвы, длившейся два часа, мы отдыхали до рассвета, а как только стало светать, пошли на утреннюю литургию, которая продолжалась не более получаса. Возвращаясь обратно, увидели необычайно красивое зрелище – солнце, разогнав туман, высветило внушительные контуры Афон-Горы. Вместе с прилегающими к ней окрестностями она тянется в длину на 80 километров, в ширину на 20.
– Может, взойдем на вершину?
– На все нужно благословение, – охладил мой пыл отец Петр. – Восхождение на Святую Гору – это не спорт.
Перед уходом из монастыря нас угостили кофе. Предложили также по небольшому стаканчику ракии. Отец Петр отказался. Я отказываться не стал, было любопытно испробовать вкус монастырского хмельного напитка. Да и на дорожку вроде как полагается…

Добавить комментарий



Поделитесь в соц сетях