На самотёк

Сложнейшие миграционные потоки на Северном Кавказе – причина многих конфликтов в регионе – не изучаются и не регулируются

Накануне Нового года в Центре стратегических и международных исследований (СSIS) в Вашингтоне прошла конференция «Северный Кавказ: российский очаг напряженности». К обсуждению были предложены темы, касающиеся социальной и экономической сфер региона, демографии, миграции, повышения роли ислама, причин и следствий национализма и экстремизма, военного урегулирования и обеспечения безопасности. Руководил конференцией директор российско-евразийской программы Центра стратегических международных исследований, участник Валдайского клуба Эндрю Качиннс.
С российской стороны в мероприятии участвовали приглашенный научный сотрудник Центра международных и стратегических исследований (США) Сергей Маркедонов, член научного совета Московского центра Карнеги Алексей Малашенко, старший научный сотрудник Института этнологии и антропологии РАН Ахмет Ярлыкапов, координатор рабочей группы Центра изучения Центральной Азии и Кавказа Института востоковедения РАН Александр Скаков, руководитель Центра военного прогнозирования, членкор Академии военных наук Анатолий Цыганок, директор региональной программы независимого Института социальной политики Наталья Зубаревич, а также профессор Ставропольского государственного аграрного университета, доктор политических наук, президент краевого общественного фонда «Содействие-Юг» Юрий Ефимов.  
По просьбе «Открытой» на вопросы нашего корреспондента ответил эксперт в области миграционных и демографических проблем на Северном Кавказе Юрий ЕФИМОВ.

- Юрий Германович, ученые единогласно сходятся в том, что миграционные процессы во многом определяют социально-политическую ситуацию. Для Северного Кавказа миграция, наверное, имеет свои особенности?
- Специфика миграции в регионе определяется прежде всего его уникальным местонахождением, с древнейших времен он считался перекрестком цивилизаций, центром взаимодействия этнических, экономических и политических сил. В постсоветский период миграция на Северном Кавказе приобрела такую мощь, что ее можно считать едва ли не главным геополитическим фактором, повлекшим за собой целый ворох проблем во всех областях.
- Ничего удивительного: народы, оказавшиеся в зонах конфликта, воспринимали российский Кавказ как надежное укрытие.
- Совершенно верно. Распад советского государства, вооруженные конфликты привели к тому, что миграция стала носить вынужденный, стрессовый характер. Территория равнинной части Северного Кавказа, особенно Ставропольского и Краснодарского краев, стала играть притягивающую роль, туда устремились люди из Закавказья, Чечни, а затем и других республик. Резко изменился этнический состав территорий, входивших в состав северокавказского экономического района.
- Изменился в какую сторону?
- Во всех республиках, за исключением Адыгеи, сократилась численность русских, украинцев, белорусов, немцев, евреев, в отдельных регионах, например в Дагестане, армян - как за счет естественной убыли, так и миграционного оттока.
В регионах равнинного Предкавказья (Краснодарский и Ставропольский края, Ростовская область) миграционный прирост славянского населения сумел перекрыть естественную убыль, большинство же других народов увеличили свою численность как за счет естественного, так и миграционного прироста. Сократилось только число немцев и евреев. В Ставропольском крае, скажем, общий прирост русских был в 3,5 раза выше, чем трех основных народов Закавказья - армян, грузин и азербайджанцев.
- То есть в последнее десятилетие прошлого века миграция не привела к существенному нарушению этнического баланса в традиционно русских регионах Северного Кавказа? 
- Да. Куда сильнее изменения затронули национальные республики. Исходя даже из официальных данных, доля русских, например, в Даге-стане сократилась с 9,2 до 5,6 процента, в Ингушетии и Чечне русских практически не осталось. По данным переписи 2002 года, Ингушетия превратилась в самый моноэтничный регион России - доля русского населения сократилась здесь до 1,2 процента.
- Как эта картина на тот период выглядела в Ставропольском крае?
- К нам за первое постсоветское десятилетие перебралось более полумиллиона человек, причем вынужденными мигрантами-переселенцами миграционная служба из них признала  лишь 78 тысяч. 
Вместе с тем естественная убыль населения (как и по всей России) в конце 90-х достигла своей критической отметки, составив 69 тысяч человек. Миграция  была единственным источником увеличения численности населения, в чем, несомненно, есть огромный плюс. А вторым плюсом я считаю появление в крае классных специалистов, технической и гуманитарной интеллигенции в основном из Грозного и Махачкалы. 
Со временем снижение темпов миграции привело к тому, что она перестала перекрывать естественную убыль населения. Эта картина сохранялась на большем отрезке 2000-х, и недавно мы приблизились к нулевому балансу, даже получив небольшой плюс.
Если в 1970 году народы северокавказской и тюркской групп составляли в крае соотвественно 1 и 1,9 процента от общей численности населения края, то в 2002 году - уже 3,6 и 3,3 процента. С большой долей вероятности предположу: последняя перепись осенью прошлого года покажет увеличение этих показателей.
- Можно сказать, что миграция, да еще на фоне экономической депрессии, как раз и стала причиной нынешних конфликтов на территории Северного Кавказа?
- Да, но тут важно понимать вот что: страшны не сами миграционные процессы, а их полная бесконтрольность. Важной их особенностью в крае является формирование новых диаспор, которые, в отличие от уже укоренившихся этнических групп, принимающей стороной воспринимаются противоречиво и враждебно. Отсюда и рост этнокультурных различий местных сообществ. 
На Ставрополье это прежде всего касается востока, где сформировалась линия противостояния между различными этническими группами. В одной команде, если можно так выразиться, играют славяне и представители степных народов, в другой - переселенцы из Дагестана, как правило, даргинцы. 
Еще одной серьезной зоной напряженности являются Кавказские Минеральные Воды, где назрел конфликт интересов между славянами с одной стороны и вайнахскими и дагестанскими диаспорами с другой.
- Утратив свою прежнюю интенсивность, сегодня миграция по-прежнему оказывает сильное влияние на межэтнические отношения?
- Не только на межэтнические отношения, но еще на экономику и социальную сферу. Власти десятилетиями игнорировали проблемы адаптации и интеграции мигрантов, осевших в равнинных регионах российского Кавказа. 
К началу 2000-х, например, в Ставропольском крае статуса мигранта по истечении пятилетнего срока лишены около 77 тысяч человек, а государственную поддержку на обустройство получили лишь четверть из них. Вместе с родителями статуса зачастую лишали и несовершеннолетних детей. Понятно, на этой почве в среде переселенцев укоренилось недоверие к власти, огромная пропасть пролегла между местным населением.
Хотя тугой узел проблем завязан был еще в 90-е, стоит признать: сам характер миграции тоже изменился.
- Что вы имеете в виду? 
- Если раньше люди бежали от бомбежки, то сегодня едут на заработки. Иными словами, мы сталкиваемся с трудовой миграцией.
Фактически все регионы Северного Кавказа сегодня можно поделить на две группы - трудодефицитные и трудоизбыточные. К первым относятся равнинные территории (Ставропольский и Краснодарский края, Ростовская область), где наблюдается относительно приличный темп экономического развития на фоне отрицательного или балансирующего на нулевой отметке демографического показателя. 
Ко второй группе принадлежит большинство национальных республик, где на фоне экономической депрессии наблюдается стремительный демографический прирост. Особенно наглядно это видно на примерах Чечни, Ингушетии и Дагестана. В последнем только в молодежной среде уровень безработицы не опускается ниже 80-процентной планки.
Очевидно, что нужда толкает людей уезжать на заработки, причем не в среднюю полосу России, не в Сибирь, а поближе к дому, в равнинные регионы Северного Кавказа.
- Несмотря на то, что миграционные потоки бурлят внутри границ Северного Кавказа, проблема этнического разобщения становится только острее.
- А потому что на всей территории региона оформились крупные автономные иммиграционные общины. Особую тревогу вызывают организованные структуры враждующих между собой землячеств иностранцев из ближнего и дальнего зарубежья. Их члены зачастую имеют опыт ведения боевых действий. Большую опасность также представляет растущая политическая активность ряда иммигрантских общин, например курдской или афганской.
Да и коренные жители Северного Кавказа стараются держаться исключительно своих соплеменников, замыкаются в своем кругу, воспринимая остальных настороженно и враждебно.
- Не меньше проблем активные миграционные процессы принесли и национальным республикам.
- Только там проблемы иного рода. Например, Ингушетия практически полностью потеряла русское население. По переписи 1959 года в Сунженском районе республики русское казачье население составляло 79 процентов, в Малгобекском - 56 процентов. А сейчас русские компактно проживают лишь в четырех станицах - Слепцовской, Троицкой, Нестеровской и Вознесенской, да и там их доля меньше 10 процентов. 
Но беда не только в цифрах - с уходом русских Ингушетия потеряла практически весь слой интеллигенции,  квалифицированных управленцев и специалистов.
Такие же процессы, пусть и в более мягкой форме, произошли во всех республиках, во многом обусловив их нынешнее интеллектуальное и технологическое отставание. Исключение из печального правила составляет лишь Адыгея, в которой к началу 90-х русскоязычное население преобладало, а отсутствие границ с другими национальными республиками позволило сохранить этническую стабильность.
Более того, вымывание славянского населения из национальных республик привело к обострению межэтнических конфликтов. Славяне, в том числе казаки, на протяжении многих десятилетий были естественным буфером между сторонами потенциального конфликта, олицетворяли третью силу, которой вражда категорически была не нужна.
- Одной из наиболее вероятных угроз для Северного Кавказа, по мнению ряда ученых, является своего рода ротация народов. Считаете это возможным?
- Полной смены этнических групп на всей территории региона, конечно, не будет, но местами процесс этот идет, причем весьма активно. Давайте посмотрим, как это происходит  в восточных районах Ставрополья, традиционно считающихся сельскохозяйственными с уклоном в растениеводство. В социоэтническом плане восточная зона края, напомню, граничит с тремя национальными республиками с большим трудоизбыточным потенциалом.
В итоге сегодня мы наблюдаем одновременно два параллельных процесса: отток коренного населения, покидающего депрессивные восточные районы края в поисках стабильности, и заселение территорий выходцами из соседних республик. Причем замещение происходит, как мы уже говорили, по принципу этнической однородности. Скажем, в Нефтекумский и Левокумский районы в массовом порядке переселяются даргинцы, в Курской район - чеченцы.
- Как следствие меняется экономический уклад жизни.
- Причем коренным образом. Переселенцы сумели выдавить местное население из целых отраслей хозяйства. Более того, заметное влияние оказали даже на базовую сельскохозяйственную отрасль. 
Земли растениеводческих хозяйств скупаются или просто захватываются при поддержке местных коррумпированных чиновников представителями этнических меньшинств. Вместо развитого с точки зрения аграрной науки растениеводства расцвел низкоорганизованный древний вариант животноводства - отгонное, пастбищное скотоводство. Чтобы пасти овец, знаний и ресурсов много не нужно. А значит, деградация  аграрного сектора, отток квалифицированных кадров, вытесненных «животноводами», только будут набирать обороты. 
Разумеется, такое положение дел вызывает обострение общественно-политической ситуации, разборки на этнической и конфессиональной почве.
- Судя по отчетам краевой администрации, весь ворох застарелых межнациональных проблем обязана решать муниципальная власть, мол, на низовом уровне видней, что там да как...
- Это обычная попытка откреститься от решения проблем, неумение адекватно реагировать на происходящее. Иногда чиновники делают заявления по фактам уже случившейся вспышки насилия, неизменно стараются спрятать информацию от общественности. Не случайно в милицейских сводках преступления на этнической почве фиксируются как бытовые правонарушения.
В условиях правового беспредела сложнейшие миграционные процессы не имеют внятных механизмов управления, структуры гражданского общества не развиты, площадок для равноправного и доверительного диалога нет.
Вместе с тем миграция - это серьезнейшая проблема. Необходимо думать об интеграции приезжих, вопросах, связанных с этническими изменениями. Ничего подобного в крае не делается, даже на уровне сбора информации, не говоря уже об элементарной профилактике.
- Юрий Германович, что дает Ставрополью выделение семи регионов Северного Кавказа в отдельный федеральный округ в свете современных миграционных изменений?
- В округ вошли национальные республики, и Ставрополье в нем единственный регион с преобладающим русскоязычным населением. Чтобы уравновесить ситуацию, совокупного этнического веса славянского населения явно не хватит. А если учесть, что включение в состав округа вызвало страх и недовольство у русскоязычной части ставропольцев, распространение в их среде эмигрантских настроений, отток русских получил новый импульс. Кроме того, это стало новым фактором противоречий на меж-этнической почве.
Образование федерального округа требовало тщательной подготовки и разработки совершенно особых, уникальных управленческих стратегий. Но решение приняли наверху, даже не посоветовавшись с учеными, а новых подходов в управлении я не вижу.

Беседовал
Олег ПАРФЁНОВ

читатель20 января 2011, 14:51