Поиск на сайте

Как решить структурные проблемы российской экономики, копившиеся десятилетиями

 

В подмосковных Химках состоялся семинар для журналистов со всей России, организованный президентской Комиссией по модернизации. Он совпал с публикацией очередной программной статьи Владимира Путина «Нам нужна новая экономика». Некоторые эксперты путинские задумки хвалили, но больше – ругали.

 

Главная проблема отечественной экономики, которую предстоит в первую очередь решать новому президенту, – это «мания величия» наших бизнесменов, как образно сформулировал вице-президент «Опоры России» Виктор Климов.
Если на Западе компания может быть весьма успешной, занимая небольшую рыночную нишу (а борьбу за потребителя она ведет, постоянно улучшая качество товара), то в России всё наоборот – большинство компаний стремятся вырасти и укрупниться, получив как можно больше ресурсов. При этом они начинают «залезать» в совершенно непрофильные области, обманывают потребителя, терпят убытки, банкротятся.
Если разобраться, первопричина такой «мании величия» – это гигантская коррупция, которая вынуждает бизнесмена постоянно искать новые источники дохода, чтобы «подкармливать» жиреющего чиновника. Какие уж тут инновации, которые обещает Путин?!
Размышляя об инновациях, президент Института «Общественный договор» Александр Аузан привел очень любопытный пример. Недавно Центр независимых социологических исследований провел опрос среди русских ученых, работающих на родине (в Санкт-Петербурге), а также в университетах Германии и США. Все они воспитывались в одной культуре и впитали общие черты.
Во-первых, россияне относятся к своей профессии как к призванию, для них важнее не денежные стимулы, а рост в глазах окружающих.
Во-вторых, россиянам свойствен индивидуализм, доходящий до конфликтности.
В-третьих, мы стараемся быть универсалами, то есть делать всю работу сами, а не в команде.
В-четвертых, мы не умеем мыслить стратегически, полагаясь на краткосрочные позывы в отсутствие «долгоиграющих» ценностей.
В-пятых, нам свойственно неуважение к стандартам и процедурам и креативность, причем нередко на уровне «изобретения велосипеда».
Опираясь на социологию, Аузан делает вывод (который, впрочем, не кажется каким-то революционным): в России хорошо умеют производить штучные товары (космические корабли или атомные реакторы), а вот «конвейерные» товары массового спроса (автомобили, холодильники, телевизоры) – заведомо хуже западных и азиатских конкурентов.
По мнению Аузана, для того, чтобы Россия могла осуществить обещанный президентом и премьером «рывок», нужны серьезнейшие изменения общественного сознания. И начаться они должны с правящей элиты (причем не только политической).
Речь не про «косметические» изменения в законах о партиях и выборах губернаторов, а об изменении менталитета целого класса, включающего бюрократов, правоохранителей, привластных бизнесменов и общественных и религиозных деятелей. «Элиты должны договариваться не об исключениях и привилегиях для себя, а о действии общих правил для себя и других», – заключил Аузан.
Некоторые обещания из путинской статьи эксперты напрямую подвергли сомнению. Самой спорной показалась следующая цифра: мол, в ближайшее десятилетие придется создать 25 миллионов современных, высокоэффективных рабочих мест.
Директор Центра исследований институтов развития Илья Ломакин-Румянцев удивился: откуда-то должно появиться как минимум 10 тысяч современных инновационных предприятий. А где взять 10 тысяч толковых гендиректоров ими управлять?! Почему они не дали знать о себе прежде?!
Еще острее была критика научного руководителя Центра анализа социально-экономической политики Антона Табаха. При сложившейся в стране неблагоприятной демографической ситуации 25 миллионов новых рабочих мест может появиться только в двух случаях: либо если повысить пенсионный возраст, либо если активнее привлекать гастарбайтеров.
И то, и другое – решения для Кремля крайне непопулярные. А значит, и озвученную премьером цифру иначе как популистской не назовешь.
О популизме Табах вообще говорил много на примере пенсионной системы. В России один из самых высоких уровней «пенсионных» отчислений с зарплат, однако грамотно распорядиться этими деньгами власти никак не могут. За десять лет реформы ее концепцию меняли уже трижды!
А главное – пенсии индексировались не в русле экономической логики, а исходя из политических ориентиров Кремля. Самый свежий пример: почти двукратное повышение пенсий для военных в канун президентских выборов, которое прибавит голосов премьеру, но зато резко подстегнет инфляцию.
Такая же катавасия и с налоговой реформой, про что подробно рассказал экономист Кирилл Никитин. То, что в России самый низкий в Европе подоходный налог (13%), – миф. На самом деле в виде социальных отчислений с фонда зарплаты мы отдаем государству 40% своего реального дохода. Плюс огромные косвенные налоги, совершенно невообразимые для Евросоюза, – в виде импортных пошлин или акцизов.
Еще одно коренное отличие от Европы, подчеркнул Никитин, – то, что большую часть «социальных» налогов платит именно работодатель, а сам работник узнает об этом лишь раз в год, когда ему из Пенсионного фонда приходят «письма счастья».
Вот и получается: в сознании гражданина нет никакой связи между госуслугами и уплачиваемыми налогами, он не воспринимает себя полноценным налогоплательщиком.
Никитин привел пример Канады, где более 50% консолидированного бюджета финансируется за счет подоходного налога граждан – причем они оплачивают его лично, видя каждую зачисленную в бюджет копеечку.
Поэтому канадцы, идущие на выборы, понимают, что качество и объем госуслуг напрямую зависят от их налоговой дисциплины.
Предложение Путина ввести «налог на роскошь» экономист также считает невыполнимым. Ни в одной стране мира, даже в богатейших аравийских, такой налог не дает сколько-либо заметных поступлений в бюджет.
А в России это и вовсе штука бессмысленная, например, принадлежащие олигархам самолеты и яхты плавают в других странах, и никакой российский «налог на роскошь» им не грозит.

 

Антон ЧАБЛИН

Добавить комментарий



Поделитесь в соц сетях