Поиск на сайте

Как  на Ставрополье встретили известие об Октябрьском перевороте и чем жила губерния до разгона Всероссийского Учредительного собрания

Долой войну! Долой Керенского!

Известия о событиях 25 октября (7 ноября) 1917 года в Петрограде докатились до Ставрополя спустя три дня. Сразу же состоялось чрезвычайное заседание городской думы, потребовавшей положить «конец этому безумному восстанию» и считать «единственным полномочным органом революционной демократии» Временное правительство.

Дебаты продолжались до ночи. В частности, обсуждался вопрос «О мерах по усилению охраны города... в связи с событиями в Петрограде».

Выступивший на заседании думы губернский комиссар Д.Д. Старлычанов заявил, что положение крайне тревожное, и в смысле порядка его следует считать угрожающим. Депутаты приняли решение расквартировать в Ставрополе два эскадрона казаков, увеличить состав полиции и сыскного отделения.

Кроме того, была организована группа самообороны из числа солдат и офицеров, удостоенных георгиевских крестов и медалей. Союз георгиевских кавалеров, как стал именоваться отряд самообороны, возглавил участник Русско-японской и Первой мировой войн, известный военный педагог, полковник Иван Иванович Сипягин.

Влиятельная газета эсеров «Северокавказское слово» констатировала:

«…мы имеем здесь дело не с «восстанием рабочих, солдат и крестьян», как громогласно возвещают о том большевики, а с успешным военным заговором нескольких солдатских полков и матросских экипажей, увлеченных кучкой политических авантюристов и фанатиков».

Одновременно с тем в газете «Заря свободы» (из нее вышла «Ставропольская правда») большевики развернули широкомасштабную агитацию. Ставший во главе ставропольских большевиков секретарь Ставропольского комитета РСДРП(б) М.Г. Морозов на  совещании Совета рабочих и солдатских депутатов внес предложение:

«Ввиду того, что в Ставрополе совершенно отсутствует всякая власть, и что это обстоятельство диктует необходимость теперь же, на этом собрании, немедленно обсудить вопрос о конструировании в Ставрополе высшей власти, прежде всего, необходимо разогнать городскую думу как состоящую из буржуазии и не отвечающую интересам пролетариата».

И хотя эта авантюра не прошла, обстановка в городе накалялась. В воинских частях гарнизона кипели страсти, на стихийных митингах обсуждался вопрос о вооруженной манифестации.

Демонстрация состоялась на следующий день, слава богу, без оружия. Газета «Северокавказское слово» информировала читателей об этом событии:

«...Тихий ласковый осенний день... Вдоль Николаевского проспекта медленно колышется внушительная по количеству зеленовато-серая масса гарнизона... Реют красные пятна революционных знамен. Слышится революционное пение. Мягко плывут звуки военного оркестра.

Над всем этим, во всем этом чувствуется какая-то грусть, механичность... Среди лозунгов большевиков – лозунги: «Долой войну! Долой Керенского!» ...Незначительная группа рабочих приветствовала солдат у Тифлисских ворот».

Бесчинства, хулиганства, пьянство…

В конце ноября партийная организация большевиков насчитывала в своих рядах до 200 человек. Наиболее активные ячейки действовали в воинских частях ставропольского гарнизона.

Организация большевиков к описываемому периоду имела ясно наметившиеся два крыла: правое и левое. Левое крыло большевиков во главе с М.Г. Морозовым и руководимые им солдаты настаивали на необходимости захвата власти. Правое крыло, возглавляемое А.А. Пономаревым, убеждало в том, что Ставрополь и губерния еще не созрели для переворота.

Наиболее революционная сила - солдаты - являлись в городе элементом пришлым, с непостоянным составом, поэтому только на них опираться было нельзя. Что же касается организованной силы - рабочих, то «она переживала еще полосу отхода от правых социалистов».

Основным соперником большевиков в борьбе за власть считались эсеры. Они имели разветвленную сеть организаций, охватывавшую всю губернию и насчитывавшую около 3 тысяч человек. Представители эсеров главенствовали в Совете крестьянских депутатов. Их главным лозунгом стал созыв Учредительного собрания - «хозяина земли русской».

Между тем в приказе начальника гарнизона Ставрополя полковника Горшкова отмечалось:

«Дисциплина среди воинских чинов пала... Улицы  города  наводнены бесцельно шатающимися группами воинских чинов, в большинстве случаев не имеющими воинского вида, полураздетыми, полуобутыми и без поясов. Толпы плюют и сорят, толкают прохожих, задевая женщин и детей, сквернословят...

Во многих местах встречаются пьяные, потерявшие человеческий облик. Бесчинства, хулиганство, пьянство и картежная игра развиты вовсю».

Вернувшиеся с войны ставропольцы, большинство из которых были крестьяне, жаждали земли. Но Временное правительство медлило, призывая ждать созыва Учредительного собрания. Уставшие ждать солдаты стали постепенно отворачиваться от эсеров и поддерживать большевиков, обещавших мир и землю сразу же после взятия власти в свои руки.

Деревня, наблюдавшая за ростом анархии, все менее интересуется судьбами родины, отмечалось в материалах ставропольского уездного съезда крестьянских депутатов в октябре, «зато волны пьянства все более и более захлестывают деревню».

Губернский комиссар Старлычанов то и дело получал тревожные сообщения с мест. Святокрестовский уездный комиссар доносил: «Замечается стремление массы к отобранию недвижимости, особенно земли, у зажиточных». На крестьянских сходах все чаще звучал вопрос: «Когда землю будем делить?»

С трудом удавалось предотвращать самосуды, но трагедии все же случались. В селе Левокумском толпа растерзала двух арестованных. В ответ на это губернские власти выпустили воззвание: «Погромы и насилия будут прекращаться самым решительным образом».

Особое совещание городской думы приняло решение об организации конной милиции и ночных караулов, поговаривали о введении военного положения, а также закрытии цирка, где на митингах собиралось много солдат.

В конце ноября ставропольская городская управа оповестила население: «...Все запасы керосина истощены, а нефти хватит на 5-6 дней, после чего электрическая станция станет». Из-за «полного расстройства железнодорожного движения» доставить топливо в Ставрополь не представлялось возможным. Жгите лучину, господа-товарищи!

Недостаток топлива вынуждал владельцев предприятий сокращать производство, что повлекло дополнительный рост безработицы. Пришлось ввести продовольственные карточки и талоны на сахар.

И все же ставропольцы жили вполне сносно. Один из приезжих был поражен: «В Астрахани - тиф и цинга, а в Ставрополе - миндальные пирожные. В Астрахани голодные бунты, а в Ставрополе - сдобные булочки».

В борьбе обретёшь ты право свое…

После победы Февральской революции идея Всероссийского Учредительного собрания была очень популярна среди населения. Многие связывали с Собранием надежду на гражданское согласие в обществе.

 Временное правительство провозгласило подготовку к выборам в Собрание «первейшей своей обязанностью», хотя, по словам кадета В.Д. Набокова, видело в нем «самый огромный риск», полагая, что «созыв его был бы, несомненно, началом анархии».

Еще с весны 1917 года одним из главных требований многочисленных собраний, конференций, крестьянских сходов, проходивших на Ставрополье, было требование скорейшего созыва «учредиловки».

Избирательная кампания на Ставрополье стала беспрецедентной по объему использованных агитационных материалов. Счет напечатанных  листовок, плакатов, афиш, транспарантов шел на десятки тысяч. Ход кампании освещали все местные газеты и журналы.

Наиболее привлекательными и красочными были предвыборные плакаты и листовки эсеров. В ставропольской глубинке на многих домах и других видных местах были расклеены десятки всевозможных художественных плакатов с лозунгами: «В борьбе обретешь ты право свое», «Голосуйте за партию социалистов-революционеров».

В выборах на Ставрополье приняли участие пять политических партий (социалисты-революционеры, конституционные демократы, большевики, меньшевики, народные социалисты), а также духовенство, кооператоры и беспартийные крестьяне-хлеборобы.

Все политические силы имели свои собственные списки кандидатов и одновременно выступали в блоках с поддерживавшими их организациями. Ставропольские эсеры, например, объединились с Советами крестьянских депутатов. На шесть депутатских мандатов претендовали 46 человек.

Воскресным утром 12 (25) ноября 1917 года в городах и селах губернии, как и по всей России, открылись двери избирательных участков. Выборы депутатов вступили в решающую фазу, избирательная кампания, продолжавшаяся три месяца, подошла к логическому завершению.

Впервые население России получило столь широкие избирательные права. Возрастной ценз составлял 18 лет для военнослужащих и 20 лет для гражданского населения. Цензы имущественный, оседлости, грамотности не предусматривались, женщинам предоставлялось равное избирательное право.

Из воспоминаний очевидца:

«День выборов в деревнях и провинциальных городах был днем праздника и гражданского торжества. Далеко разносился церковный благовест, и, опуская свою избирательную записку в ящик, крестьяне часто осеняли себя крестным знамением».

Были попытки повысить значимость предстоящего голосования путем организации 12-14 ноября праздничных мероприятий.

Так, Ставропольская городская дума и Совет рабочих и солдатских депутатов выступили с предложением:

«Дабы приподнять настроение у граждан в связи с выборами в Учредительное собрание, просим сделать циркулярное предложение (телефонно в Ставрополе и телеграфно по губернии) рассматривать воскресенье, понедельник и вторник до обеда как особо праздничные дни. Граждане приглашаются посвятить эти дни обсуждению кандидатур списков, к исполнению своего гражданского долга».

О Сталине и Шаумяне слыхали мало

Из заявления кандидата в члены Учредительного собрания:

«Я, нижеподписавшийся, Сталин Иосиф Виссарионович, сим изъявляю согласие баллотироваться в Учредительное собрание по Ставропольскому избирательному округу и не возражаю против порядка помещения в список, предложенный Ставропольской организацией РСДРП (большевиков)».

Вместе со Сталиным по списку №2 проходили будущий председатель Бакинского совнаркома С.Г. Шаумян, глава местных большевиков А.А. Пономарев, солдат И.В. Бочагов, инженер В.Ф. Толстов и прапорщик Н.Н. Троицкий.

«Крестьянам эти лица были неизвестны. О них многие узнали в первый раз только из избирательных записок, - отмечается в книге «1917 год в Ставропольской губернии». - О Пономареве, Бочагове крестьяне могли еще слышать, потому что первый был председателем Земельного комитета, а второй - хорошо известен солдатам. Что же касается Сталина и Шаумяна, сельчане тогда о них мало слыхали».

Большевистские ячейки в селах только-только создавались вернувшимися с войны солдатами. Они не могли оказать решающего влияния на исход выборов в силу своей малочисленности и разобщенности. Городская же организация большевиков сосредоточила свою агитационную работу среди солдат гарнизона и рабочих:

«Если вы хотите мира без грабежа других народов, - говорилось в воззвании, - если вы не хотите, чтобы вас ограбили по окончании войны помещики и капиталисты других стран, - голосуйте за большевиков».

Из 327,9 тысячи поданных по Ставропольскому округу избирательных записок за список №1 (партии эсеров) проголосовало 291,4 тысячи человек (88,8 %). За список №2 (партии большевиков) - 17,4 тысячи (5,4 %), за список №5 (кадеты) - 10,9 тысячи (3,3 %).

За остальные партии и блоки отдали свои голоса 2,5% пришедших на избирательные участки. В преимущественно крестьянской губернии, как и следовало ожидать, абсолютное большинство голосов получили эсеры.

При этом на выборах в Ставрополе большевики одержали убедительную победу. За список №2 проголосовали 7,5 тысяч человек (47,6 %), из них 5 тысяч - солдаты воинских частей, расквартированных в городе. И еще: на избирательные участки в городе не явились более 13 тысяч человек.

Между тем по Ставропольскому округу все 6 мандатов в Учредительное собрание получили представители партии эсеров. Эти люди были известны и популярны в крестьянской среде.

Депутатами стали редактор газеты «Северокавказское слово» Е.А. Дементеев, крестьянин села Богородицкого Медвеженского уезда М.Г. Бочарников, председатель Александровской земской управы А.К. Новиков-Гуторов и лидер эсеровской партии на Ставрополье Ф.М. Онипко. О последнем стоит сказать отдельно.

Родился он в бедной крестьянской семье в станице Стародевушковской Кубанской области. Обучался в церковно-приходской школе, затем самостоятельно подготовился и выдержал экзамен в городское училище.

Одно время Ф.М. Онипко служил волостным писарем в селе Большая Джалга Благодарненского уезда, пользуясь влиянием и популярностью среди ставропольских крестьян. Депутат 1-й Государственной думы, один из организаторов трудовой группы. Редактировал газету «Трудовая Россия», выходившую в Петербурге. В 1906 году принимал участие в Кронштадтском восстании, за что был арестован и осужден военным судом на поселение в Сибирь. По пути в ссылку бежал. Жил во Франции, учился в Сорбонне.

После Февральской революции Онипко возвратился в Россию. В мае 1917 года был избран во Всероссийский Совет крестьянских депутатов. Позднее Временное правительство назначило его генеральным комиссаром Балтийского флота. Будучи депутатом, стал членом военной комиссии Союза защиты Учредительного собрания, а также одним из руководителей группы боевиков, готовивших покушение на Ленина и Троцкого.

Следы этого неординарного человека теряются в конце 1920-х годов, и о дальнейшей его судьбе ничего не известно.

В январе 1918 года в Ставрополе стремительно росла безработица, пышным цветом расцвела торговля ворованным.На смену карманникам, домушникам и мошенникам пришли специалисты по непримиримой борьбе с «пороками старого общества», в первую очередь с буржуазной роскошью.

Голосование под стук прикладов

Вплоть до конца 1917 года у власти в губернии находились назначенцы Временного правительства. Эту конструкцию не смог изменить ни Октябрьский переворот, ни разгон Временного правительства, ни выборы в Учредительное собрание, должное определить государственное устройство России.

Но ближе к Новому году губернию ощутимо затрясло. Стремясь избежать надвигающегося кровопролития, губернский комиссар Старлычанов предложил: «Пусть выскажется народ».

Так родилась идея проведения губернского собрания из всенародно избранных делегатов. Большевики, почувствовав, что могут остаться не у дел, выступили против проведения собрания, постановив созвать крестьянский съезд, представителями которого должны были стать солдаты, главенствующие на сельских сходах. Так и случилось.

К 29 декабря около двухсот «крестьянских делегатов» съехались в Ставрополь. Вопрос об установлении Советской власти в Ставропольской губернии был предрешен.

О том, что происходило дальше, в «Воспоминаниях о 1917 - 1920 годах» писал Василий Михайлович Краснов, надзиратель за соблюдением законности при российском монархе, затем при Временном правительстве и большевиках:

«…была сделана попытка установить на собрании хоть элементарный порядок… По предложению вновь избранного председателя собрания комиссара 111-го запасного полка (Краснов допустил неточность, речь идет о 112-м полке. - Авт.) Анисимова (прежнего председательствующего на собрании Д.Д. Старлычанова вынудили оставить пост, а в состав президиума ввели семерых большевиков, двух эсеров и двух меньшевиков. - Авт.), порядок этот был опрокинут принятым решением приступить в первую очередь к реконструкции собрания путем устранения из него цензовых и «контрреволюционных» элементов.

В первую очередь, были лишены права решающего голоса члены комиссии по созыву собрания, затем проведена партийная демаркационная линия с устранением от участия в нем не только всех несоциалистических партий, но даже народных социалистов, взятых на этот счет в подозрение.

…Все голосования производилось под стук прикладов многочисленных членов собрания, явившихся на него с винтовками, и голоса возражавших тонули в этом шуме, умолкавшем точно по команде, когда выступал кто-либо из первенствующего сословия большевиков или сочувствующих им».

Единолично провозгласив Советскую власть, большевики избрали губернский Совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, а также исполнительный комитет во главе с эсером-максималистом Г.М. Мещеряковым.

В большевистской печати по поводу установления Советской власти на Ставрополье говорилось:

«В полночь 31 декабря 1917 года общегубернское народное собрание подавляющим большинством голосов приняло решение признать единственной законодательной властью в России Советскую власть и «организовать в губернии власть Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов».

На протяжении последующих более чем семидесяти лет печатные издания тиражировали эту ложь о «всенародном» избрании Советской власти на Ставрополье.

Караул устал, все по домам!

В ночь с 5 на 6 января 1918 года, под утро, начальник охраны Таврического дворца матрос Железняков произнес свою знаменитую фразу: «Караул устал!», предложив депутатам разойтись по домам.

На следующий день двери дворца оказались на замке. У входа дежурил караул с пулеметами и парой артиллерийских орудий. Прибывшим депутатам охрана заявила, что заседания не будет.

Фактически Учредительное собрание было разогнано Всероссийским центральным исполнительным комитетом Советов рабочих и крестьянских депутатов.

Газета «Северокавказское слово», где редактором был тогда А.А. Соборнов (в апреле 1918 года большевики это издание закрыли), опубликовала обращение «Ко всем гражданам России», касавшееся разгона «учредиловки»:

«…нанесен жестокий удар последней надежде русского народа преступными руками большевиков - предателей и изменников Родины… 17 часов мы провели в Таврическом дворце. Вооруженные с ног до головы матросы заполнили все проходы в зале заседания, толпились на хорах, прицеливались из ружей в выступающих депутатов, улюлюкали…

Семнадцать часов мы работали в этом аду, горя одной мыслью, одним желанием - призвать народы России к прекращению братоубийственной распри, провозгласить жажду России к всеобщему миру, дать народу землю и волю…

В начале съезда большевики потребовали признать их власть. Мы отложили вопрос о власти, считая, что надо решать вопрос о земле и мире. Тогда большевики ушли из Учредительного собрания, а матросы, эти несчастные сыны народа с затемненным разумом, начали криками, свистом и гиканьем мешать нашей работе…

Продолжать свою работу в такой обстановке не было никакой возможности. Приняв основные положения земельного закона, мы решили отложить заседание на следующий день, но нас больше в Таврический дворец не пустили…

Народная воля попрана, полномочный хозяин земли русской в лице Всероссийского учредительного собрания уничтожен преступными руками предателей и изменников Родины. Пушками, штыками и пулеметами большевики подавили голос народов России. Отныне нет у нас свободы, не будет мира, не будет хлеба, пока большевики будут измываться над нашей Родиной…»

Сразу после разгона Учредительного собрания, 8 января, в Ставрополе был избран Совет народных комиссаров, по сути, ставший первым советским губернским правительством. В него вошли четыре большевика, два эсера, два меньшевика и один беспартийный. Председателем Ставропольского Совнаркома был избран А.А. Пономарев, его замом, комиссаром по военным делам, - Н.А. Анисимов, оба члены РСДРП(б).

И хотя ставропольские большевики не рисковали пока открыто пойти против других политических сил, вскоре были ликвидированы земства, закрыта дума и продовольственная управа.

Из-за нехватки сырья и топлива, непрофессионализма новых хозяев экспроприированные предприятия стали закрываться. В Ставрополе стремительно росла безработица, пышным цветом расцвела торговля ворованным. На смену карманникам, домушникам и мошенникам пришли специалисты по непримиримой борьбе с «пороками старого общества», в первую очередь с буржуазной роскошью.

Страна погружалась в пучину братоубийственной войны.

Алексей КРУГОВ,
Олег ПАРФЁНОВ
 

Добавить комментарий



Поделитесь в соц сетях