Не пугаю, но внимание обращаю...

О том, какие ловушки подстерегают президентского полпреда в Северо-Кавказском федеральном округе, рассуждает ростовский эксперт Виктор Черноус

Решение президента о создании нового округа вызвало неожиданно бурную дискуссию в научно-экспертной среде. Большинство политологов настроены оптимистично: заброшенный, отсталый, депрессивный, криминализированный регион давно нуждается в системной опеке  федерального центра.
Однако на удивление нашлись и критики новшества, увидевшие в нем больше минусов, чем плюсов. Один из них - известный на всем постсоветском пространстве кавказовед, руководитель ростовского Центра системных региональных исследований и прогнозирования Южного федерального университета и Института социально-политических исследований РАН, профессор Виктор ЧЕРНОУС).

В особых границах
- Виктор Владимирович, реакция политологического сообщества Кавказа на создание нового федерального округа в целом была одобрительной. А вы прямо заявили: это может иметь катастрофические последствия для интересов России и ее целостности. Не слишком ли резко?
- Моя задача как ученого состоит в изучении ситуации и предупреждении власти о возможных рисках нового мегапроекта. Никого пугать я не собираюсь, лишь считаю необходимым обратить внимание на наиболее тонкие, опасные его места.
На мой взгляд, решение было принято скоропалительно, без достаточного научного обоснования, и мотивы этого мне непонятны. Да, на Северном Кавказе процветают коррупция и кумовство, для него характерны терроризм, слабость экономики и социалки. Но почему проблемы региона начали решать с его обособления? Этот центральный вопрос власть оставила без ответа, что породило сомнения экспертов и домыслы обывателей.
- В чем же, по-вашему, кроется главная опасность выделения Северного Кавказа в самостоятельный федеральный округ?
- Любое политическое решение должно оцениваться с позиции его влияния на региональную и национальную безопасность. Я считаю, что создание Северо-Кавказского округа влечет за собой критическую массу рисков, способных в своей совокупности обернуться новыми негативными последствиями.
Надо понимать: Северный Кавказ – это не просто часть страны в административных границах ряда территорий, но прежде всего регион со множеством внутренних и внешних (с большой Россией и заграницей) связей - исторических, культурных, экономических, родственных. С обособлением Ставрополья и ряда республик эти связи в какой-то степени окажутся разорваны.
Пока это не проявилось, но люди нового территориального образования сразу же явственно ощутили, что они живут в особом, проблемном регионе, по ряду позиций попросту неподконтрольном федеральной власти. Это мне очень напоминает ситуацию, когда трудного подростка в целях исправления ставят на учет в комнате милиции.  
- Как вы относитесь к тому, что в округ не вошли исконно северокавказские территории  Кубани и Адыгеи? 
- И это тоже один из рисков, который должен находиться под контролем нового полпреда Александра Хлопонина. Появление СКФО всерьез взволновало адыгов, этнос оказался разнесен на два федеральных округа: адыгейцы остались в Южном, а черкесы и кабардинцы в Северо-Кавказском.
Кому-то это может показаться пустяком, однако мимо факта не пройдешь: радикально настроенные элементы по обе стороны новой границы уже заговорили об ущемлении адыгского народа, внося смуту и хаос в умы обывателей. 
- Понятно, что подобные разговоры - это блеф, попытка срубить политические дивиденды.
- Разумеется, но вместе с тем надо отдавать себе отчет в том, что для малых этносов, которые столетиями в кровопролитных войнах боролись за землю, каждая новая граница может стать ударом по национальному самолюбию. 
Осетины и ингуши уже полвека не могут договориться, кому  из них принадлежит Пригородный район. А федеральная власть, как показала практика, в урегулировании застарелого, но все время пульсирующего конфликта оказалась беспомощной.   
Вопросы самоидентификации на Кавказе играют огромную роль, что не всегда понимают в Кремле. Поэтому общероссийская идентичность в национальных республиках утверждалась крайне медленно, наталкиваясь на сопротивление этноцентризма. Помните, еще в 1852 году Лев Толстой в рассказе «Набег» писал: «Я только на Кавказе познакомился с капитаном, но еще в России знал его…»
С тех пор многое изменилось, однако на ментальном уровне Кавказ и Россия существуют как бы порознь, хотя и в границах одного государства. То есть сначала я чеченец, ингуш, карачаевец, лезгин, а потом уже россиянин. Это хрупкое равновесие между национальным и общероссийским может быть сильно повреждено. 
- Нам довелось пообщаться на эту тему с рядом высокопоставленных ставропольских чиновников, и среди них много недовольных тем, что край «приписали» к республикам - пусть формально, но все же оторвав от юга России.
- Вот видите, даже русскоязычное население воспринимает административные новшества болезненно, что уж говорить о малых народах. 
Между тем  ничего парадоксального в комментариях ваших собеседников я не вижу. Издавна в сознании россиян утвердилось представление, что на Кавказе проходит линия «разлома» между христианской и восточной (исламской) цивилизациями. На Ставрополье более 80 процентов населения считают себя православными, а потому, как говорится, хотят быть «поближе к своим». 
Сегодня в сознании многих создается некий горский суперрегион, который даже названием противопоставляет себя остальным. Если в ЮФО заглавную роль играли этнические русские, то в новом округе - мусульманская Чечня с ее харизматичным лидером. А потому надо быть готовыми к усилению в Ставропольском крае миграционных процессов, особенно в восточной его зоне, укреплению позиций выходцев из соседних территорий и оттоку русскоязычного населения.
В таком случае планы по возвращению русских в мусульманские республики могут оказаться под угрозой, без чего погасить многие явные и тлеющие конфликты невозможно будет в принципе. К тому же нельзя забывать и отрицательный опыт создания Горской республики в 20-е годы прошлого века.

Где взять деньги? 
- Некоторые эксперты свой оптимизм в вопросах обустройства Северного Кавказа связывают с личностью полпреда - крепкого управленца, волевого, самодостаточного, убежденного в том, что нерешаемых проблем не существует.  
- Александр Хлопонин, безусловно, блестящий администратор. Но он совершенно незнаком с местными реалиями, ему понадобится немало времени, чтобы войти в курс дела. А ситуация запущена не столько в экономической плоскости, сколько в идеологической и социокультурной в самых разных направлениях: историческом, национальном, конфессиональном, патриотическом... Именно по этой причине некоторые перспективные чиновники споткнулись на Северном Кавказе.
Кроме того, у Хлопонина могут возникнуть сложности из-за совмещения двух должностей – политической (вице-премьера) и хозяйственно-бюрократической (полпреда). Многие мои коллеги считают, будто Александр Геннадьевич от такого двуединства только выиграет: это, мол, залог его самостоятельности. Однако не стоит забывать, что полпреду, возможно, придется балансировать между интересами двух групп влияния, связанных с Владимиром Путиным и Дмитрием Медведевым. 
- Во время визита в Пятигорск Путин дал Хлопонину четкую установку: в двухмесячный срок разработать долгосрочную стратегию развития Северного Кавказа. Маловато времени, как думаете?
- Совсем мало. Особенно если понимать, что сначала надо разработать научную концепцию преобразований, а потом уже задействовать административные ресурсы для ее реализации, привлекать людей, средства. 
Более того, начинать надо с мониторинга ситуации. Пока же власти с трудом  представляют даже, кто такие террористы, пользуясь неким собирательным образом бомбиста. А ведь у каждого из них свои цели, задачи, мотивы, аргументы, и всех террористов сваливать в кучу нельзя. С одними, например, можно еще работать - уговаривать, что-то внушать, - с другими рассчитывать на диалог бессмысленно.  
- Как бы то ни было, но кавказские проблемы намерены решать преимущественно экономическими методами.
- Такой подход оправдан. К тому же он продиктован возможностью полпреда завести в регион солидные инвестиции. Но опять-таки и здесь кроется опасность.  
Чтобы реанимировать Северный Кавказ, нужны астрономические средства, которых у России сегодня нет. Значит, остается рассчитывать на западные заимствования. Но разве можно в стратегический для России  регион пустить иностранный капитал, ведь за ним, как ни крути, все равно будут стоять интересы НАТО с его угрозой нашей национальной безопасности!
- Не преувеличиваете ли, говоря об идеологической «заряженности» инвестиций?
- Ничуть. Недавно Евросоюз получил у российского Министерства регионального развития добро на большой проект по поддержке вымирающих языков, преимущественно на Северном Кавказе. Казалось бы, благое  начинание, но... 
Сохранение языка, как известно, возможно через издание книг, газет, преподавание в школах и вузах. То есть посредством финансов Запада  произойдет воздействие на сознание местных этносов. В какую сторону это воздействие будет направлено, власть обязана предвидеть. К тому же хорошо известно, что с лозунгов защиты языков нередко начинается этнополитическая мобилизация, а там и межэтнические конфликты.
- В Калмыкии и Астраханской области сегодня всерьез обсуждается идея объединения этих двух административно-территориальных субъектов. Как вы полагаете, такая дискуссия возможна в Северо-Кавказском федеральном округе? Известно, что у Хлопонина имеется успешный опыт слияния депрессивных Эвенкии и Таймыра с экономически развитым Красноярским краем. 
- Процесс объединения может состояться лишь при соблюдении определенных условий. Прежде всего, это свободное волеизъявление населения. Именно свободное, а не добровольно-принудительное под давлением административного ресурса, что у нас так любят практиковать. 
Убежден, что в обозримой перспективе говорить о создании некой Северо-Кавказской губернии рано, многие этносы к этому совершенно не готовы. Помните, года четыре назад уже предпринимались попытки объединить Адыгею и Краснодарский край - без предварительной подготовки, с наскока? Ничего, как известно, из этого не вышло.

Глубокие корни коррупции
- В экспертной среде существует такое мнение: пока на Кавказе хоть как-то не обуздают коррупцию, любые начинания федерального правительства бессмысленны...
- Я в этом даже не сомневаюсь. Коррупция - смертельный бич региона - привела к критическому социальному расслоению. Недавно по центральному телеканалу показывали сюжет: земли Каспийского побережья в Дагестане плотно застроены элитными коттеджами, принадлежащими местным чиновникам, силовикам, судьям. На какие деньги, спрашивается? Не сомневаюсь, что на федеральные дотации. 
Этнические элиты в республиках привыкли  жить за казенный счет еще со времен советской власти. Как Хлопонин будет решать проблему прочно укрепившейся коррупции, имеющую на Северном Кавказе свою особую специфику, пока неясно. Но совершенно очевидно, что начинать бороться с коррупцией на Кавказе надо в пределах московского Садового кольца, где оседает огромная часть средств, направляемых на развитие республик. 
- Как вы полагаете, будет ли Хлопонин проводить радикальные кадровые решения в отношении руководителей республик?
- Вопрос этот для региона звучит намного шире. Дело в том, что каждая республика, а часто  город или район, - это этнократический режим, сформировавшийся еще на рубеже 80-90-х. Такая модель, хотя и далека от совершенства, по сей день обеспечивает определенную стабильность. Между этими режимами и федеральным центром заключен негласный «контракт»: доступ к бюджетным деньгам в обмен на стабильность и «правильные» выборы. Итог предсказуем: огромные транши из столицы привели практически к полной самоизоляции местных элит, почувствовавших себя единовластными царьками.
Всё это диктует глобальную задачу деполитизации этничности, которую силами одного полпредства в отведенные Кремлем короткие сроки решить невозможно – на это потребуются годы при активной поддержке федерального центра: ресурсной, методической, законодательной. 
- Помимо административных и экономических рычагов влияния в руках Хлопонина будут сосредоточены еще силовые: в СКФО полным ходом создаются управления Генпрокуратуры, Следственного комитета.
- Естественные шаги. Именно поэтому недавняя коллегия ФСБ в Москве была посвящена вопросу безопасности региона. Несмотря на то, что в прошлом году на Северном Кавказе ФСБ удалось предотвратить более 80 терактов и обезвредить с полтысячи главарей и членов бандформирований, эта часть России по-прежнему остается зоной повышенной террористической опасности.   
Но нельзя  во всем полагаться на военизированные структуры - система мер по стабилизации должна лежать, как мы уже говорили, в политической, экономической, идеологической плоскостях.
В этом смысле меня больше всего тревожит ситуация с молодежью, борьба за умы которой нами практически проиграна. Наиболее активный слой кавказских обществ - это люди 20-30 лет, сформировавшиеся в период активных военных действий и применения репрессивных полицейских методов. Радикальным исламистам (салафитам) удалось многих склонить на свою сторону: одни пополнили ряды политической оппозиции, другие, одурманенные идеями ваххабизма, ушли в лес.  А потому власть обязана восстановить контакт с исламской молодежью. Дальнейшее претворение в жизнь принципа: «Не пущать!» приведет лишь к дальнейшей радикализации исламского общества.
- Российский премьер Владимир Путин заявил, что на базе ведущих вузов Ставрополья будет создан Северо-Кавказский федеральный университет как раз для подготовки новой региональной элиты – политиков, ученых, менеджеров…
- Откровенно говоря, к идее создания окружного университета я отношусь скептически. Что собой будет представлять новый вуз? Это уже существующие институты и университеты Ставрополья, только объединенные под общей административной крышей. Едва ли сам факт организации  бюрократической вузовской надстройки сможет что-то перевернуть в сознании кавказской молодежи - учиться в нем будут ребята на тех же специальностях и у тех же преподавателей.
Вообще, опыт создания федеральных университетов достаточно противоречив. Например, в округе придется формировать свою инфраструктуру переподготовки и повышения квалификации чиновников и преподавателей, которая сегодня осталась в Ростове.
- Чтобы решать застарелые проблемы Кавказа, нужна ведь еще и академическая научная база, где обкатывались бы идеи по стабилизации в регионе.
- Вы правы, в округе должна появиться мощная дискуссионная площадка для ученых – представителей разных этносов, но объединенных государственным мышлением. Коллеги должны иметь возможность сесть за круглый стол и обсудить волнующие общество проблемы. Только в условиях равноправного диалога ученые могут прийти к консенсусу, который сегодня столь необходим региону.
Ведь порой за голову хватаешься, когда читаешь некоторые опусы, сплошь состоящие из передергивания фактов и подмены понятий в угоду этнократической верхушке. Недавно ко мне в руки  попало «исследование», в котором утверждалось, что якобы в годы советской власти этнических чеченцев не брали на работу. Однако всё было с точностью до наоборот - чеченцы сами не хотели работать на промышленных предприятиях, предпочитая привычные для себя формы хозяйствования.
Например, в середине 20-х годов в Грозном активно стали развивать промышленность, и, как следствие, создавать дополнительные рабочие места. Однако из 350 тысяч чеченцев на заводах «Грознефти» работало всего двести человек. В 1930 году их число подросло до шестисот. Не помогло даже то, что четверть всего строящегося жилья стали передавать, как тогда говорили, для «пролетариев коренной национальности». Чеченцев и ингушей силой тащили в техникумы и вузы, а Грозненскому нефтяному институту поручили довести количество чеченцев на рабфаке до 75 процентов.

Общего рецепта нет
- Доводилось слышать, что в годы реформенного безвременья национальные республики  безнадежно отстали от прогресса.
- Действительно, традиционное, архаичное общество на Кавказе – это та проблема, о которую обломали зубы многие «наместники». Россия ведь довольно поздно пришла на Кавказ, активная индустриализация началась здесь только при Сталине. Но отсталые республики быстро подтягивались: сказались и богатство природных ресурсов, и усилия Москвы,  направлявшей сюда тысячи русских специалистов. К слову, именно процесс индустриализации привел к некоторому ослаблению коррупционно-клановых связей. 
Сейчас трудно поверить в то, что до начала 90-х кавказские республики не  были дотационными. Напротив, здесь даже существовала мощная межрегиональная специализация. Скажем, Дагестан и Кабардино-Балкария были крупными научными центрами с развитым военно-промышленным комплексом.
В 90-е в череде локальных войн русские в национальных республиках оказались лишними, а то и гонимыми. Вслед за ними в большую Россию перебралась и наиболее, как говорят сегодня, продвинутая часть коренного этнического населения. Без этой прослойки технически грамотных специалистов экономика республик скачкообразно вернулась в примитивное прошлое. 
Для нас же главное в другом: индустриализация возможна и вполне реальна. Но опираться при этом надо именно на традиционные отрасли этнической экономики: торговлю, сельское хозяйство, туризм, освоение ресурсов Каспия.
Более того, округ еще нуждается в общей стратегии развития. Кроме точечных  инвестиционных вливаний необходимы межрегиональные проекты, мобилизующие широкие массы на общее дело - вне зависимости от национальности, вероисповедания, территории проживания.
- Виктор Владимирович, по-вашему, в каком регионе ситуация выглядит наиболее взрывоопасной?
- Наверное, самая сложная ситуация сложилась в Дагестане. Дает о себе знать необычайно яркая полиэтничность, которой нет, скажем, в Чечне. Этническая карта республики похожа на лоскутное одеяло, а отношения между народами вовсе не безоблачные. В последнее время сильно обострился земельный вопрос в связи с распространением института частной собственности. Плюс заселение лакцами и чеченцами равнинных земель вблизи Каспия. 
Горькие плоды принесла муниципальная реформа, создавшая новую напряженность в межнациональных отношениях. Произошел отказ от принципа процентного представительства этнических групп во властных структурах, который существовал в советское время (на мой взгляд, именно эта модель на данный переходный период необходима для Дагестана). И все это не считая стандартного вороха проблем, характерных для всех республик региона: коррупции, ваххабизма, высокой угрозы терроризма, безработицы…   
- Да и Кремль затянул с кандидатурой президента в Дагестане…
- И эта задержка показала: у Москвы нет подходящей фигуры на эту должность, что еще больше загоняет республику в состояние неустойчивости, подстегивает нелегитимную (в том числе и насильственную) борьбу за властные посты среди местных элит. 
- А какой вам видится Ингушетия, которую все чаще именуют «предвоенной»?
- Конечно, ее президент Юнус-Бек Евкуров делает очень многое для нормализации жизни в республике. Призвал «лесных братьев» вернуться домой и сдать оружие, ибо прекрасно понимает: полностью ликвидировать подполье невозможно, а поэтому нужно искать компромисс. До крайности обострены конфликты между бизнес-группами и полукриминальными силовыми структурами. Поджимает Рамзан Кадыров, который видит Ингушетию в зоне своего влияния. Проблема еще в том, что Ингушетия - самый молодой субъект России, у нее практически нет традиций государственности. Крайне неоднородно и само ингушское общество: до сих пор остаются неразрешенными противоречия между «местными» ингушами и теми, кто в начале 90-х бежал сюда из Владикавказа и Грозного. Особенно тяжело эти процессы протекают на фоне экономического кризиса. 
- Прочие республики на этом фоне выглядят куда спокойнее…
- Это ощущение обманчиво. Глубокие внутренние противоречия есть в каждой республике, просто они скрыты и для постороннего глаза не видны. Например, Арсен Каноков в Кабардино-Балкарии хотел повторить путь Хазрета Совмена в Адыгее: поставить во власть команду топ-менеджеров из своего бизнеса, а на развитие республики направлять личные средства. 
Но не все получилось – вмешался этнический фактор. Балкарская часть населения республики резко выступила против «экспансии» кабардинцев во главе с Каноковым, обвинив президента в притеснениях. Пожар этот находится в тлеющей стадии и может вспыхнуть в любой момент.
Даже в самой спокойной Северной Осетии проблем под завязку. Мало кто говорит сегодня о том, что коренное население уезжает из республики в поисках перспектив. Почти ничего не слышно и о том, что после войны в Южной Осетии республика переполнена неучтенными беженцами, а эта огромная нагрузка практически ничем не компенсируется.   
- Что бы вы пожелали Хлопонину на новом посту?
- Основная его задача – разобраться в ситуации. Пожелаю ему не предпринимать резких движений и не впадать в крайности - самоуспокоение (к чему будут подталкивать правительственные чиновники) или панику (тут уж спецслужбы могут нашептать). В то же время как можно быстрее заняться мобилизацией общества и элит во имя мира и благополучия на Кавказе. В этом ему должно помочь профессиональное экспертное сообщество округа. И еще: надо сохранить органичные взаимосвязи двух регионов - Южного и Северо-Кавказского.

Беседовали 
Олег ПАРФЕНОВ,
Антон ЧАБЛИН
Ростов-на-Дону - Ставрополь

Юрий16 февраля 2010, 13:46