Не все хотели в казаки

О том, как создавалось казачество на Ставрополье, рассказали архивные документы 

Память

Я уже рассказывал на страницах «Открытой» о Григории Тимофеевиче Машкине, написавшем книгу об истории станицы Новотроицкой на основе архивных документов. «Станица Новотроицкая. Дела давно минувших дней» – это титанический труд ставропольского инженера, уроженца станицы, в котором собраны архивные документы с 1722 по 1924 годы. 

Из них можно узнать, кем и откуда заселялось село Новотроицкое, с 1833 года ставшее станицей. Как жили переселенцы на новом месте, с какими они столкнулись проблемами, как решали их. Как крестьяне-однодворцы высочайшим указом были зачислены в казачье сословие и как постепенно их мировоззрение из крестьянского становилось казачьим. 

В книге есть подборка документов, в которых отражено любопытное событие, когда группа новоиспеченных казаков попыталась вернуться обратно в крестьянское звание, и что из этого вышло. 

КТО ТАКИЕ «ОДНОДВОРЦЫ»? 

Село Новотроицкое, как и многие другие поселения на Кавказе, заселялось преимущественно крестьянами-однодворцами, и это было весьма разумное решение. Ведь однодворцы – это особое сословие в России, занимавшее промежуточное положение между дворянством и крестьянством. 

Однодворцы не только никогда не были крепостными, но даже сами одно время имели крепостных, так как вели начало от детей боярских. Это отпрыски боярских и дворянских родов, которым выделялись земельные владения на границах Русского государства. 

Они в 16–17 веках проходили по территории нынешних Курской, Воронежской и других областей Черноземья. За это дети боярские должны были состоять на государевой службе и охранять границы государства. 

Со временем, когда границы расширились, дети боярские оказались не у дел. Кто-то стал помещиком, а кто-то, и таких было большинство, разорился по разным причинам и стал вести фактически крестьянский образ жизни, владея одним двором. Отсюда и термин – однодворцы. 

Однодворцы никогда не были крепостными, относились к так называемым казенным крестьянам, и, помня свое происхождение, хранили достоинство, были грамотны, содержали свое хозяйство в образцовом порядке. 

Такие люди как нельзя лучше подходили для освоения новых территорий, и правительство империи массово практиковало заселение окраин однодворцами. 

Помню, как общался с жительницей Новотроицкой Надеждой Букреевой, чьи предки были теми самыми однодворцами, и она показала мне герб своего рода. Понятное дело – дети боярские! 

Потому, когда село Новотроицкое было переведено в статус станицы, а однодворцы высочайшим повелением записаны в казаки, большинство посчитало за честь возвращение к утраченному статусу служивых людей. Но были и такие, для кого однодворческий статус был милее. 

ХОДИЛИ СЛУХИ ПО ДОМАМ 

30 января 1834 года в станице Новотроицкой состоялось «приведение к присяге на верность службе казаков, обращенных из Казенного Ведомства в казачье звание». И вдруг значительная часть стариков «воспретили решительно своим сыновьям присягать на верность службы, ссылаясь на уверения ставропольских приказных писцов об обращении их в первобытное крестьянское звание». 

Взятые мною в кавычки слова – это цитаты из рапорта командира Кубанского казачьего полка майора Рота, направленного командующему войсками Кавказской линии Черноморья генерал-лейтенанту Вельяминову. 

Майор Рот, судя по фамилии, из немцев, а немцы – известные служаки, решительно взялся за дело. Он первым делом посадил под арест самых активных зачинщиков бунта в количестве восьми человек и выполнил предписание Вельяминова «наказать их в кругу казаков и общества, дав каждому по триста розог и потом за строгим караулом прислать в Штаб командуемых мною войск…» 

Было велено майору Роту учинить дознавательство, что за писцы такие, обещавшие помочь с возвращением в однодворцы? И он усердно приступил к делу, проведя допросы и очные ставки. 

Выяснилось, что никто этих писцов в реальности не видел. Слухи, извечная мечта крестьянства о добрых дядях, баринах, могущих облегчить их долю. Никакого такого указа не существует о возможности отыграть назад и в казаки не вступать. 

Вот как образно описал ситуацию, которая стала отправной точкой в истории с присягой, 56-летний Семен Панков, опрашиваемый в Ставропольском Ордонанс-Гаузе, куда его и других смутьянов отправил майор Рот. 

«При появлении ко мне в дом утром лишь по восходу солнца, проезжающий в Черноморию неизвестный мне человек между разговоров посоветовал мне подать прошение Начальству об освобождении зятьев моих Никифора Потапова и Егора Курнева от казачьего сословия. Я просил его о том, который, согласясь, написал таковое на имя Г. Военного Министра на гербовой бумаге, нарочно мною купленной. 

Сочинитель же по окончании того прошения и после переписки набело, получил с меня за труды 80 копеек денег, и когда солнце с полудня поворотилось к западу, он, будучи без прислуги, сам запряг в ту самую повозку, без кибитки, но колеса были с шинами, пару лошадей своих, одна мастью гнедая, другая каряя, и в том же халате, в каком был в моем доме, выехал из моего двора по дороге за проулок, и потом я того сочинителя более никогда не видал». 

Ну, как вам? Явный прощелыга, мошенник! Прямо-таки второй Чичиков. 

Потом по совету Панкова и другие старики взялись писать такие прошения. Так как сочинитель уже умотал, то они обратились к знакомому казаку Захарову, которого называют в показаниях Макарьевичем. Тот так сказал им: «Ребяты, я вам черновой вариант составлю. А уж набело вы просите тех писцов в Ставрополе. Ну, Бог вам в помощь». То есть гарантий не дал предусмотрительно, но взял с каждого по 70 копеек. А всего просителей было 130. 

После того как майор Рот и вышестоящие командиры в Ставрополе объяснили бедолагам, что нет такого закона, чтоб из казаков назад в крестьяне воротиться, да присовокупили к словам по 300 розог, бунт в станице утих. Поняв, что стали жертвами обмана, смутьяны покаялись, и их зятья и сыновья присягу приняли. 

СЛУЖИЛИ ВЕРОЙ И ПРАВДОЙ 

С тех пор подобных происшествий в Новотроицкой не было. За пару десятилетий казачье мировоззрение возобладало над крестьянским. Принадлежность к казачьему сословию стала предметом гордости. 

В книге Григория Тимофеевича приведены примеры, как однодворцы из других поселений просились в казаки, и командиры всячески поощряли эти устремления, отправляя прошения в инстанции, чтоб ускорили рассмотрение этих просьб. 

Через сорок с лишним лет во время русско-турецкой войны новотроицкие казаки ходили в поход за Дунай. А вернувшись с войны, долго ждали жалованья за тот поход. Не дождавшись, обратились к вышестоящему начальству. Материалы разбирательства этого вопиющего случая имеются в книге Машкина. 

«Урядник ст. Новотроицкой Федор Фирсов Шевляков, спрошенный мною 18 апреля показал: «По болезни до возвращения полка, отправлен был домой, а дома ожидал, что товарищи скажут за деньги, что были не получены ими за 8 месяцев похода за Дунаем. 

До этого времени все молчали, все ждали, что вышлют деньги, молчали, потому что честь и славу, заслуженные на войне, берегли. Теперь же покорно просим, потому что видим, что дают пособие тем казакам, которые еще не заслужили таковых. А если не дадут нам этих денег, то, как жили, так и будем жить». 

Вот как изменилась психология. Теперь дела службы, воинская честь – превыше всего. А уж потом за себя просить, даже если и есть на то основания. К чести начальства, в ситуации разобрались, виновных наказали, жалованье выдали. 

«Вспомнить старину, если не всегда приятно, то, по меньшей мере, интересно и в каком-нибудь отношении поучительно» – приводит Григорий Тимофеевич в качестве эпиграфа к своей книге слова известного ставропольского статистика Иосифа Бентковского. Согласитесь, верно подмечено. 

Сергей ИВАЩЕНКО