Нефтяное чудо Ставрополью не нужно?

Кисловодчанин Борис Асатуров давно вынашивает идею построить в крае сверхсовременный нефтеперерабатывающий завод, который даст мощный экономический толчок для развития всего востока  Ставрополья. Но интереса к проекту краевые власти не проявляют

Борис Александрович Асатуров, лауреат Государственной премии СССР, прошел путь от простого инженера-проектировщика в грозненском НИИ нефтепереработки до директора проектного института. В дудаевские времена он был председателем Этнического союза Чечни, ныне пенсионер, живет в Кисловодске в маленькой квартирке старого фонда. С этим умудренным годами человеком мы беседовали о жизни, о событиях, уже ставших нашей историей, о бушующем финансовом кризисе, да и о многом другом.

В былые времена в Грозном существовал целый наукоград. Помимо Грозненского неф-тяного института - вуза, где обучалось около 15 тысяч студентов, - в чеченской столице работали два НИИ, один из которых занимался вопросами добычи, а другой - переработки нефти. 
Действовали и четыре проектных института, и помимо этого на каждом из четырех грозненских нефтеперерабатывающих заводов были свои проектно-конструкторские бюро. Ученые-нефтяники ездили по всему миру, узнавая про передовые технологии и пытаясь сохранить экономический потенциал нашей могучей державы накануне ее развала.
Я поинтересовалась, когда и за что Борису Александровичу присвоили Госпремию СССР. И он мне рассказал историю, достойную эпохального романа. 
Так получилось, что выдвинули его на Госпремию в 1983 году за строительство Павлодарского нефтеперерабатывающего завода на севере Казахстана. Премию присвоили только в 1989 году, а выдали и вовсе в 1991-м. И за эти восемь лет менялась не только жизнь ученого, менялась вся страна. 
До 1981 года в Советском Союзе еще не было ни одного нефтеперерабатывающего завода, который бы производил высокооктановый бензин. Он был просто не нужен ни промышленности, ни автомобилистам. Советские машины ездили на низкооктановом бензине, а иномарки в страну практически не завозились. 
Зато в грозненском наукограде за-планировали построить по всему Союзу 14 таких заводов высокооктанового бензина - на перспективу. Попросили построить такие предприятия Польша и Болгария: собственного автопрома там не было, а многие в этих странах ездили на немецких машинах, на своем автотранспорте приезжали туда иностранцы со всей Европы, чтобы отдохнуть на курортах Варна и Золотые пески. 
Болгарский завод «Болнефть» начинали строить москвичи, а потом передали все наработки в грозненский институт, где тогда работал Борис Александрович. Там спроектировали оборудование, а когда проект уже закончили, оказалось, что не хватает задвижки огромного размера, которых наша промышленность (даже оборонная) вообще не выпускала. 
Выручил конструкторов министр нефтяной промышленности Болгарии Медаров. У него брат работал директором Крупповского завода в Германии. Он-то и предложил закупить нужную нам задвижку в Америке как запчасть для немецкого завода, а потом втихую передать болгарам. В итоге деталь стоимостью полтора миллиона долларов перекочевала на «Болнефть», а грозненцам достались ее чертежи. 
- Вот так мы сперли у Америки промышленную технологию, - задорно подытоживает Борис Александрович. - Потом такие же заводы мы построили в Польше и Японии. 
А в это время американский президент Рональд Рейган объявил Советскому Союзу экономическую блокаду. Так получилось, что чеченские ученые в обход этой блокады привезли в страну новую деталь и спокойно запустили с ней три завода. 
На грозненцев начались гонения, их обвинили в связях с американской разведкой. А так как они часто летали на спецсамолетах в разные страны безо всяких виз (бывали и в Турции, с которой у США сложились особые отношения), доказать обратное было сложно. 
Ученых начали травить, возбудили несколько уголовных дел, кого-то выгнали из партии, уволили. А директора нефтяного института Макарьева, депутата Верховного Совета и лауреата Госпремии СССР просто отравили. 
Борис Александрович рассказывает, что охоту устроили и на него: возбудили уголовное дело, отобрали все награды, в том числе Госпремию, выгнали из партии и из института. Но Асатуров сдаваться не хотел: к 1989 году он дошел до Верховного суда СССР, там его признали невиновным, сняли все судимости и вернули награды. В общем, так и вышло, что премию ему присвоили с восьмилетним опозданием, а получать ее начал только в 1991-м. 
Тогда в сберкассах деньги выдавали только маленькими порциями. А вскоре и вовсе перестали: Союз распался, а в Чечне началась всем известная история с невыплатой пенсий, пособий, зарплат, махинации с фальшивыми банковскими авизо. Оставшуюся часть своей Госпремии Борис Александрович получил, уже перебравшись в Кисловодск, и ее реальная стоимость к тому времени уже изрядно усохла.
В спомнив недавнюю историю нашей страны, Борис Александрович стал рассуждать о дне сегодняшнем - точнее, об экономическом кризисе. Если раньше причиной подобных кризисов на Западе было перепроизводство, то сейчас - перепотребление. А обрушение цен на нефть связано с тем, что просто сдулся «спекулятивный пузырь». 
Поскольку нефть Россия продает за доллары, то, чтобы компенсировать ее удешевление, наше правительство решило искусственно повысить стоимость доллара. Это спасительно для политиков, но губительно для народа, поскольку наша страна так и не научилась ничего производить. 
После развала Советского Союза и с началом войны в Чечне ученый очень переживал о судьбе нефтяного наукограда в Грозном. 
В качестве директора проектного института он начал вести переговоры с губернатором края Александром Черногоровым о строительстве нефтеперерабатывающего завода в Курском районе. Подготовил проект, думал перевезти сюда все передовое оборудование из Грозного. 
В инфраструктуре, обслуживающей рабочих этого завода, могло бы работать пять тысяч человек - для нищего Курского района такое было бы чудом. В строительстве могли бы принять участие все десять регионов Юга России, а потом получали бы свою долю продуктов нефтепереработки. 
Да и вообще, переработка нефти - дело очень выгодное: каждый вложенный доллар дает прибыль в шесть. Половина завода принадлежала бы государству, и оно получало бы немалый доход, да плюс еще и налоговые отчисления в бюджет. 
Губернатор проявил интерес к проекту - причем настолько серьезный, что Асатуров тут же принялся искать инвесторов, и, представляете себе, нашел. Но время шло, про свои обещания Черногоров позабыл, а Борис Александрович перебрался в Кисловодск. 
Нынешний губернатор тоже интереса к строительству не проявляет. Но Асатуров не теряет надежды, что когда-нибудь его завод все же будет построен, и продолжает совершенствовать проект - вот недавно внес еще ряд технологических поправок с учетом российских достижений в нанотехнологиях. 
Он считает, что нефть сегодня никому не нужна, потому что на Юге загнулась промышленность и нет толковых специалистов. Но когда-нибудь кризис закончится и наша экономика начнет восстанавливаться, заработают заводы и сельское хозяйство - вот тогда без этого завода не обойтись.

Елена СУСЛОВА

Борис11 января 2012, 23:57