Поиск на сайте

Ученые СГУ выводят из небытия великие имена Ставрополья

В эти дни Ставрополье отмечает 150-летний юбилей одного из своих самых выдающихся сынов – Якова Васильевича Абрамова. Впрочем, отмечает – это слишком громко сказано; про этот юбилей знает лишь узкий круг специалистов. Многомерная и яркая личность Абрамова ныне, увы, почти неизвестна ни в крае, ни в России. А ведь по масштабу влияния на умы современников его можно сравнить с другим выдающимся ставропольцем – Александром Солженицыным, 90-летие которого тоже отмечается в это время. Они оба – «стержни» своих эпох, мыслящие бунтари, причем вовсе не кабинетные затворники, а люди дела. Вернуть практически забытое ныне имя Якова Абрамова в научный обиход удалось стараниями исследователей Ставропольского госуниверситета. Так, в начале ноября появилась первая научная монография, посвященная творчеству Абрамова, – она принадлежит перу профессора СГУ, известного историка русской и ставропольской словесности Вячеслава Михайловича Головко.
Профессор Головко совместно с другим крупным ученым СГУ, специалистом по истории Кавказа и Ставрополья Николаем Дмитриевичем Судавцовым стали также инициаторами проведения на базе краевой библиотеки первых в истории Ставрополья «Абрамовских чтений» – которые отныне, хочется верить, станут традиционными.

 
«Нравственная судорога»
В российскую историю Абрамов вошел прежде всего как крупнейший идеолог и политический мыслитель своей эпохи. 1880-е годы – когда в полную силу раскрылся его талант – один из самых тяжких периодов в истории России. Император Александр III жестоко растоптал робкие ростки свободомыслия и повернул вспять все прежние либеральные реформы… Кто-то из великих современников называл эту мрачную эпоху «нравственной судорогой».
Интеллигенция той эпохи осознавала, что «так больше жить нельзя» – и пыталась нащупать новые пути развития страны. Буйным цветом расцвели десятки разнонаправленных идейных течений: народничество, нигилизм, марксизм, западничество... Причем рецепты спасения страны предлагались один радикальнее другого – вплоть до кровавой революционной круговерти.
И только Абрамов был одним из немногих трезвомыслящих мыслителей страны, который пытался переубедить горячечных коллег: Россия не готова к коренному переустройству. Не верил он и в утопические идеи «русского социализма» и «особого пути России».
Он считал, что народ нужно долго и кропотливо готовить к демократическому укладу: воспитывать в простом люде тягу к самосовершенствованию вместо косной общинности. Надо заниматься, по его выражению, «великой культурной работой»: строить школы и училища, библиотеки и типографии (эти идеи Абрамов, кстати, сам же активно воплощал в Ставрополе).
Но, к сожалению, одинокий глас демократа Абрамова вскоре потонул в набирающем силу революционном рёве. А ведь если бы к нему тогда прислушались, возможно, удалось бы избежать ужасов гражданской войны, «военного коммунизма», ежовщины… Да и вообще развитие России пошло бы по совершенно другому пути – демократическому, европейскому, цивилизованному. Но, увы, история не знает сослагательного наклонения.
 
Диссидент с младых ногтей
Жизнь много раз испытывала Абрамова на прочность – причем уже с раннего детства. В гимназии Яков был одним из лучших воспитанников: запоем читал европейских классиков, писал сочинения на греческом языке, декламировал речи на латыни. Да только никак не мог ужиться с педагогами-деспотами.
Позднее Ленин презрительно называл царские гимназии «школой муштры и зубрежки». И свободолюбивый Яков всеми силами пытался противостоять этой затхлости. Вместе с приятелями он создал в гимназии тайное общество и стал издавать рукописный сатирический журнал «Люцифер», жестоко высмеивавший ретроградские гимназические нравы.
За год до окончания гимназии, в 6-м классе, Абрамов бросил учебу и ушел в Кавказскую духовную семинарию. Отучившись здесь, он уехал учительствовать в какую-то деревушку. А год спустя, скопив денег, перебрался в Питер, где с легкостью поступил в один из лучших вузов страны – Медико-хирургическую академию. Совсем как нигилист Базаров изучал «естественные науки» и «хотел держать на доктора».
Но год спустя Яков был вынужден бросить академию из-за проблем со здоровьем и политических разногласий с преподавателями. Вернувшись в родной Ставрополь, он снова взялся за диссидентство: устраивал дома сборища вольнолюбивой молодежи, распространял антицарские листовки (причем ездил с прокламациями даже в Нальчик).
Бунтаря схватила полиция – и он полтора месяца просидел в кутузке. В 1880-м ему было дозволено вернуться в Питер, где он быстро начал заводить знакомства с известными публицистами, показывал им свои юношеские опусы… Его очерки и статьи стали появляться в питерских журналах – и вскоре Абрамов приобрел всероссийскую славу.
Яков писал очень много – в основном о простых людях, разночинцах, ибо он сам был выходцем из этой среды. Его живо интересовал быт деревни и городских низов, причем его особое внимание привлекали старообрядцы. Вскоре амбициозного юношу заметил сам Салтыков-Щедрин и пригласил его работать в свой журнал «Отечественные записки».
Взлет, признаться, колоссальный: в те годы «Отечественные записки» были светочем гуманитарной мысли России. Салтыков стал для молодого писателя литературным «отцом» – он помогал ему не только морально, но и материально, редактировал произведения, подсказывал актуальные темы. Спустя три года, видя необычайные успехи Якова на литературном поприще, он пригласил его возглавить важнейший отдел своего журнала «Внутреннее обозрение». Это был триумф!
Но в 1884-м «Отечественные записки» были закрыты царской охранкой за «вредное направление». Однако талантливый автор не сидел без дела – его вскоре пригласили в журнал «Северный вестник» заведовать отделом «Из провинциальной печати». В те годы он публиковался практически во всех питерских изданиях; стали появляться его статьи и в газетах Ставрополя и Владикавказа.
В эти годы Абрамов открыл в себе новый талант – он стал активно издавать популярные брошюры: «Юридическая библиотека», «Сельский календарь», «Новейшие успехи знания»… Поразительна широта его интересов – он с равной легкостью писал о медицине, биологии, астрономии, педагогике, истории. Книги Абрамова с огромным успехом демонстрировались на Всемирной выставке в Париже в 1889-м.
Но главным его детищем стала серия биографий великих людей (от Колумба до Франклина), выходившая в знаменитом питерском издательстве Флорентия Павленкова. Позднее именно из его книг выросла горьковская серия «Жизнь замечательных людей».
 

Великая культурная работа
В 1890 году, в зените своей известности, Абрамов покинул Питер и вернулся в Ставрополь-Кавказский. Четыре раза кряду он избирался гласным (депутатом) городской Думы. За 16 лет во власти он успел сделать для города очень многое: ратовал за решение вопросов здравоохранения, благоустройства, развития промышленности, торговли, благотворительности, социального обеспечения, организовал народную библиотеку и несколько общественных школ.
В 1905-м, когда по стране прокатились черносотенские погромы, он создал и возглавил комиссию по самообороне города, из которой впоследствии выросла муниципальная милиция. Одновременно Абрамов все эти года трудился журналистом в местных и ростовских газетах.
Крайне насыщенной была и его политическая жизнь: он требовал расширения прав городского самоуправления, в 1904-м выступил с резким осуждением русско-японской войны. У себя дома создал подпольный кружок, где обличал российское и губернское правительства. Среди прочих в этот кружок входили адвокат Григорий Прозрителев и бухгалтер Георгий Праве (те самые, которые позднее основали краеведческий музей), был близок к ним и первый переводчик марксова «Капитала» на русский язык Герман Лопатин.
В 1905 году, после начала буржуазной революции, по настоянию Абрамова гордума Ставрополя едва ли не первой в стране потребовала немедленного созыва Учредительного собрания для принятия Конституции. Выступал он с крамольным проектом реформы средней школы, который предусматривал отказ от дисциплинарного контроля и наделение учащихся самыми широкими правами.
Абрамов проводил депутатское расследование событий 7 июня 1905 года, которые вошли в историю как «кровавый вторник». Тогда в центре Ставрополя произошли беспорядки на религиозной почве, в которых погибли, по разным данным, 14 или 15 человек. Итогом расследования стало то, что губернатор Вельяминов был отдан под суд – правда, его оправдали, но он все равно сложил с себя полномочия и навсегда покинул Ставрополье.
В 1906 году по Ставрополью прокатилась волна революционных выступлений, в которых принимали участие крестьяне, мещане, гимназисты. На усмирение бунтарей из Сибири был брошен генерал-майор Литвинов, получивший за свою свирепость прозвище «палач крестьян». Он организовал несколько карательных экспедиций в мятежные города и уезды Ставрополья, жестоко подавляя очаги сопротивления огнем артиллерии и казачьими шашками. К слову, спустя несколько месяцев Литвинов был застрелен боевиками-эсерами.
Яков Абрамов необычайно болезненно воспринял все кровавые ужасы подавления революционного мятежа на Ставрополье. В знак протеста против карательной политики губернской администрации он сложил с себя депутатские полномочия, отдалился от всех знакомых, запершись дома. И в разгар карательной экспедиции генерала Литвинова, в ночь на 18 ноября, он умер в своей квартире.

Антон ЧАБЛИН

Добавить комментарий



Поделитесь в соц сетях