Поиск на сайте

 
Александр  Горбунов,  ректор  Пятигорского государственного  лингвистического  университета:
 

«Нет бесталанных детей. Они все талантливы, но по-разному»

 
Какой должна быть реформа российской высшей школы
 
В России стартовал третий по счету мониторинг вузов, эффективность которых будет оценена по целому набору критериев. Сами оценки выставляет межведомственная комиссия, которую возглавил федеральный министр образования Дмитрий Ливанов.
Тем, которых высокая комиссия признает «неэффективными», будет предписано закрыться, а в некоторых случаях – сменить руководство или сократить штаты. По итогам предыдущего мониторинга, который прошел осенью, неэффективными признали 166 вузов и 259 филиалов (и это при том, что более сотни негосударственных вузов вообще не участвовали в оценке). Приказы о закрытии выпущены уже по 23 институтам и 116 филиалам, еще примерно столько же закроются в ближайшие четыре года.
В регионах Северного Кавказа «неэффективных» вузов насчитали 12, а филиалов – 16. Среди них, в частности, по два филиала крупнейшего в стране частного вуза, Современной гуманитарной академии (СГА) и Московского института государственного управления и права (МИГУП). Реформирование кавказских вузов затронет почти 14 тысяч студентов, из которых большинство учится на Ставрополье и в Дагестане.
На Ставрополье подлежат реорганизации (читай: возможному закрытию) сразу четыре вуза: Ставропольский институт бизнеса и технологий «Бизнестранс», Северо-Кавказский гуманитарный институт (СКГИ), Институт дружбы народов Кавказа (ИДНК) и Ставропольский институт имени Владимира Чурсина.
Правда, результаты мониторинга поставило под сомнение и научное, и преподавательское сообщество: эксперты раскритиковали сами критерии оценки, предложенные Рособразованием. Особенно удивило, что пороговые значения показателей никак не отличаются для разных регионов, но ведь одно дело – московский вуз, а совсем другое – северокавказский.
Один из параметров – абитуриенты должны набрать на ЕГЭ в среднем не менее 60 баллов. Хотя очевидно, что результаты ЕГЭ не отражают качество вузовского образования (к тому же студенты с высокими экзаменационными баллами в первую очередь подают документы в государственные вузы, а потом уже в частные).
Так чего ждать вузам Северного Кавказа от нового мониторинга эффективности? Этот вопрос обозреватель «Открытой» адресовал председателю Совета ректоров вузов СКФО, ректору Пятигорского государственного лингвистического университета (ПГЛУ) Александру Горбунову.
 
- Александр Павлович, столько копий было сломано вокруг первого и второго мониторинга вузов. Так вообще, нужен ли он?
- Он не только нужен, но и, в соответствии с новым федеральным законом «Об образовании», является обязательным. Я, как исследователь, занимаюсь теорией организации, теорией управления, в том числе в высшей школе. И могу вас уверить, что сейчас наступила эпоха, когда без рейтинговых систем продвигаться дальше нельзя ни в какой сфере общественной жизни.
Отнюдь не случайно, что они впервые появились в высшей школе и науке. Наше общество кардинально изменяется, переходя к новой основе существования - интеллектуальному капиталу. При этом главной ценностью становится новизна знания и самостоятельность.
И этот общественный запрос находит выражение и в формальных требованиях: например, чтобы ЕГЭ писали честно, диссертации не содержали плагиата, а курсовые работы не были списаны из интернета.
Именно высшее образование и наука и должны генерировать инновационный импульс всей экономики, чтобы она могла строиться не на сырьевой, а на знаниевой основе. Но генерируют, видимо, недостаточно, что и становится предметом такого активного обсуждения всей общественности.
- Общественность, мне кажется, недовольна мониторингом вполне резонно: критерии оценки вузов очень расплывчатые, поверхностные.
- Конечно, нам нужны системы оценки, которые бы охватывали самые многоплановые параметры работы вузов. А сейчас то, что видим мы, вызывает и у ректоров, и у коллективов вузов вопросы.
Мониторинг сведен к набору нескольких показателей - показателей неочевидных, которые в целом мало демонстрируют, насколько вузы качественно работают. Мое мнение, что сам мониторинг нужен и должен быть, однако надо менять его внутреннюю сущность.
- Каким образом?
- В нынешний, третий рейтинг ввели новый показатель оценки вузов - это количество остепененных преподавателей в расчете на количество студентов. Вот с этим полностью согласен, это движение в правильном направлении.
Но главное, что, проводя мониторинг, мы должны отталкиваться от самого понятия эффективности, а это соотношение результатов с затратами, то есть прежде всего с объемом средств, выделяемых на единицу профессорско-преподавательского состава и студентов.
Например, один из пороговых критериев мониторинга сегодня - на одного сотрудника вуз должен «выдать» 50 тысяч рублей объема НИОКР. Так давайте соотнесем эту цифру с объемом бюджетного финансирования самих вузов.
Главный вопрос - это не сколько в тебя вложили, а сколько ты выдал. Например, наш вуз, к сожалению, не очень хорошо финансируется государством, но демонстрирует высокие показатели и по качеству подготовки выпускников, и по научно-исследовательским результатам.
- Думаете, вузовское сообщество согласится на то, чтобы мониторинг оценивал не только результаты вузов, но и понесенные затраты?
- Вот у меня тоже сомнения, что на это мало кто пойдет. Вопрос результативности - это очень болезненная тема для российской высшей школы.
Мы видим, что государство вкладывает очень большие средства в высшую школу, иногда даже миллиарды из расчета на отдельные вузы. Конечно, это намного меньше, чем в США получает средний вуз, но для России это огромные деньги.
Но вся эта масса средств концентрируется сегодня в узкой группе вузов. В своем недавнем исследовании я подсчитал, что специальную государственную поддержку получает не более 15% вузов России. А с учетом и негосударственных - не более 10%.
С последними же получается так: если государство чем-то помогает негосударственным вузам (через выделение средств на подготовку студентов), то эти деньги как бы «отрывают» у государственных. То есть искусственно создается конфликт между ними, что, на мой взгляд, неправильно.
- Согласитесь, что оценивать результативность вузов сложно, поскольку очень многое зависит от профиля подготовки. Например, инженерные вузы традиционно умеют зарабатывать деньги на НИОКР, а гуманитарные - нет.
- Гуманитарные вузы в России тоже могут зарабатывать. Но при условии перехода экономики страны на обновленный формат, при создании креативной экономики.
Пока что особенно сильно в построении такой экономики продвинулись страны Запада - США, Германия, Великобритания, а Россия все еще идет в их кильватере.
Креативная экономика включает в себя не только инновационное производство, но и творческие сферы - дизайн, разработку компьютерных программ, художественное творчество. При этом по-новому формируется и спрос на выпускников вузов по социально-гуманитарным отраслям и на их разработки.
Причем мы должны помнить, что рынок завтрашнего дня будет потреблять не «голые» научные идеи, а технологические разработки, уже готовые к применению. И вузы должны быть к этому готовы.
Наш университет старается меняться в соответствии с требованиями креативной экономики, экономики завтрашнего дня. Хотя для гуманитарных вузов пока это  необычно.
- А в чем эти изменения заключаются?
- Вузы сегодня не могут останавливаться только на стадии, когда знание генерируется и обсуждается на научных конференциях, семинарах, симпозиумах, в статьях, монографиях. Знание уже в стенах вуза должно переходить в следующую стадию - в коммерчески применимые технологии (а в гуманитарной сфере - и в социальные практики, пригодные, например, для НКО).
Конечно, эти разработки должны проходить через патентную систему, которая охраняет права на законченный продукт интеллектуальной деятельности. А затем он предлагается уже потребителю. Но он покупает не сам продукт, а права на его использование и за это платит.
- Но в инженерных вузах такую систему внедрить намного проще, а вот гуманитарии в России, как мне кажется, вообще оторваны от запросов реального бизнеса.
- В гуманитарных вузах переход к «знаниевой» экономике связан с перестройкой самой системы обучения. Вы правильно говорите, что сегодня встает вопрос, как научить людей в принципе делать разработки, научить «извлекать» новизну знаний и передавать ее.
- То, что называется «проектным мышлением»?
- Именно так. Я приведу пример нашего вуза, в котором за последние пять лет произошел колоссальный рост проектной деятельности. Сегодня, когда мне говорят: «Вы один из крупнейших вузов Северного Кавказа», - я улыбаюсь. Ведь я знаю, что мы, наоборот, относительно небольшой вуз. Такова специфика лингвистических университетов.
Мы во многом построены по типу МГИМО, в котором обучается всего 6,5 тысячи студентов, но при этом посмотрите на рейтинги его известности. И наш вуз такого же результата достигает за счет высокой концентрации креативности у студентов и преподавателей.
Нашего студента мы обучаем решениям конкретных задач: экономических, производственных, социальных. И он должен не просто выдать инновационное решение проблемы, но и уметь его практически (технологически) применить.
Моя позиция как ректора: университет из аудиторной «школы», где учат мыследеятельности, должен превратиться в «школу жизни», где учат создавать инновации - продукты, услуги, технологии.
- Каким образом ПГЛУ этого всего удалось добиться?
- Мы использовали переход к новым федеральным госстандартам (ФГОС) в 2011 году. Использовали их возможности, добавляя в новые рабочие программы по всем дисциплинам практико-ориентированные разделы, интерактивные методы, мини-проекты - то, что, возможно, будет всеми понято и принято только завтра.
Мы перестроили положение о производственной практике, положение о выпускных работах (включая магистерские диссертации).
Теперь они должны обязательно завершаться созданием проекта и даже инновационного продукта.
А с этого года мы уже пойдем дальше: чтобы студент «выдавал» не только проектный результат, но и саму возможность «выведения» этого проекта в реальную экономику и социальную сферу.
- Значит, уже в нынешнем году у вас все выпускники должны представить работающие бизнес-планы?
- Пока это перспектива. Хотя ряд кафедр меня уже заверили, что выпускники этого года (по крайней мере, те, которые идут на «отлично») способны сделать работы с таким результатом. Это те кафедры, которые сейчас тесно работают с предприятиями.
И такой подход мы затем можем распространять на весь вуз. Хотя уже сейчас практически 100% студентов нашего первого и второго курсов (те, которые изначально учатся по стандартам третьего поколения) охвачены проектной деятельностью. Это более тысячи человек.
- Но ведь есть те молодые люди, которые в принципе не могут мыслить проектно. Им как быть, как  встроиться в новую систему?
- Проектному мышлению, уверен, можно научить всех. Проблема нашей высшей школы в другом - превалирует академизм, глубокая фундаментальная подготовка. В западных странах, где я был, студенты узко специализированы и порой не знают глубинных вещей.
В наших вузах все наоборот: из-за низкого уровня практико-ориентированности мы выдаем мало прикладного результата. У нас считается, что у всех студентов заведомо академический склад ума. Это значит, что каждый будет вузовским или школьным преподавателем, научным сотрудником, аналитиком, экспертом.
Но реально не все же к этому готовы. И как бы «выпадают» студенты другого склада, которым интересен не процесс получения знаний, а важно что-то сделать руками. Им нужна конкретика, нужна жизненность. И они становятся троечниками или прогульщиками.
В программе нашего вуза предусмотрена система адаптации к обучению в вузе. Мы стали проводить с ребятами психологическую диагностику, и сразу выявляем особенности студентов, различия в складе ума. И ориентируем их по-разному, чтобы не совершать «насилия» над одними или другими.
- А ведь сейчас в вузах и внедряют программы прикладного бакалавриата, рассчитанные на «практиков», о которых вы говорите.
- У прикладного бакалавриата тоже много противников, которые говорят, что мы, мол, отступаем от советских стандартов, превращаем вузы в профтехучилища. На мой взгляд, это не так, если правильно подойти. И вы правы, что те дети, о которых мы говорим, ребята-«практики», с удовольствием и пойдут в прикладной бакалавриат.
К сожалению, различия в психологии студентов по-настоящему пока никто не учитывал. И даже то разделение, о котором мы говорим, - академический или прикладной у студента склад ума - это лишь первый педагогический шаг. А следующий этап - это когда программы вуза будут «подстраиваться» уже не к разным группам обучающихся, а к каждому конкретному студенту.
Об этом говорят и различные эксперименты: не существует бесталанных детей, все они талантливы, но в разных сферах. И нужно коренным образом перестраивать методики обучения, чтобы помочь реализовать этот талант.
Должна меняться и система работы педагога (научно-педагогического работника) в вузе. Педагог - это конструктор образовательного пространства, он должен работать как менеджер, знающий, как стимулировать, мотивировать студента. Если педагог этого не осознает, то я, как ректор, считаю, что он работает сегодня не на требуемом от него уровне.
- Александр Павлович, а вы согласны с утверждением, что в России слишком массовое высшее образование и поэтому, мол, количество вузов надо «проредить»?
- Да, есть такие люди, которые считают, что нам в России не нужно столько людей с высшим образованием. Но этот подход к «элитарности» высшего образования устарел в XXI веке, когда мы строим креативную инновационную экономику, экономику новизны знаний.
- А у вас отчисляют студентов за неуспеваемость?
- Есть такие случаи. Причину мы видим в том, что школьный уровень подготовки не совсем соответствует вузовским требованиям. Но есть и более важная проблема - регионализация страны, когда различия между регионами приобретают острый характер.
Сегодня между выпускником, пришедшим к нам из хорошей школы Пятигорска или Георгиевска и из школ горных территорий (где есть незаполняемость учителями по ряду предметов), можно наблюдать колоссальный разрыв в уровне подготовки. А вписаны-то они в вузе в единые требования.
Я вижу, что в школьной системе что-то не то с мотивацией. Имею в виду, что ребят просто «дотягивают» до определенного уровня оценок. Они выходят из школы с завышенными результатами и убежденностью, что эти оценки соответствуют их уровню.
Приходя в вуз, они говорят: «Я был отличником, а стал троечником. Вы мне обязаны хорошие оценки ставить!» У такого студента начинается психологическое напряжение, и ему нередко даже проще бросить вуз.
- Много среди ваших абитуриентов тех, кто идет не за образованием, а за дипломом?
- За последние три-четыре года качественный состав абитуриента изменился. Родителей, которые считают, что их ребенку нужно не образование, а просто хороший диплом, становится меньше. Мы ведь и сами ставим высокую планку в своей работе.
У нас были случаи, когда мы хотели забирать какую-то часть студентов из расформированных филиалов столичных вузов на территории края. А они не шли к нам. Я разговаривал с этими студентами, и был поражен их ответами: «Да вы понимаете, у вас учиться еще нужно, мы к этому не привыкли».
- Вот видите, мы с вами вернулись к первому вопросу - о мониторинге вузов. Ведь его главной задачей как раз и было «отсеять» с образовательного рынка вузы-однодневки.
- Это лишь одна из задач. Еще до начала мониторинга вузов было понятно, что в этой категории окажется больше негосударственных вузов. Так и произошло.
Но тут возникает вопрос уже политического характера. Эти вузы - свободные предпринимательские структуры, они работают в меру своих сил. Получится, что по итогам мониторинга негосударственных вузов будет становиться все меньше, а доля государственных - увеличиваться. Но в рыночной системе образования это тоже не очень конструктивно.
И я, как председатель Совета ректоров СКФО, ставлю задачу: никакого давления, конфликтов, конфронтаций. Наоборот, мы должны помогать негосударственным вузам, в том числе методически. Поэтому и более важная, на мой взгляд, задача мониторинга - не наказывать вузы, а побуждать их к совершенствованию.
Но тут опять-таки возникает вопрос, что реальное совершенствование вузов не всегда приводит к реальным успехам в рейтингах. Например, ректоры вузов в СКФО считают неправильным, что при оценке критерия количества иностранных студентов не учитываются особенности нашего региона.
Правильно, что нас побуждают к работе с иностранцами. Но сегодняшнее положение СКФО, и в том числе его  имиджевые проблемы, не располагает к тому, чтобы сюда массово ехали на учебу иностранные студенты. И это следует учитывать при проведении мониторинга. 
- Александр Павлович, в условиях, когда Минобрнауки России взяло курс на укрупнение вузов, значительно вырастает роль среднего профобразования. Ведь только сюда могут прийти ребята, не востребованные в вузах. А в нашей стране ссузы разрушены...
- Больше говорят о разрушении системы начального профобразования (НПО) там, где готовятся представители рабочих профессий. И сегодня их стараются объединить с учреждениями среднего профессионального образования (СПО), чтобы подтянуть и уровень образовательной подготовки. Это очень важно для молодежи, которая готова получать практические навыки.
К счастью, в нашем крае  система СПО сохранена: есть финансирование учреждений из регионального и федерального бюджетов, приняты программы развития. В нашем вузе сегодня идет подготовка по 11 специальностям СПО. И я вижу, что востребованность этого образования становится все  больше.
Но ведь нужно помнить, что это выпускники девятого класса, которые по каким-то причинам не идут в старшие классы школы. И рост числа ребят можно оценить двояко: либо доля молодежи с «практическим» складом ума больше, чем все думают, а может, что-то не так со средней школой, с системой мотивации к обучению.
- А может, просто быть рабочим в России непрестижно?
- В советское время система мотивации лучше работала. Хотя главным стимулом тогда был даже не материальный, а моральный - значимость труда как такового.
А сегодня этот моральный «стержень» в обществе утерян. На первом месте для молодежи - карьера, а она, как считается, невозможна без того, чтобы не уехать в Москву, а лучше - за рубеж. 
Из-за этой смены моральных ориентиров страдают и сами вузы: чем лучше университеты Северного Кавказа будут готовить выпускников, тем скорее они от нас уедут, поскольку не находят здесь применения.
Значит, нужно перестраивать эту ценностную модель молодежи, воспитывать у ребят патриотизм, о чем пишет в своей программной статье наш губернатор. Молодежь должна воспринять принцип: делай свое дело, развивай место, на котором ты живешь, - и все у тебя будет отлично!
 
Беседовал
Антон ЧАБЛИН
 

 

Комментарии

Елена (не проверено)
Аватар пользователя Елена

Похоже, что у ректора Пятигорского лингвистического университета Горбунова нет никакого веса в обществе - удивительное маленькое количество просмотров. Что, неужели никому не интересно, что думает о жизни ректор крупнейшего на Кавказе вуза, да к тому же председатель городского общественного совета? Позор...

Ludozhka (не проверено)
Аватар пользователя Ludozhka

Всякий глава партии должен уметь пользоваться воодушевлением сторонников, ибо нет партии , которая не имела бы своих горячих приверженцев. И величайший военачальник во главе своих солдат , лишённых боевого духа , оказывается полной бездарностью.

Ира (не проверено)
Аватар пользователя Ира

Очень полезная статья. Хорошо что я нашла ее. Спасибо.

Добавить комментарий



Поделитесь в соц сетях