«Обстоятельств, исключающих возможность рассмотрения данного дела, не имеется»

Опыт частного сопротивления 

Ольга ВАСИЛЬЕВА, журналист- правозащитник, постоянный автор «Открытой и «Новой газеты».  

- Конечно, я буду обжаловать незаконное задержание 31января и опротестовывать решение Пятигорского городского суда. Нельзя мириться с беззаконием. 

«Обстоятельств, исключающих возможность рассмотрения данного дела, не имеется». 

Административное правонарушение, предусмотренное ч.1 ст.20.2.2 КоАП РФ,  по которому меня признали виновной, не имеет к журналистам никакого отношения. 

В тексте этой статьи – и организация митинга, и публичные призывы, и участие, «в массовом одновременном пребывании граждан в общественном месте, создавшим помехи движению пешеходов и доступу граждан к объектам социальной инфраструктуры…». Полностью не цитирую, статья очень расплывчатая, в ней всё до кучи – и санитарные нормы, и движение транспорта, и зеленые насаждения и доступ граждан к своим жилищам, которым угрожает это самое «одновременное пребывание…».  

Журналист, выполняющий свой профессиональный долг – наблюдать и фиксировать – не имеет к этим запретам никакого отношения. Что, опять напоминать Конституцию? Напоминать Закон о СМИ?  О праве журналиста искать и распространять информацию, в том числе (статья 47 пункт 7 ФЗ «О СМИ») – «посещать специально охраняемые места стихийных бедствий, аварий и катастроф, массовых беспорядков и массовых скоплений граждан, а также местности, в которых объявлено чрезвычайное положение; присутствовать на митингах и демонстрациях…»  

Именно в таком месте массового скопления людей на площади в Пятигорске в день предполагаемой акции в поддержку Алексея Навального  я, журналист, и должна была оказаться. Но не увидев никакой акции, отправилась домой.Дальнейшее вы знаете из репортажа в «Новой газете» под заголовком «Околоток», который перепечатан и в интернет-версии «Открытой». 

Читаю сейчас материалы своего дела (через неделю после суда мне все-таки позволили с ним ознакомиться) и смеюсь: ну могли бы полицейские что-нибудь поумнее выдумать, «обосновывая» задержания такими записями в КУСП (Книга учета сообщений о преступлениях) –типа «сигналов» неких «Анонима», «Иванова» и др. о том, что в сквере «толпа людей разного возраста, что «на площади у фонтана наблюдается массовое скопление людей»...Аж семь сообщений.  

Шесть раз терпеливые сотрудники ППС и УУП проверяли эти сигналы, не предпринимая никаких карательных действий к «толпе» и только на седьмой раз, когда якобы митингующие стали-де кричать «Долой царя!», начались задержания. 

А вот чудесным образом оказавшиеся якобы со мной рядом «свидетели» моего задержания - гражданин Акименко Андрей Станиславович (из села Быкогорка) и Матвеев Кирилл Валерьевич (из Пятигорска). Оба безработные, удостоверения личности отсутствуют. Оба «подтверждают»: да, человек 20, не менее, стояли на дорожке сквера и мешали пешеходам проходить. И они видели «как одну (одного) из девушек (парней, мужчин) сотрудники полиции (нужное в напечатанном тексте ими не подчеркнуто – Прим. автора) попросили пройти в здание ОМВД.И как потом-де выяснилось, этой гражданкой в грязно-розовом пальто оказалась Васильева». 

А вот А. А Аракелова, инспектор ОИАЗ(отдел по исполнению административного наказания), которая, если верить составленному ею протоколу доставления (составленного якобы в час дня), разъяснила мне права и обязанности и попыталась вручить копию протокола, от которой я, якобы отказалась. Не видела ни ее, ни протокола. 

И лейтенант полиции Н. И.Попов, составивший самый важный документ - протокол об административном правонарушении. Там тоже вместо моей подписи какие-то цифры и закорючки. А ведь я требовала копию! Как и другие задержанные. Никому не дали. 

А вот и «понятые», в присутствии которых осуществлялся личный досмотр и изъятие личных вещей. Первая – алкоголичка Неля из моего репортажа в «Новой газете»): в нашем узилище представлялась «Нелли Ивановной»), но полицейские  перемещали (понятно почему, и какую задачу выполняли) из камеры в камеру, где ,едва ворочая языком, она советовала «завтра извиниться перед судьей» В качестве понятой она фигурирует в моем деле как Нелли Ивановна Лазарева. 

Вторая «понятая» – некто Я. В Игишева. Кто она, не знаю, поскольку – при досмотре и изъятии личных вещей у задержанных женщин никакие понятые (положенныи по закону) не присутствовали! Но если верить шитыми белыми нитками «делу», осуществляла досмотр, составила акт изъятия и его подписала - старший инспектор ОИАЗ капитан полиции Ю.Е.Меркушева Кто на самом деле проводил эту процедуру, рассказано в моем репортаже. Кто ставил закорючки вместо понятых, не знаю, Нелли Ивановна не смогла бы, она еле на ногах стояла.  

А «Расписка в разъяснении прав и обязанностей» уже находилась в материалах суда - плохо отпечатанный текст, который нам раздали перед самым судебным разбирательством. Пенсионерки – «вкладчица» и «пикетчица», не смогли его прочесть без очков, а очки остались в полиции, в изъятых сумках. Я написала в «Расписке», что нуждаюсь в адвокате, но вызвать его не могу, лишена такой возможности – ведь телефоны у нас всех изъяли.  

Теперь читаю резолюцию судьи Лихомана: «обстоятельств, исключающих возможность рассмотрения данного дела судьей, не имеется, протокол об административном правонарушении составлен правильно, материалов достаточно для рассмотрения дела по существу…» А что, мол, касается моего ходатайства об адвокате, судья счел его не подлежащим удовлетворению, потому что озаботиться присутствием адвоката его (судьи) право, но не обязанность. Поистине пожелаешь ему самому оказаться в ситуации полного бесправия, которое он «обеспечил» всем задержанным, своими усилиями и усилиями фальсификаторов – полицейских , «понятых» «свидетелей» и алкоголиков. 

Думаю, у нас адвокатом Виталием Зубенко (Ставропольская краевая коллегия адвокатов) есть все основания добиваться прекращения административного дела в краевом суде. В ином случае - обратить внимание Европейского суда по правам человека на вышеперечисленные нарушения. 

В заключение приведу выдержки из моего репортажа «Околоток», сокращенные при публикации. Не потому, что у «Новой газеты» со мной принципиальные разногласия, а просто текст не входил в формат двух полос. Редактор в таких случаях всегда жертвует эмоциями и деталями. Но мне они кажутся важными – передавая сюрреалистические моменты происходящего и личность автора. 

Вот какие «куски» не вошли в текст моего репортажа «Околоток»  

Невыносимо жарко, очень хочется пить, девушка-полицейский достает из своей сумки бутылочку с водой и одноразовые стаканчики. Каждому из нас достается по три глотка. 

- Ну вот, - смеюсь я, - этот пресловутый стакан воды, полученный в старости, о котором так много говорят… 

- И главное, заметьте, от кого?! – тоже смеются полицейские. 

Один из них очень похож на Алексея Навального, и я говорю ему об этом. 

- Да, знаю, - оживляется он, оторвавшись от писанины. 

- Но нет предела совершенству – ваш правый глаз нуждается в зеленке. 

Они улыбаются, я смеюсь. Мне вообще пока все время смешно, потому как сюр. Завтра будет не до смеха. 

Какие на … (хрен маски)! Это Россия!» Речь тех, кто был со мной в камере и тех, кто был за дверью, настолько неправдоподобно отличались друг от друга, что невольно вспоминался мем: те, кто не окончил вуз, сажают тех, кто вуз окончил. 

Штамповал все эти решения (3-5 минут на человека) судья по фамилии Лихоман  (когда-то я. преподавая этику, учила студентов, что неэтично обыгрывать фамилии героев публикаций, поэтому попрошу не злословить!).  

В ожидании своей участи, я вспомнила: лет пять назад писала об этом судье в «Открытую газету», статья называлась «Имитация торжества правосудия». Лихоман тогда присудил мизерный штраф в 10 тысяч рублей владельцам мусоросжигающего завода, вместо того, чтобы его закрыть в городе-курорте. 

Потом последовала серия критических публикаций в «Открытой», связанных со строительством в природоохранных зонах: судья Лихоман , он без экспертиз определял, что такое строительство экологии не вредит. Да, еще пытался привлечь за клевету журналистку «Открытой» Елену Суслову, но обломилось, суд был за пределами края и в иске ему отказал. 

И то место, где я говорю о ночных разговорах в камере: 

Осталось саднящей занозой – не пытки, не суд, не унижения…А ночной разговор о детях. Ни у кого из сокамерниц их не было. Хочет и давно пытается только «жена» … Но, по ее словам, ей осталось только ЭКО, а оно стоит около 300 тысяч рублей. У них с мужем нет таких денег – ипотека, она пока без работы, больные родители. 

Но другие? Красивые, образованные, с постоянными партнерами, «художница» вообще три раза была замужем. И всем – уже по тридцатнику.. . «В этой стране? Где нет закона и сплошной произвол? Какое их ждет будущее? А жилье, а на какие шиши растить?» 

Я говорила им, что дети всегда невовремя, всегда нарушают карьеру, планы на отпуск, на дорогую покупку…. Мой первый родился в студенчестве, пришлось доучиваться заочно, летать на сессии с годовалым. А очереди? У меня с 84 года сохранились продуктовые талоны, я так и не смогла их отоварить, ничего обозначенного на них не было в магазинах - масла, мяса, колбасных изделий … А последнего ребенка вообще родила в 95-м году, когда нам с мужем не платили по три месяца зарплату, в квартире не грели батареи, а электричество давали три часа в сутки из-за перебоев с углем на ТЭЦ… 

Дети всегда невовремя…Когда у нас было иначе? Всегда вопреки здравому смыслу, государству, благополучию, даже любви. Они сами – любовь и сплошное счастье (первые десять лет точно), не надо себе в нем отказывать. И они меняют нас, знакомя с новым миром и меняя наши приоритеты. 

Уж, не знаю, убедила ли… Правда, веселая бильдредактор пообещала немедленно, по освобождению, заняться этой проблемой.  

Ольга ВАСИЛЬЕВА