Поиск на сайте

Мачеха убедила пасынка, что хочет составить на него дарственную, но для этого он должен... отказаться от наследства.

Прокуратура края обязана защитить имущественные права больного парня

 

Уважаемая редакция, обратиться к вам нас вынуждает тревога за судьбу соседа – Алексея Анисочкина, человека, страдающего психическим заболеванием, беспомощного и одинокого.
2 декабря 2009 года у него умер отец. В тот день, вернувшись из больницы в шоковом состоянии, Алексей взял отцовскую записную книжку и стал звонить по всем подряд телефонным номерам. На одном конце провода ему ответил незнакомый женский голос: «Я не в Ставрополе - на похороны Владимира Ивановича прийти не смогу, но знаете - я его жена».
Алексей растерялся: какая жена, откуда? Но еще больше осиротевший парень был оглушен новостью, которую в день похорон(!) сообщили ему родственники: что он Анисочкиным не родной сын – приемный.
Алексей потерял опору в жизни, зато нашел «маму». Она объявилась на поминках, где прилюдно пообещала заботиться о пасынке. И позаботилась. Так, что к ней отошли дом, земельный участок, половина квартиры и денежный вклад умершего - Алексей на все наследство подписал отказную. Но понимал ли он тогда, что делал?

Супруги Анисочкины - офицер КГБ Владимир Иванович и школьная учительница Нина Борисовна - 27 лет назад взяли из грозненского Дома малютки полуторагодовалого малыша Лешу. Мальчик рос тревожным, рассеянным, плаксивым. В семь лет он впервые оказался под прицелом снайпера, не раз видел убийства, слышал взрывы. Детские травмы обернулись ночными кошмарами, которые мучают Алексея до сих пор.
В середине 90-х Анисочкины переехали в Ставрополь, где главе семейства – уже майору ФСБ - выдали служебную квартиру на улице Льва Толстого, 51А. Вскоре офицер похоронил супругу и остался с сыном один.
Как отмечает в характеристике директор 19-й школы, в которой учился Леша, по характеру подросток «инертен, неуравновешен, но очень добрый, на контакт с детьми шел с легкостью и радостью, но, как правило, его не понимали и не принимали всерьез...»
На похоронах матери Алексей впервые выпил водки и с тех пор начал пить и бродяжничать. Отец улаживал все его проблемы в школе, позже устраивал на работу, но тот нигде долго не задерживался. В 1999 году Владимир Иванович уговорил сына обратиться к психиатру.
Тут выяснилось, что поведение юноши - не вина его, а беда, следствие болезни - органического поражения центральной нервной системы (свою роль сыграли врожденная патология, перенесенные в детстве психические и черепно-мозговые травмы).
Так и жили Анисочкины вдвоем. Отец стирал, готовил, водил сына к врачу, наказывал за пьянство, снова и снова устраивал на работу. Владимиру Ивановичу выделили компенсацию за жилье, утраченное в Грозном, на эти средства он купил маленький, в три комнатки, домик с участком на улице 8 Марта. Здесь они с сыном разбили огород, провели в дом канализацию, построили гараж.
Соседи ни разу не видели, чтобы в доме хозяйничала женщина, никто и не подозревал, что у отставного офицера есть жена. 
С «потомственной ворожеей» Мариной Родиной старший Анисочкин расписался через полгода после смерти первой жены. Спешил, думается, не от пылких чувств - из трезвого расчета: офицер состоял в списке очередников на улучшение жилья, до окончания контракта ему оставалось три месяца, а фиктивный брак с женщиной, имевшей ребенка, позволял сохранить право на расширение.
Он прописал Родину с дочерью у себя на Льва Толстого, но уже через месяц выписал и помог получить двухкомнатную квартиру с удобствами в общежитии завода «Изумруд», которую она позже приватизировала.
Жилья он так и не дождался, с «женой» так и не развелся. Друзья и соседи Анисочкина познакомились с ней лишь на поминках, где женщина во всеуслышание утешала пасынка: «Ты не переживай, все наладится. И наследство все останется тебе - мне ничего не надо».
А через пару месяцев позвонила и сказала: «Леша, я не могу тебя одного оставить. Я проконсультировалась с юристами: будет проще, если ты откажешься от наследства, а я тебе потом сделаю дарственную».
Чтобы понять, как взрослый человек мог попасться на такую удочку, надо знать, в каком состоянии находился Алексей. Он очень тяжело переживал смерть отца, все время плакал, кричал, не мог спать, перестал есть. До того как подписать отказ от наследства, трижды обращался за помощью к врачу-психиатру (последний раз – за два дня до сделки!), жаловался на тоску, страх, тревогу, бессонницу, рассеянность, плохую память, чувство безысходности, быструю утомляемость. Врач отметила в карте пациента: «...память снижена, волевые усилия снижены, подвержен чужому влиянию».
В таком состоянии в последних числах марта 2010 года Алексей поехал на кладбище устанавливать столик и лавочку у могилы отца. С утра выпил двойную дозу успокоительных лекарств, но все равно был крайне подавлен. Родина приехала за ним на кладбище и отвезла к своему юристу Илье Зацепилину. Это, сказала, твой адвокат, он тебя будет консультировать (сейчас Зацепилин защищает интересы Марины Родиной в судах против ее пасынка).
«Адвокат» сказал Алексею: «Надо отказываться от наследства». Алексей поверил. Прямо от юриста Родина повезла его к нотариусу, где парень подписал отказ от наследства.  «Мама», получив дом с участком и денежный вклад Владимира Ивановича, о дарственной, естественно, больше не вспоминала.
Услышав об этой истории, знакомые Анисочкиных, знавшие семью офицера еще по Грозному, помогли Алексею приватизировать на свое имя квартиру на Льва Толстого, но защитить этот остаток имущества от Родиной не удалось.
Марина Александровна тут же подала в Промышленный райсуд иск с требованиями прекратить право собственности Алексея Анисочкина на квартиру, признать за ней (Родиной) право собственности на половину жилья и решить вопрос о ее госрегистрации.
Суд, основываясь на отказе Алексея от наследства, все требования Родиной удовлетворил. Дело в том, что перед смертью Владимир Иванович с сыном уже подавали заявление на регистрацию квартиры по 1/2 доли каждому.
Договор зарегистрировать не успели, однако по закону человек, выразивший волю на приватизацию, в случае смерти все равно признается приобретшим право собственности на жилье. Так что половина «двушки» тоже вошла в наследство старшего Анисочкина, чем не преминула воспользоваться его вдова.
Суд встал на ее сторону, и формально к его решению нельзя было бы придраться, если бы не одно «но». Новый договор о приватизации на имя Алексея Анисочкина был расторгнут полностью, а не на 1/2, как того требует закон. Теперь молодому человеку, чтобы приватизировать свою часть жилья, нужно согласие Родиной, вот только вряд ли он его дождется.
Единственное, что оставалось Алексею, - подать иск о признании его отказа от наследства недействительным. Дело попало к судье Ленинского райсуда Тамаре Гаппоевой. Она три месяца разбиралась в деле, опрашивала свидетелей и вынесла два определения. Во-первых, наложила арест на имущество, поскольку Родина грозила его продать. Во-вторых, назначила Алексею Анисочкину судебную психолого-психиатрическую экспертизу.
Вот только несколько строк из заключения комиссии об испытуемом: «В беседе непоследователен, с трудом подбирает нужные слова, теряет нить разговора, начав мысль, не может ее закончить, переходит на другие темы... Мышление в замедленном темпе с не всегда последовательными суждениями... Выявляется недостаточность собственных побуждений, следствием чего является недопонимание мотивов действий окружающих».
После проведения экспертизы дело передали другой судье, Инне Поповой, которая в отличие от своей коллеги долго мудрствовать не стала и рассмотрела дело в общей сложности за три часа.
Эксперты, в их числе врачи-психиатры со стажем работы по 15-30 лет, пришли к однозначному выводу: «Выявляемые у Анисочкина А.В. такие особенности психики, как снижение памяти, слабоцеленаправленное мышление, примитивность и поверхностность суждений, социальная и эмоциональная незрелость, эмоционально-волевая неустойчивость с легкостью возникновения депрессивных реакций, невысокий интеллект с трудностями конструктивного разрешения сложных проблем, наряду с доверчивостью, внушаемостью, подчиняемостью, подверженностью чужому влиянию... лишали Анисочкина А.В. в момент подписания... заявления от отказе... способности понимать значение своих действий и руководить ими».
Однако судья Попова медицинское заключение посчитала неубедительным и на заседании от 17 августа постановила в удовлетворении иска Анисочкину отказать, поскольку суду «не представлено достаточных доказательств, достоверно подтверждающих, что в момент заключения указанной сделки он не отдавал отчета своим действиям, не мог руководить ими».
Конечно, соседи, знакомые и друзья семьи не оставят без помощи молодого человека. На решение Поповой готовится кассация в высшие инстанции. Кроме того, мы обратились в УФСБ по Ставропольскому краю, где обещали помочь попавшему в беду сыну офицера, а также написали заявление на имя Уполномоченного по правам человека.
Надеемся, что публикация в «Открытой» газете, которую мы уважаем за честность и справедливость, поможет разрешить эту трагическую ситуацию и защитить человека, который сам за себя постоять, увы, не может. 

 

Раиса РУСАНОВА,
председатель уличного комитета улицы 8 Марта, Галина  Вержбицкая,
Нина НОВОХАТСКАЯ,
Любовь ИЛЬЧЕНКО,
Надежда ГОЛУБЕВА,
соседи Алексея

Добавить комментарий



Поделитесь в соц сетях