Опальные писатели открывают Кавказ

Филологи СГУ продолжают открывать широкому читателю имена, прославившие наш край, но ныне забытые

На днях в университете увидел свет третий том роскошной антологии «Опальные. Русские писатели открывают Кавказ». Книги не только вобрали в себя опыт минувших столетий, учат терпимости, раскрывают богатство истории и культуры народов, но еще стали данью памяти энтузиастам, невольно связавшим жизнь с Северным Кавказом, нашим краем, где трудились над изучением местных языков, географии, этнографии…
Все три тома антологии построены по единому принципу: произведения писателей, которые в разное время отбывали наказание на Кавказе, и публикации о них самих, написанные в разное время разными авторами.

Последняя книга в тысячу с лишним страниц (таких уж, кажется, не выпускают)  открывает имена, ныне практически забытые, но их труды для наших современников, не растерявших интерес к собственным корням, - настоящий кладезь документальных и художественных сведений о Кавказе.
Итак, Яков Васильевич Абрамов (1858 - 1906). Одно время активно сотрудничал со столичными журналами, размышляя о русском сектантстве, народном образовании, автор «теории малых дел». В зените своей известности оставляет публицистику, перебирается на родину, в Ставропольскую губернию, и со всей широтой своей души отдается «тихой культурной работе» - организует общественные школы, народную библиотеку, издает популярные брошюры на темы самые разные - от юриспруденции до астрономии.
Отодвинув на второй план умозрительные общественно-политические изыскания, главным своим призванием считал решение практических вопросов по улучшению положения народа, но неизменно через приобщение к культуре в широком ее понимании. Вместе с тем считается, что Абрамов немало сделал для утверждения на Ставрополье кадетов, социал-демократов и эсеров, одновременно выступая против крайних методов борьбы с самодержавием.
Практически нет работ, посвященных замечательному этнографу, фольклористу, педагогу Сергею Васильевичу Фарфоровскому (1878 - 1938).
После окончания Юрьевского университета в Дерпте (Тарту, Эстония) Фарфоровский едет в Майкоп. В 1907 году переведен в Ставрополь, где прожил около трех лет, но за это малое время успел невероятно много: изучал быт калмыков, ногайцев, устное народное творчество терских казаков, фольклор горцев…
Послекавказская биография Фарфоровского почти неизвестна, остались лишь скромные штрихи: преподавание в гимназии в Варшаве, сотрудничество с музеями Парижа и Берлина, институтская работа в Новгороде. Последние годы жил в Ленинграде. Арестован в 1937 году по ст. 58 УК РСФСР, приговорен к расстрелу.
Одно из интереснейших исследований Фарфоровский посвятил быту чиновничества на Кавказе первой четверти прошлого века. В Ставропольском архиве хранится дело №750, которое начинается донесением кавказского областного прокурора об устройстве Ставропольского и Георгиевского окружных судов: «Во всех почти уездных городах присутственные места находятся в беднейшем положении». Дела, как следует из донесения, идут вяло, при решении их «значение имеют деньги».
Далее прокурор переходит к персоналиям. Так, судья «противозаконничает, растрачивает казенное добро, нетрезв и не способен к делу». Схожей, гоголевской, характеристики заслуживает и секретарь суда: «беспечен и ворует казенные деньги». Исправник суда сам находится под судом, поскольку берет с казенных крестьян поборы. Что касается заседателей, то они, по сведениям прокурора, «крайне нетрезвого поведения, без всяких познаний, бесполезны совсем: под видом производства следствий разъезжают из одного села в другое на обывательских подводах и пьют водку за счет крестьян, делая им притом всяческие притеснения».
Вместе с тем в работе запечатлен не только моральный облик чиновника, каким он был сто лет назад, но и его материальное положение, а оно, не в пример нашим воротилам из мэрий и администраций, было откровенно бедственным. Как отмечает Фарфоровский, «смертность среди чиновников была громадная», а оклады смехотворные.
В общем, бедолагам, заброшенным волею судеб в глухие уголки Кавказа, откровенно не позавидуешь.
Григорий Николаевич Прозрителев (1849 - 1933) в особом представлении не нуждается - археолог, этнограф, историк, краевед, архивист, археограф, музейный работник, просветитель, общественный деятель. Пример русского интеллигента конца XIX - начала XX века. И все же, несмотря на обилие документальных источников, биография этого замечательного человека в исторической литературе представлена весьма скромно. Так же, как и ряд его работ и наблюдений, ой как нуждающихся в повторном прочтении! Например, такое:
«Охранение памятников старины не в обычаях русского народа… - печально констатирует краевед. - Много было примеров самого грубого уничтожения весьма ценных предметов, имевших большой научный интерес. Это явление повсеместное, общерусское и объясняется, конечно, тем, что не в должной мере позаботились мы пролить свет на значение остатков прошлого…»
Автор описывает случаи варварства, с которыми пришлось столкнуться лично. Древние скифские каменные бабы разбиваются на осколки и употребляются на строительство мостовых. Золотые украшения из греческих гробниц переплавляются на украшения «дивчатам». «Русский городок» возле села Михайлова Ставропольской губернии расхищен, та же участь постигла «Частные курганы» возле села Кугульта.
Много лет без ограды стояло старое кладбище за Ташлою в Ставрополе, покуда не превратилось в проезжую часть; кресты и плиты торчали прямо поперек дороги, как безымянные булыжники. Совсем недавно еще виденный автором камень с надписью «Иерей» уничтожен…
«Если вспомнить, в каком  порядке содержатся кладбища у иностранцев, то право стыдно становится за тех, у кого на глазах совершается невозбранно все это расхищение и разрушение у нас, у русских», - с болью и горечью пишет Прозрителев, перечисляя примеры дикости людской.
Невероятно любопытная фигура, несмотря на официоз и пропаганду, - выпускник Ставропольской классической гимназии, народоволец Герман Алексеевич Лопатин (1845 - 1918), бюст которого установлен в сквере у Белого дома в краевом центре. Член Генерального совета I Интернационала. В эмиграции перевел на русский часть первого тома «Капитала» Маркса, чем, собственно, и известен.
На «Процессе 21-го» (суд над революционными народниками в 1887 году) приговорен к смертной казни, замененной бессрочной каторгой. До 1905 года отбывал наказание в Шлиссельбургской крепости, где создал немало стихов. Большинство их - «тюремного» содержания, однако есть и такие:
И для меня певали соловьи,
И для меня цвели и рдели розы,
И мне шептали встарь слова любви
С улыбкой детскою сквозь слезы…
Интересно, что после освобождения Лопатин не стал участвовать в террористических группах народников, хотя февральские события 1917 года воспринял восторженно, как и положено неисправимому революционеру-романтику.
Дни напролет недавний узник мрачного каземата проводит на улицах Санкт-Петербурга, опьянев от свободы и потрясающих город событий. Разграбление магазинов, стрельба, озверевшая толпа, раненые, рассеченный шашкой надвое полицейский… все это приводит Лопатина в неописуемый восторг.
«Чтобы описать все виденное, пережитое и перечувствованное мною в этот навеки незабвенный для меня день, самый счастливейший день в моей жизни, понадобились бы целые томы, - пишет он. - Попадал, конечно, не раз под обстрел из винтовок и пулеметов, оставаясь стоять даже тогда, когда мои случайные товарищи временно разбегались, ибо быть сраженным пулею в такой торжественный день на склоне жизни я счел бы за счастье…»
Между тем идеи Ленина народник Лопатин не принял, как и саму Октябрьскую революцию.
После двух операций на глазах (катаракта) и болезни, вызванной раком желудка, Лопатин скончался в Петропавловской больнице в декабре 1918-го. Умирая, сострил: «Начал сознательную жизнь в Петропавловской крепости, а кончаю ее в Петропавловской больнице».
Похоронен революционер на литературных подмостках Волкова кладбища.
В Воробьевском предместье, по нынешней улице Дзержинского, 183, и по сей день сохранился небольшой одноэтажный домик, в котором родился Николай Яковлевич Динник (1847 - 1917), выдающийся исследователь природы Кавказа. Исходил горы Карачаево-Черкесии, Адыгеи, Кубани, Кабардино-Балкарии, Северной Осетии, Чечни, Ингушетии, Дагестана, Азербайджана, Грузии, Абхазии.
Всю жизнь Николай Яковлевич был страстным охотником. Вернувшись с молодой женой из Андреевского храма, где только что они обвенчались (это было воскресенье – день охоты), счастливый супруг усадил избранницу на диван и попросил: «Анечка, ты посиди здесь, а я на охоту схожу…» И выскользнул на улицу, оставив супругу в полном недоумении в незнакомой обстановке.
При жизни Динник не раз награждался за свои труды - серебряной и золотой медалями от Русского географического общества. В 1912 году за работу «Звери Кавказа» Российская императорская Академия наук присудила Диннику премию в 500 рублей. На эту сумму в Ставропольской губернии тогда можно было купить тонну мяса, тонну муки, полтонны питьевого спирта, разведенного до 40 градусов. Неудивительно, что в поле исследователь спокойно проводил до трех месяцев в году, содержал десяток собак разных охотничьих пород, полностью финансируя свои изыскания.
Почетным гражданином Ставрополя Николай Яковлевич Динник был избран еще при жизни. Однако в городе нет даже улицы, названной в честь него.
Замечательный сборник возвращает из забвения имя Виктора Александровича Романовского (1890 - 1971), прошедшего долгий, творчески насыщенный, но драматичный жизненный путь.
По делу так называемого «Украинского националистического центра» был осужден на пять лет карагандинских лагерей, но при жизни так и не реабилитирован. Преподавал в Высшей партийной школе при Карагандинском обкоме ВКП (б).
С 1947 года до последних своих дней жил в Ставрополе, преподавал в педагогическом институте (ныне СГУ). Лишенный возможности работать в архивах, упорно продолжал искать темы для новых исследований. Подробно исследовал восстание крестьян в селе Маслов Кут, пребывание декабристов на Кавказе.
Так доцент Киевского университета, директор Центрального архива древних актов Украины, руководитель археографической комиссии Академии наук Украины стал ставропольским краеведом.
…Удивительное дело: как ни крутила, ни ломала жизнь человеческие судьбы, а люди находили в себе силы противостоять бедам и горестям. Творили, верно служили Отечеству, сохранив верность себе, науке, русскому слову.

Олег ПАРФЁНОВ