Памперсы для мента

Страшно представить, сколько невиновных людей, не имеющих денег и родственников во власти, отправлено в тюрьмы судмедэкспертами Анатолия Копылова

Офицер полиции Анатолий Железняков (сын председателя Предгорного райсуда и адвокатессы) в ессентукском кафе расстрелял из травматики троих парней, одному из которых выбил глаз.
Но спасение от уголовного преследования ему обеспечило заключение краевого Бюро судебно-медицинской экспертизы, руководимого Анатолием Копыловым. В основу заключения положена жалоба «ессентукского Евсюкова» о «непроизвольном мочеиспускании».
Особая подлость и низость медбратии в том, что, спасая мента-расстрельщика, они вкупе со следствием превратили в преступников его жертв, двое из которых – несовершеннолетние. Анализ их заключений независимым экспертом Евгением Николаевым – непримиримым борцом с медицинскими подделками – свидетельствует: фальсификации экспертиз были обычным делом на Ставрополье. «Новая газета» особое внимание обратила на сфальсифицированные результаты судмедэкспертизы. Изнасилованный полицейскими Вячеслав Мереха «благодаря» заключению экспертов стал пострадавшим от «геморроя», а убитая Мария Губарева якобы умерла «в результате переохлаждения» при плюсовой температуре. И все эти экспертные заключения были подписаны руководителем краевого Бюро судебно-медицин-ской экспертизы Анатолием Копыловым.
Сколько еще преступников с его помощью гуляют после таких экспертиз на свободе, а невиновные люди получают тюремные сроки?
О громких уголовных историях из Предгорного района не раз писала и наша газета.
Продолжая расследования московских коллег из «Новой», журналист «Открытой» газеты Елена Суслова встретилась с руководителем кавминводского филиала экспертного учреждения «124-я лаборатория» Евгением Борисовичем Николаевым.
Евгения Николаева «Новая газета» охарактеризовала как непримиримого борца с судебно-медицинскими подделками. И это абсолютная правда, в чем убедилась журналист (и убедится наш читатель), предложившая Николаеву вместе с ним изучить еще одно заключение комиссии судмедэкспертов за подписью руководителя краевого БСМЭ Копылова – по делу бывшего полицейского Анатолия Железнякова. расстрелявшего в кафе троих ребят.
Показать заключение копыловских экспертов независимому специалисту я убедила родителей подростков, которых расстрелял Железняков в кафе «Русь» в Ессентуках в октябре прошлого года.

Шанс на справедливое расследование
– Евгений Борисович, часто ли удается в результате ваших заключений круто развернуть расследование уголовных дел, дать людям шанс на справедливое следствие? Или это бывает только с громкими уголовными делами?
– В описанных «Новой газетой» скандальных случаях с Марией Губаревой и Вячеславом Мерехой, думаю, шанс такой есть. Появился такой шанс и у бывшего полицейского Руслана Рахаева, о котором тоже писала «Новая газета» («Враг за заваренными дверями», №99 от 3 сентября с.г.). В кабинете его подчиненных умер задержанный, которого час назад сюда завели оперативники, избивавшие его, похоже, всю ночь. Но в итоге истязатели свалили вину на Рахаева и «подкрепили» весьма странной судмедэкспертизой.
В настоящее время адвокат Рахаева обратился за помощью в «124-ю лабораторию», и у них появился реальный шанс получить объективное заключение специалистов. Не исключено, что результаты проведенного заключения будут полностью противоположными результатам двух комиссионных экспертиз, уже проведенных по этому делу в краснодарском и ростовском Бюро СМЭ.
Еще одно громкое дело благодаря нашей экспертизе получило неожиданный поворот в суде. Племянника муфтия Карачаево-Черкесии Исмаила Бердиева обвиняли в организации и соучастии в убийстве заместителя муфтия Исмаила Бостанова.
На основании заключения специалистов «124-й лаборатории» удалось доказать, что подозреваемого в ходе следствия избивали, пытали электрическим током, молодого парня сделали инвалидом, тяжелобольным человеком. Приговором суда он был признан невиновным и оправдан по инкриминируемым ему «тяжким» статьям.
– Судя по количеству громких уголовных дел в нашем крае, судмедэксперты под руководством Анатолия Копылова уже столько раз опровергнуты выводами сторонних экспертиз, что этого кажется достаточным, чтобы ставить вопрос о возбуждении уголовного дела по фактам ложных экспертных заключений. Это страшно. Это подрывает веру в справедливое правосудие и доверие к государственным структурам.
– Мне кажется, что руководству правоохранительной системы Ставропольского края уже пора провести сравнительный анализ заключений, подписанных А.В. Копыловым, с результатами повторных комиссионных экспертиз, проведенных в других экспертных учреждениях.
Я не хочу пока делать окончательные выводы, но у меня возникают серьезные вопросы. Почему очевидное в этих комиссионых заключениях выдается за невероятное? Не обусловлены ли «выводы» таких экспертиз корыстными мотивами? Разумеется, точный ответ на такие вопросы может дать объективное расследование, но мне кажется, что бескорыстию в этом вопросе места не остается.

Из потерпевших – в обвиняемые
– В Интернете размещены записи событий в ночь на 1-2 октября прошлого года возле кафе «Русь» в Ессентуках. На видеозаписи камер наружного наблюдения отчетливо видно, как Железняков стрелял, кто ранен, сколько выстрелов было сделано. От этой бойни пострадали трое, один из них лишился глаза. Мне удалось посмотреть видео до конца – в самом конце стрелок в компании двух мужчин бодро покидает место кровавой бойни.
А вскоре туда приезжает полицейская машина. Раненые той октябрьской ночью мальчишки недавно признаны вдруг обвиняемыми и арестованы, а «меткий стрелок» Железняков, до предъявления следователем этого странного обвинения официально находившийся в федеральном розыске, определен в потерпевшие.
За пару дней до ареста следователь получил заключение судебно-медицинской экспертной комиссии под руководством Анатолия Копылова. Такой поворот дела не может не шокировать.
– До знакомства с экспертным заключением по делу Железнякова я знал о скандальном происшествии только из СМИ. Будучи знакомым с нашей ставропольской действительностью, я понимал, что будет делаться все, чтобы каким-нибудь образом изменить ход расследуемого уголовного дела, поэтому не удивился.
– Почему? Я, например, в медицинских вопросах непрофессионал, но выводам комиссии, которые противоречат очевидному, зафиксированному на видеозаписи, удивилась очень.
– После изучения ксерокопии заключения №281 (28.05.2012-02.07.2012) все мои сомнения по поводу «изменения хода расследуемого уголовного дела» имеют документальное подтверждение. Подобные комиссионные заключения под руководством начальника Бюро судебно-медицинской экспертизы Анатолия Копылова появляются на свет с пугающей регулярностью. Это, на мой взгляд, свидетельствует о системности. Схема создания подобных заключений довольно-таки «примитивна». Главная цель и смысл следующие: изменить механизм возникновения телесных повреждений.

С пулей в голове
– А это значит, что изначально целью этой комиссионной экспертизы было превратить Железнякова из подозреваемого в потерпевшего?
– В деле Железнякова применена та же тактика, что и в отношении потерпевшего от полицейской швабры Мерехи, которая описана в «Новой газете». Складывается впечатление, что материалы для этой комиссионной экспертизы тщательно готовились с первого дня происшествия, рассматривался вопрос о «длительной госпитализации» Железнякова, постановке «грозного диагноза», продумана в перспективе «научно обоснованная, объективная и достоверная» комиссионная судмедэкспертиза, естественно, под руководством Анатолия Копылова.
– Что значит «изменить механизм возникновения повреждений»?
– Для Павла Позова, который лишился глаза, необходимо было решить вопрос о другом механизме возникновения повреждения правого глаза. Согласно «задумке», он должен был его лишиться никак не от выстрела травматического пистолета, а желательно комиссионно «утверждать», что травма произошла от воздействия какого-нибудь тупого твердого предмета.
– Читаем выводы заключения №281 комиссии экспертов под руководством Копылова: «Члены комиссии утверждают, что вышеуказанное повреждение могло быть причинено как в результате прямого удара твердым тупым предметом с ограниченной травмирующей поверхностью, каким мог быть ствол пистолета, так и в результате соударения с ускорением правой глазничной областью о дульный срез, при фиксации пистолета в руке, в момент борьбы, избиения Железнякова А.В., что не противоречит записи на представленном магнитном носителе (п.10 раздела выводы)».
– Выводы эти, по-моему, могут содержать признаки ложной интерпретации медицинских данных. Выходит, несчастный молодой человек (Позов) неоднократно «натыкался» на дульный срез «фиксированного в руке» Железнякова пистолета, да при этом, видимо, еще и просил не убирать пистолет, пока он глаз не выбьет.
Сегодня неизвестно, имеются ли в материалах уголовного дела результаты судебно-биологической экспертизы «дульного среза» пистолета, на который «бросался» Позов.
Ведь следы крови и другие биологические элементы должны были остаться на пистолете, если дульным срезом, как указано в экспертизе, выбит глаз. Ну а потом, что позволило судмедэкспертам говорить об избиении? Такие выводы могут делать лишь следователь и суд.
– На видеозаписи наружного наблюдения четко зафиксированы выстрелы, произведенные Железняковым, но там вообще нет такого, чтобы Позов бил Железнякова. На записи видно, что Позов, когда получил травму глаза от выстрела, подался вперед, постепенно падая, и при падении он как бы «наваливается» на Железнякова.
– Я тоже не увидел, чтобы Позов «избивал» Железнякова. На мой взгляд, следует обратить внимание на следующее: при поступлении пострадавших парней в ессентукскую ЦГБ в медкартах был выставлен однотипный диагноз – «огнестрельные ранения». Позову при поступлении 02.10.2011 года сделали компьютерную томографию, потом это исследование проводили еще два раза — 03.10.2011 года и 11.10.2011 года. И на всех снимках «определяется инородное тело металлической плотности». Расшифровка последней компьютерной томографии свидетельствует о том, что положение последнего стабильное.
Никаких медицинских данных об оперативном удалении «инородного тела» нет. А может, оно до сих пор находится в решетчатой кости Позова?
В заключении (на стр. 39) член экспертной комиссии, врач-рентгенолог Н.В. Самохина о наличии «инородного тела» не упоминает. Почему данные противоречия не были устранены в ходе проведения комиссионной экспертизы, случайно ли это?

Неизгладимый след
– Еще один пострадавший, Георгий Афанасов, получил в результате выстрелов из огнестрельного оружия повреждение в виде «огнестрельной пулевой раны мягких тканей левой половины лица в щечно-скуловой области», впоследствии «зарубцевавшееся».
– Рубец этот остался на лице Афанасова до сих пор, что и зафиксировано членами комиссии при осмотре 17-летнего Афанасова 25.06.2012 года. И выглядит он следующим образом: «Локально: в левой скуловой области на 3,0 см правее левой ушной раковины имеется рубец кратерообразной формы, с втянутой в центр поверхностью, блестящий, розовато-синюшного цвета, с четкими краями, размером 1,7х1,5 см…»
Это значит, что рубец хорошо заметен, расположен вне естественных складок кожи, и для его устранения необходима хирургическая (косметическая) операция.
В соответствии с п. 6.10 Приказа Минздрава России №194н от 24 апреля 2008 года рубец обладает всеми признаками неизгладимости. Но, несмотря на очевидное, комиссия пишет, что рубец изгладим.
– То есть Железнякова нельзя привлекать «за причинение тяжкого вреда здоровью»?
– У Позова «оказался» другой механизм повреждения – не «огнестрел», а действие тупого твердого предмета. У Афанасова убрали вывод о причинении тяжкого вреда здоровью.

Под чутким руководством
– Когда изучаешь выводы комиссии в отношении здоровья Железнякова, только подтверждаешь ваше предположение, что вся документация изначально долго и терпеливо готовилась к проведению комиссионной экспертизы.
– В этом я почти уверен. И вот почему. Комиссии необходимо было подтвердить наличие у Железнякова «последствий перенесенной черепно-мозговой травмы». Железняков при поступлении в больницу рассказывал врачам, что потерял сознание на 10-15 минут после травмы.
– На видеозаписи наружного наблюдения никакой потери сознания у него не замечено.
– При тяжелой черепно-мозговой травме, если она действительно есть, в данном случае – в виде «контузии головного мозга средней степени тяжести с субарахноидальным кровоизлиянием», потеря сознания возникает сразу же после травмы. А на видеозаписи он активно бегает. Железняков поступил в кисловодскую ЦГБ из оставшегося неизвестным травмпункта.
Когда человек поступает с черепно-мозговой травмой в любую больницу, в обязательном порядке кроме рентгена проводятся компьютерная томография (КТ) и МРТ. Это обязательные стандарты оказания медицинской помощи при черепно-мозговых травмах, утвержденные Минздравом Ставропольского края.
– Но ссылок на них в экспертном заключении нет. Почему в случае с Железняковым не сделали при поступлении в больницу ни компьютерную томограмму, ни магнитно-резонансную?
– О причинах «непроведения» КТ и МРТ, на мой взгляд, необходимо спрашивать у лечащих врачей. Общеизвестно, что данные исследования помогают врачу поставить правильный диагноз, а следовательно, и назначить соответствующее лечение.
После причинения тяжелой черепно-мозговой травмы, как в данном случае, происходят органические изменения в веществе головного мозга. И эти изменения обязательно будут обнаружены при проведении КТ и МРТ, даже через некоторое время после травмы. Но компьютерную томографию (КТ) Железнякову не делали вовсе, а магнитно-резонансную (МРТ) впервые сделали только через 4 месяца и 10 дней после травмы – 14 февраля 2012 года. Не странно ли?

Заговор экспертов?
– В комиссию на экспертизу были представлены первичный рентгеновский снимок, на котором якобы зафиксирован перелом носа и данные МРТ от 14 февраля 2012 года. И даже вроде бы там что-то обнаружили, усредненные выводы и намеки на травму?
– А вот член комиссии Н.В. Самохина (врач-рентгенолог высшей категории, кандидат медицинских наук, стаж работы 48 лет) перелома костей на рентгеновском снимке не обнаружила (стр. 38 экспертного заключения), а на МРТ «морфологических изменений в структурах большого мозга, мозжечка, промежуточного и продолговатого мозга не выявлено. Гемисферы симметричны, желудочковая система без деформаций и изменений в объеме. Субарахноидальное пространство не увеличено». Комментарии излишни.
– То есть никакой патологии?
– Данные МРТ противоречат симптомам, отраженным в дневниковых записях «истории болезни». Эти противоречия, на мой взгляд, ставят под сомнение наличие у Железнякова тяжелой черепно-мозговой травмы и ее последствий.
Еще один очень важный момент. Второй консультант комиссии, врач-нейрохирург А.А. Махров, в тот же день (25.06.2012 года) осматривает Железнякова, который жалуется на головные боли, наличие приступов утраты сознания с судорогами в конечностях и на непроизвольное мочеиспускание. Непроизвольное мочеиспускание может свидетельствовать о серьезном поражении головного мозга после перенесенной травмы.
Но нейрохирург Махров написал: «Состояние удовлетворительное, сознание ясное, зрачки равные, нистагма, ограничения взора нет. Лицо симметрично, язык по средней линии, симптомов орального автоматизма нет. Чувствительность не нарушена, пирамидных, оболочечных симптомов нет. Координация не нарушена». Получается, что никаких «проявлений» перенесенной тяжелой ЧМТ вообще нет.
Следует обратить внимание на то, что два консультанта – рентгенолог и нейрохирург – не обнаружили признаков перенесенной черепно-мозговой травмы. Выводы же комиссионной судмедэкспертизы были столь неожиданными, не согласующимися с фактическими данными и врачебными результатами, что позволили следствию представить Железнякова потерпевшим, а раненых им парней, получивших серьезные увечья, – преступниками. Это страшно!
Аналитическое заключение, сделанное Николаевым по экспертизе Копылова, было использовано в ходатайствах адвокатами пострадавших ребят. Они уже добились назначения повторной, но уже комплексной экспертизы в краснодарском Бюро СМЭ. Одновременно адвокаты опротестовали действия следователя, с нарушением закона назначившего экспертизу в Ставрополе. Уже на два судебных заседания ни сам Железняков, ни команда его адвокатов не являются.

Елена СУСЛОВА
 

В следующем номере мы зададимся вопросом: кого защищает губернатор Зеренков, а главное – почему?!