Писатель, на тебя надежда!

Сто лет назад только в Ставрополе издавалось 25 журналов и еженедельников. А сегодня?!

Два года назад на факультете филологии и журналистики Ставропольского госуниверситета открылся музей региональной литературы и литературного краеведения, ставший первым «сборником» историко-культурного наследия, запечатленного в колоритной поэзии, прозе, преданиях, обычаях, традициях и верованиях Северного Кавказа.

Здесь собраны не только книги, но еще документальные и вещественные экспонаты, найденные в литературно-краеведческих и фольклорных экспедициях студентов, аспирантов, преподавателей вуза.
Кавказу в ХVI-ХIХ веках императорская Россия уделяла огромное внимание, что не могли обойти стороной русские поэты и писатели. Упоминания о Кавказе содержатся в одах Михаила Ломоносова, в стихотворной повести «Бова» Александра Радищева и его поэме «Песнь историческая».
Кавказу посвящены «Стихи на покорение Дербента» и ода «На возвращение из Персии через Кавказские горы графа В.А. Зубова» Гавриила Державина, который первым в русской поэзии описал красоту здешней природы.
Несколько строк горцам посвятил Василий Жуковский в «Послании к Воейкову». Поэмы и стихи на местном материале создает разжалованный в солдаты и сосланный на Кавказ Александр Полежаев.
В начале июля 1820 года по приглашению генерала Н. Раевского на Кавказ выехал Пушкин. Первыми впечатлениями о поездке поэт делился с братом Львом в письме: «Жалею, мой друг, что ты со мною вместе не видел великолепную цепь этих гор, ледяные их вершины, которые издали, на ясной заре, кажутся странными облаками, разноцветными и недвижными; жалею, что не всходил со мною на острый верх пятихолмового Бештау, Машука, Железной горы, Каменной и Змеиной...»
Поэтическим итогом первого пребывания Пушкина в наших краях стала поэма «Кавказский пленник», оконченная в 1821 году.
В 1829 году Пушкин вновь посетил Кавказ, интересовался его нравами и бытом, размышлял о дружбе с горцами. Вскоре родились стихо-творения «Кавказ», «Обвал», «На холмах Грузии».
Ярко и увлеченно о жизни горцев пишет Лермонтов, для которого Кавказ стал поэтической родиной. Лермонтов досконально изучил быт местных жителей, создав поэмы «Мцыри», «Демон», «Измаил-бей», роман «Герой нашего времени».
Однако вершин реалистического изображения северокавказская тематика достигла в творчестве Льва Толстого. В 1851-1854 годах Толстой близко познакомился с устным народным творчеством и культурой горских народов.
Здешние впечатления и наблюдения Толстого органичны в его военных рассказах «Рубка леса», «Набег», «Разжалованный», в повести «Казаки». Воспоминания о Кавказе оказываются настолько сильны в Толстом, что много лет спустя он создает замечательную повесть «Хаджи-Мурат».
С Северным Кавказом свою творческую судьбу связали Александр Бестужев-Марлинский, Александр Одоевский, Евдокия Ростопчина, Николай Огарев, Владимир Даль. В начале прошлого века к теме Кавказа обращались Иван Бунин, Валерий Брюсов, Константин Бальмонт, Максим Горький, позднее она сильно прозвучала в стихах Владимира Маяковского, Сергея Есенина, Осипа Мандельштама.
Исследователи полагают, что на Кавказе существуют 18 национальных литератур, - и каждой из них в музее СГУ отведен свой уголок. Чего только стоят прославленные имена Ильи Сургучева, Коста Хетагурова, Ивана Кашпурова, Давида Кугультинова, Кайсына Кулиева, Алима Кешокова, Георгия Шилина, Расула Гамзатова, Андрея Губина...
Основой филологической школы университета, гордостью всей отечественной науки стали вошедшие в золотой фонд литературоведения труды Андрея Попова, Владимира Дронова, Карпа Черного, Зои Поздняевой, Людмилы Егоровой.
О загадках и тайнах музейных экспозиций, о тернистом и славном пути развития литературы Северного Кавказа, ее настоящем и будущем корреспондент «Открытой» беседует с доктором филологических наук, доцентом кафедры истории новейшей отечественной литературы Ставропольского государственного университета Александром ФОКИНЫМ.  

- Александр Алексеевич, музейная экспозиция открывается зарождением так называемого кавказского текста в русской литературе, следуя к современной поэзии и прозе Ставрополья и всего Северного Кавказа. Что надо понимать под кавказским текстом, это ведь не просто рассказы, повести, романы, действие которых разворачивается на территории региона?
 - Понятие кавказского текста не ограничивается одной лишь литературой, он впитал в себя нравы здешнего населения, его легенды, мифы, жизненный уклад, обычаи, историю во всей ее противоречивости. То есть те местные особенности, которых вы не встретите в средней полосе России, в Сибири, на Урале.
Первым был исследован петербургский текст русской культуры. Это уникальная городская среда, которую невозможно представить без мостов, каналов, залива, Сената, Синода, Петропавловской крепости, Исакиевского собора, Зимнего дворца. Вспомните  гнетущие психику желтые здания Достоевского, медного всадника Пушкина, Васильевский остров Бродского, Пушкинский дом Ахматовой, Адмиралтейство и биржу Вознесенского, ставшие яркими символами литературного Санкт-Петербурга.
Затем ученые налегли на изучение московского текста, а потом уже наработками столичных филологов воспользовались в провинции. 
И тут открылся такой богатейший культурный пласт - и прежде всего это литература, о котором даже не подозревали. Ведь кроме известных авторов, издававшихся большими тиражами, были талантливые поэты, прозаики, драматурги, по разным причинам остававшиеся в тени, на третьих ролях. Да и городская, сельская, станичная среда провинции - это подчас особый, уникальный текст. 
- Но литература Северного Кавказа с его пестрым национальным колоритом и богатейшим фольклором, думаю, не особенно-то моложе, чем столичная?
- А если говорить об эпосе народов Кавказа, то даже старше. Национальная пестрота региона в исследованиях является определяющей, чего только стоит многообразие языков народов Дагестана или самобытная культура терских, гребенских, кубан-ских, черноморских казаков. 
В определенном смысле ученым повезло: с начала XIX века жизнь на Северном Кавказе обрела яркое текстовое выражение. Поясню, что это значит.
Поначалу всеобщее внимание было приковано к войне на Кавказе, события которой широко освещались в литературе и прессе. Позднее Кавказские Минеральные Воды получили статус чуть ли не третьей столицы России. Сюда на лечение съезжался весь высший свет, включая императорских особ, жизнь кипела и била ключом. И во все уголки страны летели письма обитателей водяного общества, восхищенных кавказской экзотикой. 
Дошедшие до нас богатейшая переписка, дневники, воспоминания стали для современных исследователей настоящим кладом.  
- Получается, кавказская литература - это своего рода матрешка: внутри нее можно найти кубанскую, осетинскую, ставропольскую?..
- ...А внутри ставропольской литературы находим и кавминводскую с ее курортной аурой. Не случайно в Пятигорске и Кисловодске регулярно гастролировали лучшие столичные театры оперетты и оперные труппы - лечение и культурный отдых были связаны воедино. 
К слову, не так давно в свет вышла замечательная книга моих коллег из Пятигорского лингвистического университета «Кавминводский текст в русской литературе», которая, уверен, заинтересует всех любителей словесности.
- Считается, что на Северном Кавказе существует 18 национальных литератур. Что означает эта цифра?
- Главный критерий, позволяющий считать, что у народа есть своя литература, - это наличие значимых художественных произведений на национальном языке, а также литературной критики. Да, многие кавказские авторы пишут на русском, талантливо отражая ментальность своего народа. Но соль в том, что национальная литература может появиться и развиваться исключительно на основе родного языка.
А вот чтобы раскрыть силу языка, должен родиться талант и, очарованный его красотой, создать классную вещь, шедевр! Такими для своих народов и всей России стали Коста Хетагуров, Расул Гамзатов, Давид Кугультинов, Кайсын Кулиев, Алим Кешоков... Однако на одном писателе, каким бы гениальным он ни был, национальная литература держаться не может. 
Пока мы можем говорить о существовании восемнадцати национальных литератур Северного Кавказа, к тому же очень молодых - им всего по 70-80 лет, но каждая из них сегодня представлена целой плеядой самобытных, талантливых авторов.
- Начало прошлого века считают расцветом ставропольской литературы. В губернии появились первые писательские объединения, но вот что поражает по-настоящему: тогда издавалось около двадцати пяти журналов и еженедельников! Цифра по нынешним временам просто астрономическая!
- Эта цифра ошеломляет и меня, особенно на фоне того жуткого провала, в котором оказалась современная художественная периодика! 
Конечно, одни журналы смогли продержаться недолго, попав под пресс цензуры, другие сменили названия, но главное, что все были востребованы, их с нетерпением ждали, любили, зачитывали до дыр.
- Современным авторам остается завидовать черной завистью...
- Хуже, что просвета не видно. На грани исчезновения оказался самый популярный в крае альманах «Литературное Ставрополье» - ему отказано в финансировании на будущий год. Чиновники твердят, что мы развиваемся по всем направлениям, достойно держим удар кризиса, полны оптимизма и планов. 
Но именно наличие толстых журналов - это один из серьезных показателей культурного состояния общества. И если их закрывают, куда ж мы катимся?!
В крае вошло в традицию вручать премии по литературе лишь писателям, которым уже за семьдесят. А молодежь и мечтать не смеет о денежном вознаграждении. Мол, стариков надо поддержать за их былые заслуги, а начинающие, пусть они трижды талантливы, подождут. 
Ладно бы с премией, речь ведь идет о мало-мальской поддержке молодых авторов, о возможности для них публиковаться в местных журналах, почувствовать себя творцами, которых знают и читают. 
Ставропольские авторы не знают, как бы пристроить свои рукописи. С исчезновением толстых журналов почти перевелись профессиональные критики, без которых литература не может развиваться полноценно. К слову, в соседней Волгоградской области  выпускается 17 литературно-художественных изданий, в том числе детские и юношеские.
- Но кому-то из местных авторов все же удается публиковаться на деньги спонсоров?         
- Да, но, как правило, спонсоры идут на поддержку документалистики краеведческого характера, художественные произведения их интересуют мало. Нередко писатель выполняет заказ директора колхоза, завода, главы района, какого-нибудь ведомства. А вот на произведения, созданные по зову сердца, времени уже не остается.
Вспомните, как Борис Пастернак мучительно страдал от того, что в ущерб собственному творчеству ему приходилось зарабатывать на жизнь переводами Шекспира и Гёте!
Закрывая литературные журналы, мы духовно обкрадываем не только нынешнее, но и будущие поколения. Этот провал в культуре не восполнить даже самыми умными образовательными программами. 
Рассказы и стихи, созданные сегодня, должны быть опубликованы сегодня - завтра они устареют, если вообще не умрут.
Когда в 1994 году в России презентовали первое большое четырехтомное издание стихов Иосифа Бродского, собравшиеся наперебой поздравляли поэта-лауреата Нобелевской премии, искренне радуясь долгожданному возвращению его творчества на родину. Однако Бродский всеобщего ликования не разделил - многие из его стихов выпали из контекста новой эпохи, безвозвратно утратив для современника частички смысла.    
- Любопытна, на мой взгляд, цитата из донесения спецслужб советскому правительству: «Внимание, уделенное первым съездом писателей национальным литературам, вызвало своеобразные шовинистически окрашенные настроения среди переводчиков. Тон таков: национальные писатели плохи. Мол, писателями их делаем мы, жертвуя собственным творчеством.
За это не только не видим благодарности, но сталкиваемся с вечным неудовольствием, закулисными обвинениями. Этих писателей у нас широко издают, окружают почестями, избирают в центральные органы Союза...» Что это, зависть, конкурентная борьба, справедливое возмущение?
- Это был негласный протест, который, впрочем, легко объясним: писатель должен создавать что-то свое, а не переписывать и приукрашивать своих творчески слабых коллег.
Правда и то, что в 30-е годы национальные авторы нуждалась в поддержке, ведь многие из них были первопроходцами. Некоторые, уже став знаменитыми, признавали, что писателями их сделали русские переводчики.
Этого, кстати, не стеснялся говорить вслух и гениальный аварец Расул Гамзатов, стихи которого, в том числе знаменитая песня-реквием по всем погибшим на войне «Журавли», стали популярны благодаря таланту переводчика Наума Гребнева.
Но во всем этом есть очень принципиальный момент: как бы ни старались переводчики, пустое произведение превратить в классику невозможно.
- Интересно, кто первым на Ставрополье вошел в ряды Союза писателей, организованного в 1934 году?  
- Краевая писательская организация была небольшой, всего шесть человек. Среди них Карп Черный, Иван Егоров, Абдуллах Охтов, Эффенди Капиев. Позднее в нее вошли Андрей Исаков, Халимат Байрамукова, Семен Бабаевский. Их удостоверения были заверены лично Максимом Горьким.
- В середине 1950-х на волне «оттепели» в литературу Ставрополья пришло целое поколение поэтов и писателей - Вениамин Ащеулов, Александр Екимцев, Андрей Губин, Иван Кашпуров, Владимир Гнеушев, Витислав Ходарев, Ян Бернард, Вадим Чернов... Многие из них издавались в Москве и за рубежом, а ныне о них знают лишь студенты-филологи местных вузов. В чем причина забвения: естественный отбор, упадок нравственности, духовности? А может, мы просто вступили в эпоху, не оставляющую времени на чтение?  
- Мы уже говорили, что забвение это вызвано было провалом в культуре, когда писателей лишили возможности публиковаться. «Литературное Ставрополье» не выходило с 1992-го по 2004 год, и этого оказалось достаточно, чтобы даже самые лучшие авторы были забыты. Журнал и сегодня днем с огнем не сыщешь, разве что в библиотеке.
Пройдитесь по книжным магазинам краевого центра, вы там не найдете произведений местных писателей - ни прошлого, ни настоящего. Кто ж их будет знать-то, если книги не издаются!
Сказался, конечно, и естественный отбор. В начале 90-х на прилавки хлынула масса до недавнего времени запрещенной литературы, которую расхватывали, как горячие пирожки.
Да, в этом книжном море были великолепные вещи, например Солженицын, Гранин, Рыбаков, писатели русской эмиграции. Но еще больше оказалось шелухи, которая пользовалась неимоверным спросом, - националистической литературы, всевозможных псевдонаучных «трудов», брошюр по магии, волшебству, колдовству.
- Самая загадочная, на мой взгляд, экспозиция музея - это «Два «берега» ставропольской литературы: Семен Бабаевский и Александр Солженицын». Семен Петрович Бабаевский – яркий представитель соцреализма, лауреат трех сталинских премий, писатель, обласканный властью. Иная жизненная и творческая судьба сложилась у Александра Исаевича Солженицына, которого та же власть подвергала жесточайшим репрессиям - отсидел в ГУЛАГе, был выслан из страны, долго не печатался на родине... Сегодня Солженицына учат в школе, по его книгам снимают фильмы. Но едва ли кто помнит Бабаевского. Почему были выбраны именно эти имена?
- Другой такой полярной пары в местной литературе, думаю, не найти.  Солженицын как личность, как писатель, выражаясь его же словами, поднимался «из-под глыб» цензуры, уничтожающих всякое проявление свободы и совести. В итоге его книги выходят миллионными тиражами.
Бабаевский, как вы заметили, был при власти, его произведения тоже расходились в огромных  количествах у нас и за границей. Но в перестроечные годы писатель оказался под «глыбами» собственных же книг, которые и близко не могли конкурировать с творениями Солженицына в правдивости бытописания советского человека.
Но я не хочу, чтобы у читателей сложилось мнение, будто Семен Бабаевский - бесталанный певец тоталитарной эпохи, поощряемый и вознесенный на литературный олимп за политическое приспособленчество.
Его творчество, поверьте, достойно уважения и внимания. К тому же многие из его вещей еще не исследованы и пылятся в Литературном музее Москвы - издавалось ведь только то, что подкрепляло линию партии.
- У вас не возникает ощущения, что нынешние политики используют имя Солженицына в корыстных интересах, повышая собственный рейтинг, - так же, как это в свое время проделывали с Бабаевским?
- Ощущение такое есть, и не только у меня, а у многих, с кем я общаюсь. Этому можно противиться, негодовать, но вот ведь какое дело: то, что сказано с трибуны, надежно оседает в нашем сознании!
Да, иногда политики спекулируют именем великого творца, но при этом его мысли только приобретают силу. Рано или поздно эти мысли будут подхвачены и наполнены практическим содержанием. Та же идея сбережения народа, высказанная Солженицыным, отчасти реализуется в проекте материнского капитала. Значит, был услышан пророк?!
Для России идеи Александра Исаевича особенно актуальны, ведь мы, говоря его языком, нация самоубийц. Испокон веков русские вели оборонительные войны, и главное для нас было отстоять свою землю, - несмотря на ужасающие потери!
О печально знаменитом Брусилов-ском прорыве во время Первой мировой войны в наших учебниках до сих пор пишут как о блестящей операции. Но немцы тогда потеряли около 50 тысяч убитыми, и для них это была национальная катастрофа, а мы недосчитались в десять раз больше, зато несказанно радовались своим успехам на фронте!
Вот этот стереотип - победа любой ценой - и ломает в нас Солженицын своими книгами и статьями, главная мысль которых - человек является наивысшей ценностью при любом политическом строе и при любых правителях.
- Часть музея посвящена ставропольской литературе с 1970 по 1990 год. Что объединяло писателей и поэтов, работавших в рамках этих десятилетий? 
- Всех авторов, заявивших о себе в литературе в этот период, объединяла сама эпоха, люди двигались в одном направлении, к одной цели, разделяли общее стремление к переменам. Это отразилось в языке, стиле, в подаче материала. 
В начале 90-х появись целая плеяда молодых авторов, которые работали скорее в рамках модных течений постмодернизма, авангардизма. Старшее поколение в большинстве своем не смогло перестроиться, некоторые вообще бросили писать. Но были и те, кто, не изменив себе, сумел войти в колею современности. 
Так, первую свою книгу известной трилогии «Казачий алтарь» наш безусловно талантливый прозаик Владимир Бутенко написал еще в советских реалистических традициях. 
Зато две другие, более поздние, получили совершенно новое звучание - более раскрепощенный язык, образы, более смелый взгляд на исторические судьбы людей. И от этого трилогия в целом только выиграла. 
- Отдельный стенд в музее посвящен детским ставропольским писателям. Подумать только, около десятка имен! У них есть последователи?
- Последователей много - чистых романтиков, которые пишут для детей не менее живо, чем их  именитые предшественники! Потрясающе светлых и добрых стихов наших ставропольских авторов Любови Шубной, Надежды Хмелевой, Галины Шевченко, Анатолия Линёва хватило бы на то, чтобы заполнить ими библиотеки детских садов. Только вот издавать их книги некому.
Можно еще тысячу лет воспитывать наших детей на  образах, созданных Михалковым, Барто, Чуковским, но жизнь ведь не стоит на месте, всё меняется - среда обитания, люди, отношения... Новые современные тексты нужны как воздух. 
- Сцена пленения русского солдата горцами в отечественной культуре стала классической - позднее ее использовали в литературе, живописи, кинематографе. Чем, по-вашему, вызвана такая живучесть сюжета?
- А к этому подталкивает сама жизнь - войны, спецоперации, пленные. Главное, что наши современники не эксплуатируют сюжет, перепевая классиков, а насыщают его нынешними реалиями. В первую очередь я говорю о романе Владимира Маканина «Кавказский пленный», созданном в лучших традициях отечественной литературы.
Но сейчас я подумал вот о чем: почему у нас до сих пор нет книги о воине-кавказце, оказавшемся волею судеб в русской деревне, наблюдающем за ее бытом, характерами, природой? Вот это было бы поистине новаторство. Ведь всегда любопытно знать, как ты выглядишь со стороны.
К слову, таких примеров полно в мировой литературе, взять хотя бы известное «Путешествие на Кавказ» Александра Дюма-старшего об иностранце, постигающем русскую жизнь. Или книгу «В сказочном царстве» норвежского лауреата нобелевской премии Кнута Гамсуна, написанную под впечатлением от своего путешествия через Россию на Кавказ. 
- Писательская среда крайне неоднородна, одни отстаивают идеи мира, добра, гуманизма, другие вносят в умы хаос, раздор. Пожалуй, никто сегодня не может так страстно и убежденно призывать к единению народов, как это делали Расул Гамзатов и Давид Кугультинов, - не на заказ, а по глубоким внутренним мотивам. Вы видите стремление писателей юга России к восстановлению единого духовного пространства?  
- Потребность в духовном единении может исходить только снизу, из народа, а политики эти благие инициативы обязаны подхватить и поддержать. Но как преодолеть разобщенность, если, например, на Ставрополье с 1992 года существуют две писательские организации, стоящие на разных политических платформах? Казалось бы, ну что им делить, оспаривать: темы, собственность, лидерство?.. К тому же духовный союз невозможен без внятной, честной и открытой межнациональной политики.
В свое время в стране постоянно собирались съезды писателей Северного Кавказа, куда приглашали учителей, преподавателей вузов, критиков. Люди знакомились, спорили о литературе, тенденциях в обществе, путях его развития. Последний такой съезд состоялся лет тридцать назад, и желающих возродить эту традицию пока не видно.    
Феномен нашего времени в том, что общество, в котором отсутствует правдивая и талантливая литература, не сможет выкарабкаться из лжи и конфликтов, политики и военные без писателей социальные проблемы не решат. И в большей степени это относится к таким горячим территориям, как Северный Кавказ.
- На вашей кафедре есть лаборатория литератур народов Северного Кавказа. Чем она занимается? 
- Мы отслеживаем и изучаем работы современных национальных авторов, с наиболее интересными проводим встречи. К слову, многие из них испытывают огромные трудности с профессиональным переводом своих книг на русский, а без этого стихи или повесть до широкого читателя не дойдут. А когда национальный писатель не востребован у себя на родине, разве может он представлять свою культуру на мировой арене?
Мы пополняем новыми материалами параллельные университетские курсы по изучению литературы Ставрополья и всего Северного Кавказа, которые, к слову, адаптировали к школьной программе и запустили в порядке эксперимента в нескольких лицеях Ставрополя. Недавно подготовили к печати книгу «Экскурсия в мир литературы Ставрополья», выпустив несколько сигнальных экземпляров. Думаю, свою объединительную миссию мы выполняем.    
- Александр Алексеевич, если вкратце: какой заряд несет в себе современная литература Северного Кавказа?
- ... Я думаю так: она подталкивает читателя к самопознанию через прошлое своего народа, его культуру, людские судьбы. Это попытка рассказать о том, из каких корней мы вышли, какие перевалы преодолели, какие вершины покорили.
Есть книги с достойным взглядом в будущее. Но о них, их авторах -  разговор отдельный. 

Беседовал 
Олег ПАРФЕНОВ

Каких северокавказских авторов вы знаете? Какие их книги читали?

Залим ШУРАЕВ, владелец магазина «Полет», Черкесск:
- Знаю писателей советских времен - Алима Кешокова и Кайсына Кулиева из Кабардино-Балкарии, Расула Гамзатова из Дагестана, Ахмета Шорова и Халимат Байрамукову из Карачаево-Черкесии. 
Если что-то попадает под руку, читаю. Вот случайно обнаружил старую, еще советских времен «Роман-газету», а там - роман Кешокова о том, как в Кабарде создавали колхозы (к сожалению, название запамятовал). Очень понравилось! 
Валентина ПАСТУХОВА, администратор салона красоты «Эвелина», Черкесск:
- Из современников знаю Михаила Бегера из Карачаево-Черкесии, которому принадлежат такие строки: «Я - последний поэт России».
...Когда  после покупки квартиры я разбирала оставленные прежним хозяином завалы, то среди хлама наткнулась на книгу рассказов черкесского писателя Абдуллаха Охтова. Открыла из любопытства и... зачиталась. Откровенно говоря, я даже не знаю, где сегодня можно купить книги национальных авторов, издаются ли они вообще?
За последние лет пять прочитала книгу карачаевских народных сказок, да и то детям. Невероятно интересно! В свободное время либо журналы листаю, либо в Интернете  смотрю новости, но в основном о жизни поп-звезд.
Тамара ЛЕВЧЕНКО, педагог, Черкесск:
- Читала народного поэта Карачаево-Черкесии Азамата Суюнчева.
...Еще слышала, что есть ногайский писатель Исса Капаев. Книг его не читала, только небольшие выдержки, опубликованные в местной газете. Я даже выписала для себя кое-что, вот послушайте: «Все более и более задумываюсь над поведением знакомых. Друзьями я их уже назвать не могу. Без общения невозможно. Общаюсь. Очень много пустой болтовни….
Прежде всего, они без четкой жизненной позиции, нравственного стержня. Естественно, что они любят себя. У них особый национализм. Я сомневаюсь, что они до глубины любят свой народ: думаю, из-за корысти предадут интересы его. Дело в том, что они нетерпимы к чужим. У них какое-то идущее из глубины веков недоверие к людям другой национальности.
На этом болезненном недоверии они попадаются сами и вовлекают других в непредвиденные интриги. На распутывание интриг затрачиваешь нервы и энергию. Может быть, это происходит из-за полного отсутствия образования. Все они недоучки, но амбиции огромные». Очень уж совпадает с моими личными наблюдениями!
Александр ЯЦЕНКО, домохозяин, бывший музыкант Пятигорского театра оперетты,  Ессентуки:
- Сразу просятся на язык имена Пушкина и Лермонтова, первыми воспевших Кавказ. Но потом задумываешься: неужели наша замечательная земля больше не дала миру талантливых художников слова? И одно за другим припоминаешь имена Коста Хетагурова, Расула Гамзатова, Андрея Губина, которого, кстати, в свое время читал запоем. А из ныне здравствующих знаю, причем лично, ессентукского поэта Сергея Рыбальченко. Вообще мало сейчас читаю, всё приходится крутиться, как-то на жизнь зарабатывать.
Тамара БОЯРИНОВА, пенсионерка, бывшая учительница литературы, Ессентуки:
- В советские времена я жила в Карачаево-Черкесии, тогда там был очень популярен поэт Владимир Гнеушев. Возможно, его и нет уже, не знаю. Да и где узнать о жизни современных писателей, их творчестве? Видимо, исторический период накопления капитала, который мы переживаем сегодня, не лучшее время для художественной литературы.
Светлана МАЛЮШКИНА, предприниматель, Ессентуки:
- Стыдно признаться, но местных авторов я не знаю... В прошлом году в Ессентуках проводила пресс-конференцию какая-то писательница, автор нашумевшего романа, кажется, Таривердова. Сам роман я не читала, да и времени свободного почти не остается.
Лазарь БЕРБЕРОВ, руководитель творческой мастерской «БЛГ», Ессентуки:
- Читаю много, регулярно и с большим интересом. Причем не только классиков, но и наших современников. Говорить, что писатели перевелись, что их не печатают, нельзя.
Вот, например, есть в Пятигорске издательство «Снег». Какие замечательные книги оно выпускает! Подарочные издания с видами архитектурных памятников по каждому городу Кавминвод, а тексты к ним пишут замечательные местные авторы, например Сергей Боглачев. Выходит много историко-краеведческой литературы таких писателей, как Екатерина Соснина, Николай Маркелов, Борис Розенфельд.
В нашей творческой мастерской уже вышло несколько альманахов со стихами современных кавминводских поэтов Ольги Чеботаевой, Татьяны Коростылевой, Юрия Богатырева, Федора Дибижева и других.  Недавно опять же под эгидой мастерской вышла книга талантливого ессентучанина Владимира Гальцева «Попытка высказаться. Экзерсисы в прозе и стихах». Стараемся!
Алексей БОБРОВ, руководитель молодежного комитета ставропольского отделения Всероссийского общества слепых, Ставрополь:
- Мне очень много приходится читать специальной литературы по работе с инвалидами и защите их прав. Поэтому, когда выдается свободное время, люблю почитать произведения, которые позволяют расслабится. Прежде всего это фантастика – Стругацкие, Шекли, Лукьяненко, Олди. 
Специальные «говорящие» книги (записи, которые можно слушать в наушниках) я беру в городской библиотеке для незрячих и слабовидящих. Там собрана богатая фонотека, есть и классика, и современная проза, в том числе произведения ставропольских авторов.
Джамиля АХМЕДОВА, биолог клинической лабораторной диагностики Карачаево-Черкесской клинической больницы, Черкесск:
- Последние книги, которые я прочла, - «Горсть земли» абазинского писателя Бемурзы Тхайцухова и «Ахмад» Рашида Кодзоева. «Горсть земли» рассказывает о переселении абазин в Турцию в начале XIX века, «Ахмад» - о жизни человека, обратившегося в ислам. 
Оба романа я уже читала несколько лет назад, но сегодня впечатления совсем другие. В школьном возрасте я очень сильно переживала за трагическую судьбу переселенцев и ничего, кроме сюжета, не понимала в «Ахмаде». Сегодня я спокойнее воспринимаю «Горсть земли» и по-новому открываю для себя роман Кодзоева. Он ставит сложные вопросы и заставляет размышлять о том, что значит быть мусульманином.
Екатерина ПЕТРЕНКО, студентка Ставропольского государственного университета:
- Я почти каждый день хожу в библиотеку. Читаю много, но книги заказываю только из списка учебной литературы - по математическому анализу, физике, информатике. На художественную литературу время появляется лишь после сдачи экзаменов. На каникулах люблю почитать что-то легкое, непритязательное, романтичное, например, женские романы или ироничные детективы Дарьи Донцовой. Имен местных писателей я не знаю. Все-таки я математик, а не гуманитарий.

Опрос провели Татьяна МАМХЯГОВА, 
Елена СУСЛОВА и Фатима МАГУЛАЕВА